Сказки ветра - Алена Бессонова

Сказки ветра

Серия «Ух, какие классные сказки»

Алёна Бессонова

Завтра ветер переменится,

Завтра прошлому взамен

Он придёт, он будет добрый, ласковый

Ветер перемен

© Алёна Бессонова, 2015

© Людмила Бессонова, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Предисловие

Спасибо тебе, друг, что ты открыл книгу и впустил меня в свою комнату. Я не просто Ветер, я Ветер Перемен – большой фантазёр. Я много видел, слышал и запоминал, чтобы потом рассказать тебе. Сейчас в моём сундучке скопилось множество сказочных историй. Они так и рвутся, так и просятся тебе рассказаться.

О сороке и строптивом попугае

Всю ночь Ветер гонял по степи дикий табун лошадей, тренировал молодых жеребят. Ему нравилось бегать с ними наперегонки. К утру устал, и в первом попавшемся саду повис на яблоневой ветке дряблой тряпочкой, заснул. Проснулся от громкого храпа. Открыл глаза. Перед ним сидел попугай. Попугай был не большой и не маленький, средний был попугай. Но красавец! Белые с синевой крылья, зеленоватое брюшко, розовые щёчки, на голове красный хохолок, чем тебе не чудо природы?!

Ветер залюбовался, но всё– таки легонько толкнул попугая в бок:

– Не храпи! Дай выспаться.

– Иди к себе и спи! – огрызнулся попугай. – На моей ветке мои законы, хочу – храплю, не хочу – всё равно храплю!

– Почему на твоей?! – удивился Ветер.

– Я на ней сижу, так?

– Так!

– Значит, на моей!

– Как тебя зовут, пернатый? – улыбнулся Ветер.

– Мишель! – гордо встряхнул хохолком попугай. – Я импортная птица! Зоологическая редкость!

– Почему ты живёшь вне дома, не в клетке? – удивился Ветер. – Разве попугаи в этих широтах живут на ветках? Здесь бывает зима.

– Что такое зима? – заволновался попугай. – Про зиму мне ничего неизвестно!

– Я тебе расскажу! – раздался трескучий голос с соседней ветки. Это была молодая сорока, очень энергично переступающая с ноги на ногу.

– Разреши представить тебе мою подружку, Ветер, – галантно раскланиваясь сказал попугай. – Сорока Мадлен.

– Раньше она была Марусей, – улыбнулся Ветер. – И прозвище имела «Маруся – никого не боюся».

– Путаешь меня с кем-то, Ветер, путаешь, – заворчала сорока, но взгляд отвела.

– Ой, ли! – покачал головой Ветер.

Сорока поморщилась и недовольно прострекотала:

– А ты, вообще-то, чего здесь делаешь, Ветер? Тебя в морях ждут, в степях ждут, в облаках ждут – не дождутся. Летел бы ты отсюда, а?

Ветер хотел ответить, но в разговор втиснулся попугай:

– Что такое зима, Мадлен? – пернатый нервно затряс хохолком. – Ты когда дырку в сетке окна проделывала – ничего про зиму не говорила!

– Так ты, попка, в оконную дырку утёк? – усмехнулся Ветер. – Ну-ну! Не буду вам мешать, ближе к зиме загляну, если позволите?

– Милости просим, месье, залетайте на огонёк, – затараторил попугай и тут же получил от сороки затрещину.

Ветер расправил плащ и полетел. Его действительно везде ждали. По дороге оглянулся назад: – Надо обязательно до холодов заглянуть, проведать попугая, – подумал Ветер. – Пропадёт, замёрзнет, дурачок!

Как только Ветер Перемен улетел, из щели дома выполз ветер Сквозняк.

– Хорошо, что выпроводили ветрилу, лезет носом не в свои дела, – зашипел новый гость. – Ой, ой, ой! – заорал попугай Мишель. – Вы тоже уходите! У меня от вас инфлюэнца!

– Что у него от меня? Переведи, сорока! – зашипел Сквозняк.

– Насморк у него от тебя, – усмехнувшись, ответила Мадлен. – Уходи подобру-поздорову, пока я твою щель соломой не забила!

– Тьфу, на тебя! – крикнул Сквозняк. – Маруська ты и есть Маруська! – но всё– таки ушёл.

Разогнав всех, сорока взбодрилась. Почистила пёрышки себе и попугаю.

– Всё. Прихорошился и будет, – в приказном тоне сказала сорока. – Давай, Мишель, хату строить!

– А завтрак?! – завопил попугай.

– Кто не работает, тот не ест! – топнула лапкой сорока.

– Какую хату я должен строить? – продолжал кричать попугай. – Ты когда дырку в окне дырявила, ни про какую хату мне не говорила. Наоборот, намекала на свои отличные жилищные условия. А теперь хату строить?

