Ржавчина - Алексей Пшенов

Ржавчина

Алексей Пшенов

Но кто-то должен стать дверью,

А кто-то замком,

А кто-то ключом от замка

© Алексей Пшенов, 2017

ISBN 978-5-4485-6446-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Исчезновение

К четырём часам утра яркие южные звёзды заметно поблёкли, а иссиня-чёрное небо стало плавно окрашиваться в нежный аквамариновый цвет. Короткая летняя ночь, а вместе с ней и вечеринка закончились, и гости, прощаясь, ещё раз поздравляли хозяйку – Жанну Волокитину – с юбилеем и благодарили за приятно проведённый вечер. Последним подошёл её гражданский муж – писатель Вадим Морозов, автор многочисленных романов о похождениях криминального авторитета Кости Южанина. Он был изрядно нетрезв и держал в высоко поднятых руках только что вынутый из вазы огромный праздничный букет. Цветы были перевёрнуты вверх тормашками, и вода, смывая пыльцу с ярких цветочных бутонов, тяжёлыми крупными каплями падала на кипельно-белую рубашку и светло-голубые джинсы, оставляя на них разноцветные пятна и разводы.

– Опять нажрался, – раздражённо поморщилась Жанна.– Я же тебя просила!

– Дорррогая, поздравляю с юбилеем! Эт-то тебе! – заплетающимся языком произнёс писатель и попытался возложить растрёпанную цветочную композицию на плечи своей подруги.

Та с визгом отскочила в сторону и выразительно покрутила пальцем у виска:

– Совсем рехнулся! Вали к себе домой – спать!

– А я не хочу к себе! Я хочу остаться у тебя!

– А я не хочу, чтобы ты у меня сначала всю ночь храпел, а потом всё утро блевал!

– Я буду вести себя достойно! Ведь сегодня такой день, какой бывает только раз в жизни! – не унимался Морозов.

– Любой день бывает только раза в жизни! А сегодня нужно было быть трезвым и доставлять мне удовольствие! – раздражённо отрезала Жанна.

– Я могу доставить тебе такооое удовольствие! – расплылся в глупой улыбке Морозов и, взяв букет наперевес, двинулся на именинницу.

Женщина элегантно уклонилась и в поисках подмоги озабоченно осмотрелась вокруг. Но все гости уже разошлись, и во дворе не было никого кроме официантов, грузивших в ресторанный фургон фуршетные столы и ресторанную посуду. Ни обращаться к ним, ни тем более самой тащить своего пьяного друга до его дома на другой стороне улицы Жанне не хотелось, и она сделала вид, что уступила:

– Чёрт с тобой! Оставайся у меня!

– Вот так бы сразу!

Морозов гордо отказался от предложенной в качестве опоры руки и штормящей походкой, едва не упав на пороге, поднялся в дом. В гостиной он бросил расхристанный букет на обеденный стол и обессиленно рухнул в стоящее у камина канапе.

– Ты ещё не забыл, что мы завтра ужинаем в Сан-Рабело? – с укоризной спросила Жанна.

– Ннее забыл, – с усилием выдавил из себя Морозов.

– Представляешь, мне на почту пришло поздравление от имени Романа, – очень тихо, словно пугаясь собственного голоса, произнесла женщина.

На осовелом лице писателя отразилось искреннее недоумение.

– Это чья-то глупая шутка. Покажи письмо.

– Завтра.

Морозов, нетрезво махнув рукой, указал на часы, стоявшие на каминной полочке.

– А завтра уже четыре часа как наступило.

– Значит, покажу сегодня. Но позже – когда протрезвеешь.

– А я уже трезвый.

Опершись на подлокотник, писатель попытался подняться с диванчика, но безжалостная сила земного притяжения тут же вернула его на прежнее место. Жанна, послала своему обессилившему приятелю воздушный поцелуй и удалилась в ванную, а когда через пять минут, смыв макияж и приняв душ, она снова заглянула в гостиную, тот уже оглушительно храпел, свернувшись калачиком в уютном прикаминном канапе.

