Внебрачная дочь - Иоганн Гете

Иоганн Вольфганг Гете

ВНЕБРАЧНАЯ ДОЧЬ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Король.

Герцог.

Граф.

Евгения.

Воспитательница.

Секретарь.

Священник.

Судья.

Губернатор.

Игуменья.

Монах.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЛЕСНАЯ ГЛУШЬ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Король, Герцог.

Гоньбою вспугнут, царственный оленьПринудил всех — людей, коней и псов —Его меты держаться, пролегавшейПо кручам и обвалам. Я и самНе ведаю, куда нас занесло,Хоть порскал здесь немало. Где мы, дядя?Я этих мест не видел отродясь.

Ручей, обдавший нас бурливой стужей,Течет по землям твоего слуги,Дарованным мне щедростью твоейКак первому вассалу королевства.А за хребтом лесистых этих горТаится домик мой, не для царейВоздвигнутый, конечно, но готовыйТебя принять и обслужить радушно.

Дай под высоким куполом деревНам кафедральным мраком насладиться!Дай трепетной листве густую сетьВкруг нас сплести, чтоб звонкий шум охотыНа краткий час сменила тишь благая.

Не правда ли, как дышится легкоОтгородившимся от бурь житейскихНерукотворным этим бастионом?Здесь не достигнет нас ни ропот черни,Ни наглых трутней алчная ладонь.Не углядишь отсюда, как тишкомК твоим врагам пристал неблагодарный.Здесь шумный мир не потревожит нас,Что вечно требует, трудов чураясь.

Не надо бы напоминать о том,О чем забыть стремится скорбный разум.Пусть отзвук гула отдаленных бурьЗаглохнет и замрет хотя б на время,Не лучше ль нам затеять разговор,Достойный благодатного укрытья?Здесь скромная чета гулять могла бы,Любуясь на детей, больших и малых,Тревог не ведая, здесь мог бы другДовериться отзывчивому другу.Не ты ли сам мне намекнул на днях,Как показалось мне, любезный дядя,Что хочешь тайну мне открыть, поведатьДавно томящее тебя желаньеВ надежде, что исполнится оно.

Ты большую мне милость оказатьНе мог бы, мой державный повелитель,Как развязать язык мне добрым словом.Не станет кто другой внимать признаньямМоим участливей, чем наш король,Кому дороже всех сокровищ мираЕго родные дети. Лишь с тобой,Мой государь, хочу я говоритьО радостях счастливого отцовства.

О радостях отцовства? НеужельОни тебе знакомы? Разве он,Твой сын единственный, не омрачилСтроптивостью, распутством, мотовствомТвоей к закату близящейся жизни?Иль буйный нрав его угомонился?

От сына я не жду отрадных дней.Его мятежный норов обложилВесь горизонт грядою туч грозовых.Не он, звезда другая, свет другойОткрылись мне. Карбункулы мерцаютВ пустынной тьме, по древнему поверью,И разрежают мрак безлунной ночиНездешним светом призрачных огней.Такой волшебный клад и мне доверен,Счастливому! И я его хранюС надеждой, с робкой радостью, с тревогой,Заботливее, чем зеницу ока,Чем жизни, мне дарованной, свечу.

Не затемняй таинственностью тайну.

Бестрепетно кто кается в грехеПред королем, не зная, претворит лиМонаршья воля грех в источник счастья?

И этот клад, от всех тобой таимый…

То дочь моя.

                        Как? Твоя дочь?.. Ужель,Подобно олимпийским божествам,Искал мой дядюшка услад любовныхИ радостей отцовства в низшем круге?

Высокое и низкое равноПорой повелевают нам молчанье.Ах! слишком высоко она стояла,Та, с кем связал меня всевластный рок!По ней твой двор поныне носит траур,Деля со мной снедающую боль.

Ты — о принцессе, родственнице нашейПочившей?

                     Да. — Но дай мне слово молвитьО нашей дочери, что с каждым днемРодителей становится достойнейСвоею статью, благородством чувств,Да будет прошлое погребеноС любимым прахом под одной плитою!Ее кончина мне вернула правоПеред тобою дочь назвать мою,Моля монарха до меня поднятьЕе и до себя; признать открытоЗа ней права высокого рожденьяПеред двором, страной и целым миром.В неистощимой благости своей,

Когда сестра, неведомая мне,И впрямь все совершенства съединилаРодителей своих высокородных,То должен двор и наш державный родПриветствовать столь чудную звезду,Взошедшую взамен звезды угасшей.

Поговори с ней, прежде чем решатьСудьбу ее. Отцовым славословьямНе доверяйся! Много ей даноБлаговолением самой природы.Но я ее старался оградитьСо дня рожденья лучшими из лучших;Наставницу усердную и мужаОбширных знаний я приставил к ней.Какими восхищенными глазамиОна взирает на творенье божье!Какими красками рисует ейВоображенье путь, ей предстоящий!Отцу она всем сердцем предана.И если дух ее день ото дняМужает, набираясь новых знаний,То юный стан, чтоб крепость обрести,В утехах рыцарских нужды не ведал.Ты сам в пылу охоты наблюдалЗа смелой всадницей, тебе безвестной,Не далее, как нынче. Амазонка,Что в реку бросилась вослед оленюНа взмыленном коне, была она.

Хоть натерпелся страху я, мне льстит,Что нашей крови Артемида эта.

Не в первый раз я испытал в тот миг,Как страх и гордость, ужас и восторгСплетаются в нерасторжимый узел.

С уверенной отвагой борзый коньБесстрашную стремглав на берег вынесВ суровый сумрак зарослей густыхИ с ней исчез бесследно.

                                             Только разОна еще мелькнула вдалекеИ в глухомани леса затерялась.Бог весть, где носится она теперь.Досадуя, что не удастся ейПорфироносного ее кумираХотя бы издали еще увидеть,Как то и подобает ей, — до дня,Когда угодно будет государюПризнать за ней права принцессы крови.

Что за смятенье вдруг объяло всех?Все ринулись к подножию утеса.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же. Граф.

Без лишних слов скажи, что там случилось?

Наездница с кремнистой крутизныВ зияющую пропасть сорвалась.

О, боже!

                Что с ней сталось?

                                                   Тотчас мыГонца послали за твоим хирургом.

К ней! Что гадать? Коль нет ее в живых,Ничто меня не связывает с жизнью!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