– Я дырку продырявила, а вылез в неё ты. Никто тебя за лапы не тащил, обормот! Ты свободы хотел? Ты её получил! – попугай снова схлопотал от сороки затрещину. – Лети, тащи веточки, тряпочки, сухую солому….

– Как?! – изумился попугай. – Из этого хлама мы будем строить мне апартаменты1? Мне, импортному попугаю Мишелю?

Сорока ничего не ответила, она одарила Мишеля новой затрещиной и полетела строить гнездо.

– Я тебе барабан, что ли? – недовольно потряс головой попугай. – Стучит и стучит по голове! Заикаться скоро начну! Лучше бы перья себе пропылесосила, неряха!

Сказал и прикрыл глазки – решил подремать.

Как не старалась сорока заставить Мишеля строить гнездо, попугай всё время отлынивал. То больным прикидывался, то уставшим, то просто был не в настроении.

– Погоди! – говорила сорока. – Придёт мой час. Отыграюсь я на тебе, лентяй!

Долго ли, коротко ли, а гнездо сорока всё-таки выстроила. Получилась дырявая корзиночка. Зато под крышей большого жилого дома. Сверху над гнездом нависал карниз. Он предохранял домишко от дождей и холодных ветров. Даже Сквозняк, уж насколько лазучий ветер, проникнуть туда не мог. Не у всякой птицы есть такое гнездо. Сорока радовалась:

– Давай, Мишель, полезай в гнездо, – с гордостью стрекотала она. – Нечего по веткам скакать, не бездомный теперь…

Попугай втиснулся в гнездо и завопил:

– Жёрдочка где? Корытце для корма где? Корытце с водицей где? Зеркальце для любования где? – попугай был на грани истерики. – Мадлен, это не те условия, в которых я привык существовать!

– Ты, оказывается, не птица – выпучила глаза сорока. – Ты неблагодарная свинья! Ничего. Ничего, – успокаивала сама себя сорока, – я из тебя рабочую лошадь сделаю!

– Как это?! – икнул попугай. – Я маленький из меня лошадь не получится!

– А я маленькую лошадь буду делать, но рабочую, – тихо пригрозила сорока. – Начну прямо сейчас! Человеческим голосом петь умеешь?

– А то! – вскинулся попугай, – в этом, самая большая моя изюминка!

– Тащи свою изюминку на автобусную остановку. Петь будешь, плясать будешь, блестящую денежку зарабатывать будешь. Много заработаешь – построим тебе апартаменты с жёрдочкой и зеркальцем. Не заработаешь – не взыщи, кормить тебя просто так не буду…

– Ах, как я просчитался! – заломив крылья, заныл попугай. – Из такого дома ушёл! Зачем мне эта свобода, будь она неладна…

Сорока затрещиной прекратила стенания попугая, пинком выкинула его из гнезда:

– На работу, на работу….

Осень катилась к зиме. Похолодало. Ветер Перемен решил проверить, как живётся его старому знакомцу, импортному попугаю Мишелю. Пролетая над конечной остановкой пригородного автобуса, Ветер Перемен услышал знакомый голос. Сомнительного вида попугай, с пыльными перьями, нечёсаным хохолком, сидел на изгороди рядом с остановкой и орал дурным голосом – ему казалось, что он поёт:

– По приютам я с детства скитался,Не имея родного жилья.Ах, зачем я на свет появился?Ах, зачем меня мать родила?

– Подайте бедному попугаю блестяшку для пропитания… – перед птицей лежала дырявая соломенная шляпа, наполовину заполненная пуговицами, ёлочной мишурой, фантиками от конфет.

– Мишель, это ты? – удивился Ветер Перемен. – Зачем тебе вся эта ерунда?

– Ох, Ветер, ты не представляешь, как я влип! – попугай томно закатил глаза и со слезами в голосе продолжал:

– Эта разноцветная ерунда нужна сороке. Любит она всякие блестяшки. Приношу их – она меня кормит. Не приношу – не кормит. Это теперь моя работа.

– Где живёшь? – усмехнулся Ветер.

– Живу у сороки под крылышком, и то если она в настроении, – из глаз пернатого покатились крупные слёзы. – Впереди зима…, – попугай скорбно прикрыл глаза, сложил мятые крылья, уронил голову на грудь и зарыдал в голос:

– Ох, Ветер, наслушался я от воробьёв о зиме, не переживу её – замёрзну, умру. Умру-у-у! Давай попрощаемся, Ветерок, может, не свидимся больше….

– Ладно, Мишель, не реви, – остановил голосящего попугая Ветер. – Помогу тебе, но…

Попугай понял – это его последний шанс. Он тут же прекратил рыдать, собрался и выпалил:

– Никаких» но»! Я тебя за язык не тянул, сам предложил – теперь помогай! Только как?

– Открою тебе какую-нибудь форточку. Влетишь туда, понравишься деткам, оставят на постоянное житьё. Не понравишься – выкинут. Ну, что, Мишель, попробуем?