Охота за Красной Шапочкой - Валерий Роньшин

Валерий Роньшин

Охота за Красной Шапочкой

Глава I ПОЛНЫЙ ПРОЛЕТ

Счастье — вещь мгновенная. Как фотовспышка. Не успеешь глазом моргнуть, его уже нет. Еще так недавно Ромка Орешкин был самым счастливым человеком на свете. А теперь…

Впрочем, все по порядку.

По случаю окончания учебного года в школе была устроена дискотека. И на этой дискотеке Ромка решил признаться в любви Лике Соломатиной. Своей однокласснице из 7 «А», точнее уже 8 «А».

Лика пришла в Ромкин класс в середине мая. Классная посадила тогда новенькую рядом с Орешкиным. И очень скоро Лика с Ромкой сделались друзьями. Но дружба — дружбой, а любовь — любовью. К примеру, Димка Молодцов тоже был Ромкиным другом, но Орешкину и в голову не приходило признаваться Димке в любви. А Лике признаться в любви Ромке в голову пришло.

Орешкин давно собирался это сделать, да все как-то духу не хватало. И он постоянно откладывал свое признание. И вот откладывать стало больше некуда. Завтра утром Лика вместе с родителями улетит на Канарские острова. На все лето. Так что если Ромка сейчас не откроет ей свои чувства, то следующая попытка у него будет лишь осенью.

Когда в актовом зале, где проходила дискотека, отзвучали последние аккорды короткой композиции с длинным названием: «Не выходите со двора — там рыщет черная дыра», Ромка наконец-то решился:

— Лика, я хочу тебе кое-что сказать.

В это время зазвучали первые аккорды длинной композиции с коротким названием: «83 слезинки».

Потом скажешь. Пошли лучше потанцуем. — Когда потом? Ты завтра улетишь.

Никуда я не улечу.

— Сама же говорила.

Соломатина поморщилась:

— Ой, нет. Я передумала. Опять эти дурацкие Канары… Они мне уже не в кайф. — Лика передернула плечами. — В этом году я решила провести каникулы в деревне. У твоей бабушки. Ромка даже про объяснение в любви забыл:

У моей бабушки?!

Да, Катя предложила мне поехать вместе с ней, в Гусь-Франковск. Она разве тебе ничего не говорила?

С сестрой Катькой у Орешкина были довольно сложные отношения. У них бывали то периоды «горячей дружбы», то периоды «ледяного молчания». Сейчас как раз был период «ледяного молчания».

Нет, не говорила.

А у твоей бабушки корова есть?

Какая еще корова?

Обыкновенная. С рогами. Представляешь, я ни разу в жизни не видела живую корову. Только по телику.

Нету нее никакой коровы! — с раздражением сказал Орешкин.

Вот блин!.. Он в любви собрался объясниться, а Соломатина про корову завелась.

— А русская печка есть? — продолжала интересоваться Лика. — Я никогда в жизни не…

И русской печки нет, — перебил Ромка, — И вообще Гусь-Франковск — это вовсе не деревня, а небольшой городок. Понятно?!

Жалко, — разочарованно сказала Соломатина. — Ну ладно. Поживу в маленьком русском городке. А то ведь я никогда в жизни…

— …не жила в маленьком русском городке, — закончил за нее Орешкин.

— Да, не жила, — с улыбкой подтвердила Лика. — А что ты хотел мне сказать?

У Ромки уже весь настрой пропал в любви объясняться. После коров с русской печкой.

Да так, ничего. Я тебе завтра скажу.

Нет, говори сейчас, — настаивала Соломатина.

Хорошо, — решился Ромка. — Пошли на четвертый этаж. Чтоб никто не слышал.

Лика засмеялась:

— О-о, секретный разговор.

Они вышли из актового зала, где мигали разноцветные огни и грохотала музыка, и поднялись на четвертый этаж, где было темно и тихо. У Орешкина застучало сердце.

Лика… — сказал он и замолчал.

Что?

У Ромки было такое состояние, словно ему предстоит прыгнуть с десятиметровой вышки в ледяную воду. И он прыгнул.

— Лика, я тебя люблю, — выпалил Орешкин. И, затаив дыхание, стал ждать ответ.

Лика молчала. Ромка ждал. Прошла минута… Лика все молчала.

Ну, — наконец не выдержал Орешкин.

Что «ну»? — спросила Лика.

Почему ты молчишь?

А что я должна говорить?

— А ты меня любишь? — напрямик спросил Ромка.

Вместо ответа Лика достала из кармана электронную записную книжку.

Ой, совсем забыла. Я же хотела сделать тебе подарок. Знаешь, что это такое? — помахала, она записной книжкой.

Знаю. У моей матери точно такая же есть.

А теперь и у тебя будет. — Соломатина нажала кнопочку и показала Ромке на экранчик, — Видишь, я уже сюда вписала: «Роман Орешкин, 8 «А» и твой адрес. Классная вещь, правда?

