Расскажи мне всё! (СИ) - "Меня зовут Лис"

========== Глава 1. Мальчик по имени Пит ==========

— Я могу Вам помочь?

Заглушаю двигатель и поднимаю взгляд. Мне дружелюбно улыбается парковщик одного из лучших ресторанов Капитолия. Он понятия не имеет, через что мне пришлось пройти, и все же у него хватает наглости улыбаться. Да как он смеет спрашивать: можно ли мне помочь?!

Я выхожу из машины и резко бросаю ключи ему в руки.

— Припаркуй у восточного входа и исчезни.

Парень виновато опускает взгляд и сразу же отступает:

— Простите, мистер Мелларк. Приятной ночи.

Приятной ночи…

Ублюдок!

Приятной ночи, твою мать!

Зажигаю сигарету. Гадкая привычка, знаю, но уровень стресса в последнее время зашкаливает.

Сверив время на часах, и убедившись, что приехал вовремя, я прислоняюсь спиной к стеклянной стене возле входа в ресторан отеля «Панем». Самого роскошного на сегодняшний день в Капитолии.

Вечер пятницы.

Рабочая неделя окончена, и капитолийцы враз скинули маски и стали тем, кем они хотели бы быть. Ловеласами, извращенцами и, сорящими деньгами направо и налево, мажорами. Недоступными красавицами, роковыми женщинами и развратными шлюхами. Их бесстыжая похоть безгранична!

Метродотели, официанты, парковщики и вездесущие столичные репортёры носятся вокруг, создавая видимость важности происходящего и обслуживания по высшему классу. Вращающиеся стеклянные двери у входа постоянно свистят и шипят, обдавая пропитанным дорогими духами сквозняком и заглушая бессмысленную болтовню. Эти люди не замечают, что происходит в мире вокруг. Счастливые идиоты.

Под роскошными фасадами таятся грязные дела, мерзкие интрижки и тайные похождения, но кому до этого есть дело? Плевать, что дом рушится, главное, что выглядит красиво.

Чёрный спортивный автомобиль останавливается перед входом, и из него появляется невысокий мужчина в бархатном костюме, идущий под руку с шикарной блондинкой в струящемся молочном платье. Он «незаметно» шлепает её по заднице, она же прячет отвращение с изяществом актрисы. Девушка замечает меня, что-то шепчет на ухо своему спутнику и подходит, стуча по мрамору тонкими высокими каблуками.

— Глаз от машины оторвать не можешь?

— Просто любуюсь совершенными формами.

— Из тех, кто предпочитает автомобили женщинам?

— С некоторых пор.

От нее веет дорогими и стойкими духами. Духами, которые покупают, когда необходимо приглушить всепроникающий запах секса.

— Закончила или все ещё впереди? — спрашиваю я, кивая головой на пузатого мужчину, который до сих пор похотливо за ней наблюдает, приземлившись в красное бархатное кресло в лаундже.

— Ужин за его счёт, как компенсация за паршивый секс, — поправляя золотые часы на руке, отвечает она. — Что насчет тебя?

— Благотворительный бал, — указываю я на свой черный, идеально сидящий смокинг. — Младшая дочь распорядителя игр.

— Спорим, ты там будешь самым горячим мальчиком, — шепчет она, проводя тонким пальцем по ряду пуговиц на моей рубашке. — И которая девственница по счету?

— Сорок вторая, — безразлично отвечаю я.

— А ты считаешь?

Девственница ничем не лучше развратницы — обе в сущности одинаково испорчены. Прогнивший город, в котором девушки стыдятся своей невинности, а супруги — верности. Безнравственность считается хорошим вкусом, а порок — признаком утонченности.

— Столько невинных девушек не было даже у Одейра, — саркастически добавляет блондинка.

— Образ располагает. Разве профи можно доверить любимую дочь, а Финник… Он слишком обольстительный — его предпочитают женщины поопытнее, — я поджигаю еще одну сигарету и медленно вдыхаю горький дым.

Кашмира гораздо старше меня, но до сих пор «в клубе». Достойная замена из Первого так и не появилась. Её билет на свободу был разорван на арене Семьдесят Четвёртых Голодных игр, когда неизвестная девчонка из Двенадцатого скинула на фаворитку Капитолия гнездо, полное разъяренных ос. А какие на нее возлагались надежды.

