Былое и думы собаки Диты - Людмила Раскина

Людмила Раскина

Былое и думы собаки Диты

Несказка для детей и их родителей

Нет, не будет жизнь, как там,Где давно уже я не был:На душе, как в синем небеПосле ливня, чистота…

Моим дорогим доченьке и внучке Инне и Тали с любовью

Собаки, живущие в доме, отлично разбираются в ситуациях, характерах и оттенках чувств членов семьи. В этом отношении особенно выделяются эрдельтерьеры.

Окно распахнуто, и в него бьет по-летнему жаркое солнце.

Я лежу на нагретом полу, головой к двери — так, чтобы сразу услышать Рыжушины шаги внизу, поворот ключа в замке. Слышу я уже неважно, но на эти знакомые звуки настроена всем своим существом.

Стучит будильник на тумбочке, за окном шумят машины, чужие голоса… Мне это не мешает. Я знаю, что ждать еще долго. Это неважно.

Я лежу, жду и вспоминаю.

Часть первая

Я выбираю себе семью

Я — эрдельтерьер. Когда-то Рыжуша читала вслух книжку про собак. Про нашу породу там сказано: «Этот несравненный эрдельтерьер…». Вот как — «несравненный»! И еще было написано, что эрдели очень умные, веселые и храбрые, с ними даже охотятся на львов.

Ну, про львов я не знаю. Мне лично довелось охотиться только на дичь, да и то очень быстро выяснилось, что я поймала обыкновенную курицу. Я не люблю об этом вспоминать — моей семье это обошлось дорого, но в остальном в книжке написана чистая правда.

Очень правильная книга.

Я помню себя с тех пор, как впервые открыла глаза и увидела высокие стенки картонной коробки, в которой лежали мы шестеро — три брата и три сестры. Мы тогда еще не умели ходить и большей частью спали, сбившись в тесную теплую кучку. Время от времени кто-нибудь из нас с трудом поднимал голову и начинал тихонько скулить. Мы все дружно ему вторили. Тогда к нам в коробку опускались чьи-то руки, нас вынимали и подкладывали к нашей маме. От мамы пахло молоком, и она была такая теплая! Поев, мы сразу засыпали, и нас опять укладывали в коробку.

Но очень скоро мы научились ползать по всей коробке, повизгивая, наталкиваясь на стенки, отпихивая друг друга, а коробка почему-то постепенно становилась тесной и не такой уж высокой. Я уже поднималась на задние лапы, цеплялась за картонный край, подтягивалась, но шлепалась обратно.

Все-таки однажды я свесила наружу тяжелую голову и — плюх! — неожиданно вывалилась из коробки. Сначала я испугалась и пискнула, но потом перевернулась со спины на живот и встала. Лапы у меня дрожали и подгибались, но я была очень довольна собой: я сделала это! Сама! Без чьих-то рук!

И — первая!

Я услышала над собой голос:

— Ну, здравствуйте! Один уже здесь!

И другой голос:

— Можно звонить, пусть приходят выбирать щенков, скоро будем раздавать.

Меня вернули в коробку, нам всем повязали разноцветные ленточки, и начали приходить люди. В доме стало шумно: все время звонили в дверь и по телефону, толпились вокруг нашей коробки, громко смеялись и тыкали в нас пальцами.

— Смотри, смотри, этот, с красной ленточкой, какой шустрый! Может, этого возьмем?

— А этот зато самый крупный!

— Да нет, он какой-то ленивый!

Они брали нас в руки, переворачивали на спину, заглядывали в глаза, почему-то дули в уши и долго выясняли у хозяйки нашу родословную.

Мне все это было очень неприятно. Я забивалась в самый дальний угол коробки и отворачивалась. Они мне не нравились. Я не хотела, чтобы они меня выбирали.

Но однажды пришли трое: двое больших и одна маленькая. Хозяйка сказала:

— Вы и дочку с собой привели?

И я увидела девочку с блестящими глазами и веселыми кудряшками.

Она присела на корточки, заглянула в коробку, и мы встретились глазами. Она тихонько сказала: «Привет!» и улыбнулась. И я сразу все про нее поняла, какая она славная и добрая.

Меня как будто подтолкнули. Ни секунды не раздумывая, я стала изо всех сил карабкаться, чтобы подобраться к ней поближе. Я пыхтела, расталкивала своих братьев и сестер, я очень боялась: может, она меня не разглядела как следует? А вдруг ей понравится кто-нибудь другой? Мне хотелось кричать:

— Вот я! Вот я! Посмотри на меня!

