Стражи леса - МакНилл Грэхем

Грэм Макнилл

Стражи леса

Настоящей Элен дю Рейн. Бывает порой, прямо посреди нашей обыденной жизни, любовь дарит нам волшебную сказку.

Шёл тёмный век, кровавый век, век демонов и колдовства, век битв и смертей, век конца мира. Но в огне, пламени и ярости этого времени рождались могучие герои, отважные деяния и великая смелость.

В сердце Старого Света раскинулась Империя, самое большое и могущественное из королевств людей. Славящаяся своими инженерами, колдунами, купцами и солдатами, земля эта изобиловала высокими горами, полноводными реками, дремучими лесами и огромными городами. На троне в Альтдорфе восседал император Карл-Франц, благословенный наследник основателя царства Сигмара, обладатель его магического боевого молота.

Но времена эти никто не назвал бы цивилизованными. По всему Старому Свету, от рыцарских замков Бретонии до скованного льдом далекого северного Кислева, прокатился рокот войны. В высоких горах Края Мира, готовясь к новому нападению, собирались племена орков. Разбойники и предатели заспешили в дикие южные земли Пограничных государств. Начали ходить слухи о появляющихся из всех сточных канав и болот королевства скейвенах, крысообразных тварях.

Северные Пустоши вновь стали грозить проникновением Хаоса и порожденных им демонов и зверолюдей, чьи души находились во власти мерзких Темных Богов.

Время битвы неуклонно приближалось, Империя, как никогда, нуждалась в героях.

ПРОЛОГ

ВРЕМЯ ЗВЕРЯ

Забившись в глубокую пещеру, зверь спал. Ему снилась кровь, — кровь и война, гибель цивилизаций и целые народы, стертые с лица земли сынами Хаоса. В его снах бушевали пожары, наступал Исход Времени, рушился порядок, а на смену ему приходила абсолютная власть Темных богов.

Огромный косматый зверь подергивался во сне. Его раздвоенные копыта, ударив по камню, разнесли тот на мелкие осколки, словно это был не камень, а глина. Голову зверя венчали длинные изогнутые рога, под страшной, обтянутой пятнистой кожей маской злобно сверкали два бычьих глаза. В жесткую щетину, покрывающую хребет, была вплетена связка черепов, — они все еще открывали и закрывали рты в немом крике боли и страдания.

В огромном кулаке монстр сжимал кривой посох, который, казалось, шевелился сам по себе, словно дерево срослось с живой плотью. Пол пещеры был испещрен странными линиями и рисунками, причудливым образом сплетавшимися, наслаивавшимися один на другой.

Из ноздрей зверя валил зловонный пар, клубами поднимаясь вверх. Влажные стены пещеры поблескивали, в ее глубине плясали образы войны и смерти — отражения мыслей косматого зверя, который спал, пуская из раскрытой пасти тягучие слюни.

Люди прозвали его Призраком, на языке эльфов его имя звучало как Сьянатэр, гномы называли его Гор-Дунн.

В глазах зверя бушевал огонь войны; он чуял приближение своих детей — истинных наследников мира. От них исходило дыхание Хаоса, в них горело желание меняться, мутировать, ибо они были избраны богами. Их было трое, самых сильных и могущественных, свирепых и гордых. Они пришли к этой ледяной и сырой пещере, дабы получить благословение своих богов. Боги должны были подтвердить их право вести за собой орды зверолюдей.

Слезящимися глазами зверь взглянул на вход в пещеру. Слабое осеннее солнце освещало трех просителей, трех монстров, стоявших перед ним. Зверь увидел, что они высокие и мощные, что под их темным густым мехом играют литые мышцы, — это были настоящие предводители. У каждого из них было свое мощное оружие: тяжелый железный топор или толстая дубина с шипами; впрочем, они могли сражаться и так — рогами, зубами и когтями. Один стоял на крепких козлиных ногах; его голову венчали широкие, покрытые бронзой ветвистые рога, спину украшала густая ярко-рыжая грива. Другой притоптывал подкованными железом копытами; его тело заканчивалось лошадиным крупом, хотя вместо шкуры его покрывала бронзовая чешуя; на позвоночнике монстра росли острые шипы; помимо обычных передних лап у него было еще две — под мышками.