— Кто спорит — конечно, классная. Но сейчас же речь не об этом. Лика, ты не ответила на мой вопрос.

— Держи. — Соломатина сунула ему в руку записную книжку и пошла к лестнице. На ходу обернувшись, она крикнула: — Мой ответ — на семнадцатой странице!

Ее каблучки дробно застучали по ступенькам.

Орешкин лихорадочно нажал нужные кнопки, открывая семнадцатую страницу. На маленький экранчик выскочила надпись:

«Я тоже тебя люблю. Лика».

Это был самый счастливый миг во всей Ромкиной четырнадцатилетней жизни. Лика Соломатина его любит!.. Она ждала его признания. И заранее написала свой ответ в записной книжке.

— Лика! — закричал Ромка и помчался за любимой. Но ее уже и след простыл….."

Орешкин вернулся в актовый зал, Лики здесь не было. Тогда он пошел в школьный буфет.

Лики и тут не было. Зато была Танька Акулова. Прежняя Ромкина любовь.

Танька сидела за столиком и потягивала из высокого стакана апельсиновый сок через соломинку.

— А, Орешкин, — сказал она. — Тыщу Лет тебя не видела. Приземляйся.

Ромка нехотя сел.

Что это ты такой взбудораженный?

Ничего и не взбудораженный, — сумрачно ответил Ромка. Покончив с апельсиновым соком, Танька принялась за сникерс. Длинным ногтем она надорвала обертку и отогнула ее в сторону.

Хочешь кусочек?

— Ну давай, — не отказался Орешкин. Акулова поднесла сникерс к его губам.

На, кусай. — Ромка откусил.

Ну что, вкусно? — Акулова тоже откусила от сникерса.

Да, ничего, — сказал Ромка, думая о том, как бы ему поскорее отвязаться от бывшей подружки. Танька тем временем доела спикере и облизала вымазанные шоколадом пальчики.

Давай поцелуемся, — кокетливо повела она глазами.

Видишь ли, Таня… — осторожно начал Ромка, теперь уже думая о том, как бы ему отвертеться от предложенного поцелуя.

Что ты ломаешься, как пряник? — по-простому спросила Акулова. — Ему красивая девушка целоваться предлагает, а он еще выпендривается.

Да я не выпендриваюсь.

Неужели забыл, как мы с тобой целовались?

Почему забыл? Помню.

Ну так какие проблемы?

И Акулова без лишних слов поцеловала Орешкина. Прямо в губы.

И в этот момент — надо же такому случиться! — в буфет вошла Лика Соломатина. Увидев целующихся Ромку с Танькой, она на секунду остолбенела, а затем выбежала в коридор. Орешкин, вырвавшись из цепких объятий Акуловой, кинулся следом.

— Лика, постой!..

Он догнал Соломатину и схватил ее за руку.

Отпусти меня!

Лика, я тебе сейчас все объясню!

Не надо мне ничего объяснять! Я не слепая! Видела, как ты целовался!..

Ну целовался. Подумаешь… — начал оправдываться Ромка. — Люблю-то я тебя.

А я тебя уже не люблю! — Соломатина быстро пошла по коридору.

Лика! — крикнул Ромка.

Можешь считать, что я тебе ничего не писала! — Она завернула за угол.

Вот так. Коротко и ясно.

Орешкин еще немного постоял в пустом коридоре. Повздыхал. А потом поплелся в актовый зал. На дискотеку. А что ему еще оставалось делать?.. Не под машину же бросаться.

Но на этом Ромкины неприятности не закончились. К нему подошел его лучший друг Димка Молодцов.

Всегда оживленный и бодрый, Молодцов на сей раз выглядел каким-то виноватым.

— Слушай, Орех, я хочу тебе кое-что сказать.

Ромка невольно усмехнулся. Молодцов повторил его собственные слова, которые он говорил Лике полчаса назад.

— Ну скажи.

Димка замялся:

— Понимаешь… э-э… В общем, наш автостоп отменяется.

Это был второй удар за сегодняшний вечер.

Как отменяется?! Почему?!

Пошли на четвертый этаж. Я тебе там все объясню.

Мальчишки поднялись на четвертый этаж, где Ромка признавался Лике в любви. А дело было вот в чем.

Перед самыми летними каникулами Димка предложил Ромке отправиться в путешествие. От Питера до Черного моря. Автостопом.

Представляешь, Орех, — азартно говорил тогда Молодцов, — через всю страну маханем. Будем добираться к морю на попутках, на электричках, пешком…

А ночевать где? Знаешь, сколько гостиницы стоят?..

Зачем тебе гостиницы, Ромыч?! Это же лето!.. Дрыхнуть будем в поле или в лесу.

Что, прямо на голой земле?!

Почему на земле? В спальниках…

В каких еще спальниках?

Ну в спальных мешках.

А как же родичи? Они же нас не отпустят.