Но девочка меня видела! Она протянула руку и тихонько, одним пальцем погладила меня по голове, а я лизнула ее теплую ладошку.

Так мы с Рыжушей узнали друг друга.

Большой человек наклонился к нам:

— Ну что, дочь, тебе понравилась эта песка?

Это был Па.

Рыжуша подняла на него сияющие глаза, и женщина — это была Ма — сказала хозяйке:

— Наша — с зелененькой ленточкой.

Потом они всю жизнь будут спорить, кто из них меня выбрал, а я всегда усмехалась про себя: я-то знала, что выбрала их я!

Я приезжаю домой

Мы, щенки, были еще маленькие и нас должна была кормить наша мама, поэтому домой меня взяли не сразу. Еще целый месяц мы с братьями и сестрами жили у старой хозяйки. Мы росли, в коробке становилось тесно, мы научились вылезать из нее и разбредаться по всей комнате, и наконец старая хозяйка сказала:

— Пора!

За мной приехала Ма. Она закутала меня в теплый шарф и положила в большую сумку. Старая хозяйка сказала:

— Вы ее сегодня больше не кормите. Уже поздно.

И мы вышли из дома. На меня сразу обрушилось так много звуков и так много запахов, что я оробела, но потом все-таки высунулась наружу. Было темно, и вдруг что-то защипало и закусало мой нос. Я тявкнула и задрожала.

— Что, холодно? — спросила Ма. — А ты не вылезай.

Мы долго ехали в машине. Ма просунула ко мне руку, но все равно было как-то страшновато и одиноко и хотелось обратно в нашу коробку.

Наконец машина остановилась, мы вошли в дом, поднялись по лестнице, и Ма позвонила. Дверь открылась, и я услышала голос Рыжуши, а потом почуяла ее запах. Я его сразу узнала, я бы его уже ни с чем не спутала.

Рыжуша вынула меня из сумки и поставила на пол. Там было так светло, что я зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, что стою посреди большой комнаты, и все такое незнакомое, а пол — скользкий-скользкий.

Я задрожала, лапы мои разъехались, и на блестящем полу образовалась лужица.

В дверях кухни показалась седая старенькая Ба. Она посмотрела на меня, потом на лужу и сурово сказала:

— Ну вот, пожалуйста! Начинается.

А Рыжуша засмеялась и побежала за тряпкой.

Па лежал на диване. Он болел. Он тоже засмеялся и, не вставая, протянул ко мне руку и взял меня к себе. Я прижалась к его боку, и мне сразу стало тепло-тепло. Страхи куда-то отступили, и мне вдруг очень захотелось спать. Я немножко повозилась, залезла к Па под мышку и засопела.

Мне было так хорошо! Па курил, а Рыжуша вслух читала инструкцию о том, как нужно меня кормить, и все время спрашивала у Ба:

— Бусь! А творог у нас есть? А мед? А шестипроцентное молоко ты купила?

— А обыкновенное молоко ей не подходит? — ворчала Ба.

— Бусь! Ну я же тебя просила!

Но тут в комнату вошла Ма и сразу возмутилась:

— Это что за новости? Не надо приучать собаку к дивану!

Она взяла меня на руки, повторила несколько раз:

— Место! Место! Место! — и положила меня на матрасик на деревянной подставке.

«Место» было большое, пустое и холодное, и я очень рассердилась на Ма. Я стала припадать к полу, подпрыгивать, кидаться на нее, лаять и рычать. Все опять засмеялись, а Ма очень удивилась и сказала:

— Ишь ты! Ну и характер! — и все-таки опять положила меня на мое «место».

Потом все легли спать и погасили свет. Мне было холодно и обидно. Я вспомнила нашу уютную теплую коробку, и маму, и сестер, и братьев, и заскулила тоненько так, с подвывом.

И тут появилась полоска света — это открылась дверь из другой комнаты, и вошла Рыжуша — босая, в длинной рубашке. Она укрыла меня чем-то мягким и теплым, села рядом на пол и стала тихонько поглаживать меня и шептать всякие ласковые слова. И я уснула крепко-крепко.

Рано утром, до школы, Рыжуша меня покормила, подтерла мои лужицы и ушла, а я покрутилась-покрутилась, сама залезла на свое «место» и опять уснула.

Проснулась я от холода — форточка была распахнута настежь. Па лежал на диване, укрывшись с головой зеленым пледом. Был виден только один глаз. И он смотрел на меня и щурился хитро-хитро. Я слезла с «места», подбежала к дивану и вопросительно тявкнула. Па поднял меня и положил к себе под плед.

Вот! Я победила!