— Слышала тебя отпустили на целый месяц, — Кашмира обнимает меня за плечи и наклоняясь к уху, вызывающе шепчет: — И чем же можно заслужить такое расположение президента?

— Тяжёлым трудом, дорогая, — я поднимаю голову вверх и выпускаю дым в небо. — Адски тяжёлым трудом.

Она вырывает из моих губ сигарету и растаптывает ее подошвой золотых туфель.

— Когда это ты начал курить, Мелларк?

— А когда ты начала считать себя моей матерью? — огрызаюсь я.

— На тебе это благоприятно не скажется, — заявляет она.

— Так же как и проституция.

Победительница сердито смотрит на меня, складывая руки на груди.

— У нас обоих есть причины, чтобы заниматься этим. Но у тебя нет причин убивать себя.

— Почему бы тебе не свалить и не насладиться ужином за счёт своего мудака? — огрызаюсь я и, разворачивая её в сторону капитолийца, подталкиваю вперёд.

Я зажигаю еще одну сигарету, чтобы заглушить аромат морального разложения, витающего в воздухе. Женщины у входа пялятся на меня. Стоит мне лишь дернуться в их сторону, как они тут же начнут заигрывать, используя избитые тактики флирта и фальшивое обаяние. Ненавижу женщин. Они так же отвратительны, как и мужчины.

Я так устал, что просто жить кажется больнее, чем умереть.

«Ты не умрешь. Я тебе запрещаю. Ясно?»

Я оборачиваюсь на звук ее голоса. Резкий, четкий, словно сталь — это должна быть она. Но в разноцветной шумной толпе нет никого с темной, туго заплетенной косичкой, перекинутой через плечо. Нет серых, словно туча, глаз, излучающих непоколебимую уверенность.

Схожу с ума.

Закрываю глаза и вновь пытаюсь избавиться от закоренившихся воспоминаний о бывшей жизни и о Китнисс. Я гоню их от себя, потому что они не приносят ничего, кроме боли утраты и угрызений ещё не до конца сгинувшей совести.

Я вновь облокачиваюсь на стену и нервно смеюсь, запуская пальцы в идеально уложенные волосы.

— Соберись, Мелларк, — говорю я себе. — Свобода Китнисс стоит того, чтобы терпеть. Ты не можешь сорваться. Несмотря на то, что тебе уже наплевать на все, в особенности на самого себя, необходимо продолжать жить. Даже если эта чёртова жизнь больше не включает в себя Китнисс Эвердин. И неважно, насколько глубоко ты уже опустился.

Я для неё теперь незнакомец. Её тепла для меня больше не существует. Я прикоснулся к нему лишь однажды, едва ощутил его, переплетаясь кончиками пальцев с той, что горела как огонь, едва почувствовал на своей коже через легкое касание её губ. Лишь короткое мгновение, и это чувство исчезло, было растоптано суровой правдой. Нет больше тепла. Не для таких, как я.

И плевать, кто теперь будет сжимать ее ладонь. Хотя это больно, да. Но если будет больно только мне, то всё нормально. У меня остался лишь долг, а также чувство вины, и от этого не избавиться. Никто уже не сможет меня спасти.

Даже она.

— Пит! — Пронзительный голос заставляет меня поднять голову.

Селестина, дочь главного распорядителя игр этого года, машет мне, выходя из ослепительно белого лимузина. Ее волосы цвета морской волны спускаются на плечи каскадом тугих кудрей. На девушке узкое облегающее платье с разрезом от бедра и открытой спиной.

Ее жеманные подруги высыпались из машины, подобно конфетти. Девушки смеются и фотографируют друг друга в отвратительно вызывающих позах. Они счастливы, ведь направляются на главную вечеринку года.

Мы направляемся.

В конце концов, они заплатили за то, чтобы сегодня я был одним из них.

Я тушу сигарету и натягиваю свою самую обаятельную улыбку.

========== Глава 2. Мальчик, который больше не печёт ==========

— Привет, Кискисс, — произносит Гейл, поднимая меня над землёй и обнимая.

Я не видела его почти три месяца. Иногда легко забыть, как сильно ты скучаешь по человеку, пока не увидишь его. Но не в случае с Хоторном. Я всегда скучаю по нему. Порой его склонность оберегать меня проявляется удущающе сильно, но она доказывает, насколько мы остались близки друг к другу. Несмотря ни на что.