Но самым огромным из трех был монстр с бычьей головой и темной, в кровавых пятнах, шерстью; его шкура была покрыта многочисленными шрамами и рубцами — это был опытный, закаленный воин. На его груди висели толстые цепи с крючьями на конце, плечи прикрывали железные пластины с шипами, грубо сколоченные из нагрудных доспехов тех, кого он убил. Оружием монстру служил огромный двуручный топор со ржавыми лезвиями, излучающий внутренний магический свет.

Сидящий в пещере зверь издал низкий протяжный рев, и трое просителей шагнули в пещеру. Двигались они неуверенно, то и дело останавливались и все же шли вперед, стараясь не выказывать слабости, ибо слабость означала немедленную смерть.

Призрак почувствовал, как в его тело входит дыхание богов, наполняя его силой и мощью, и начал жадно втягивать в себя туманное колеблющееся облако, вобравшее всю силу черной магии севера. Наполнив чудовище изнутри, облако выползло наружу и стало обволакивать трех просителей.

В следующую секунду монстр с бронзовыми рогами дико взревел и повалился на землю, рыча от боли и размахивая лапами, в то время как его тело медленно превращалось в жидкое месиво. Два других монстра равнодушно отошли в сторону, дожидаясь, когда дар Призрака сделает свое дело, смиренно вверив свою судьбу чарам волшебного облака.

Густой туман накрыл двух оставшихся в живых, и Призрак почуял, чего они хотят, — войны, побед и превращения. Кентавр встал на дыбы — и шипы на его теле начали превращаться в извивающиеся щупальца с мощными клешнями. Издав пронзительный вопль, монстр рванулся к Призраку, но добраться до него не успел — бычьеголовый одним ударом отшвырнул кентавра в сторону и вонзил ему в брюхо топор. Из раны хлынула черная кровь, и бычьеголовый издал довольный рев, когда по его пятнистой шкуре потекли черные горячие струйки.

Плоть бычьеголового начала темнеть, приобретая бронзовый оттенок шкуры убитого, дыхание стало горячим, как жар из печи. Монстр издал низкий, глухой рев, от которого содрогнулись стены пещеры, а Призрак лишь молча кивнул, наблюдая, как медленно тает волшебное черное облако.

Бычьеголовый довольно фыркнул. Теперь его шкура стала темной и покрылась чешуей, на рогатой голове остались шрамы и ссадины, но в горящих разноцветных глазах светились сила и решимость. Подняв топор, бычьеголовый отсалютовал косматому обитателю пещеры, затем сорвал с себя цепь и, подцепив на крюк вопящего от боли, но еще живого кентавра, поволок его из пещеры.

Он ушел не оглядываясь, волоча на толстой цепи растерзанное, визжащее и ревущее тело. Его мысли прояснились, когда он отошел от мрачной пещеры подальше, однако дыхание все еще было ледяным.

Выйдя на холодный и ясный свет осеннего дня, бычьеголовый зажмурился и тихо заворчал от удовольствия — перед ним стояла его армия. Сотни звероподобных монстров ожидали возвращения своего Предводителя — ревели минотавры, рычали зверолюди, топали кентавры и все те существа, что познали милость Темных богов, полностью лишивших этих тварей сходства с животными.

Войско было огромно, но Предводитель знал, что многим из его воинов не суждено пережить зиму: они слишком оголодали и ослабли, чтобы охотиться на тех, кем бы они могли насытиться. Крысоподобные твари, обитающие на вершинах гор, вытеснили их с мест охоты, и зверолюди, которым пришлось спуститься на равнину, подошли к северным границам Бретонии.