Вадим проснулся, когда каминные часы показывали уже половину двенадцатого утра. Алкоголь и ночёвка в скрюченном состоянии отзывались самыми болезненными последствиями: в голове стоял мутный похмельный туман, язык превратился в непослушный кусок вяленого мяса, а руки и ноги отекли и онемели. С трудом приведя себя в вертикальное положение, Морозов, в довершение ко всему, почувствовал неудержимый приступ тошноты. Прикрывая рот рукой, он на негнущихся одеревенелых ногах проковылял на кухню и там, к своему облегчению, увидел на разделочной панели целую батарею недопитых бутылок, оставшихся от вчерашнего торжества. Первым делом Вадим утолил свою похмельную жажду негазированной минералкой, а потом, налив в стакан на три пальца русской водки, достал из огромного холодильника банку с самодельными малосольными огурчиками и, добавив в водку ещё на три пальца рассола, залпом выпил этот терпкий зеленоватый коктейль. Закусив хрустящим огурчиком, он вернулся на канапе в гостиную – ждать, когда подействует этот специфический коктейль. Через пять минут похмельный туман в голове немного осел, а затёкшее тело расправилось и приободрилось, и Вадим шаткой штормящей походкой вышел во двор. На газоне, усыпанном серпантином, конфетти и прочей мишурой уже не было ни пластиковой мебели, ни полотняных тентов, ни растяжек с праздничной иллюминацией. Не было и людей – ни Жанны, ни её домработницы Регины, ни приходящего по собственному графику садовника Муссы. И это настораживало, потому что за время, проведённое в доме, Морозов не услышал ни звука и подумал, что хозяйка вместе со своими работниками прибирается гдё-нибудь во дворе. Обойдя вокруг дома и на всякий случай заглянув в гараж и хозблок, он подумал, что, садовник сегодня должен прийти после сиесты, а Жанна, освободив уставшую после вчерашних хлопот Регину, решила, как следует выспаться перед вечерним походом в ресторан. Вернувшись в дом, Морозов поднялся на цыпочках на второй этаж и осторожно, опасаясь некстати разбудить свою подругу, заглянул в её спальню. Там тоже было пусто, но на аккуратно заправленной кровати, словно подсказка в компьютерном квесте, лежали два пёстрых купальника. Всё стало ясно – Жанна ушла на пляж! Вадим привычно сунул руку в карман, но телефона там не было. Спустившись обратно в гостиную, он нашёл потерянный гаджет на коврике возле канапе и вызвал номер своей подруги. В ответ пошли бесконечные длинные гудки – Жанна либо плавала в море, либо просто не слышала звонка. Морозов ещё раз заглянул в кухню, выпил полстакана водки с рассолом, захватил из холодильника пару банок пива и, выйдя из дома, направился по улице Сонгри вниз в сторону моря. То, что уличная калитка не была заперта, не удивило Вадима. Во-первых, в доме оставался он, а во-вторых Жанна не знала, есть у него с собой ключи от её дома и не хотела, чтобы её приятелю пришлось, словно вору, выбираться на улицу через забор. Полагая, что выходит всего на десять минут – только до моря и обратно – Морозов тоже не стал запирать за собой ни дом, ни калитку.

Расположенный на морском побережье портовый город Карпелье, несмотря на роскошный субтропический климат, был не популярным курортом, а крупным промышленным центром автономной провинции Кальвенарес. Когда-то здесь было древнеримское пограничное поселение, от которого остались лишь руины бань, фрагмент крепостной стены и фундамент какого-то храма. После падения Римской империи крепость превратилась в самую обычную деревню, жители которой занимались рыбной ловлей, виноградарством и скотоводством. Зато в эпоху великих географических открытий, благодаря удобно расположенной бухте, Карпелье обрёл статус важного портового города. Сюда приходили галеоны с золотом, серебром и различными колониальными товарами. А с начала девятнадцатого века в городе начала бурно развиваться собственная промышленность и уже в пятидесятых годах между Карпелье и Сан-Рабело – столицей Кальвенарской автономии – была построена первая в стране железная дорога. Примерно в то же время преуспевшие промышленники и разбогатевшие торговцы стали переезжать из шумного и тесного города в тихое и чистое Восточное предместье, где не было ни заводов, ни фабрик, ни портовых пакгаузов. И вскоре здесь сформировался элитный квартал, своеобразный город в городе из нескольких улиц, застроенных ослепительно-белыми виллами под ярко-красными черепичными крышами. У обитателей этого квартала были не только свои магазины, рестораны и кафе, но и собственный пляж. Густо заросшую дикими кустарниками полосу земли между морем и железной дорогой сначала расчистили, а потом засыпали чистейшим белым песком, привезённым со Скалистого побережья. Установили павильоны для переодевания, лежаки, тенты, летнее кафе и построили причал для прогулочных лодок и яхт. Пляж обнесли высоким глухим забором и установили вход по клубной системе – только для обитателей Восточного предместья и их гостей. Восточное предместье процветало более ста лет. Ни Первая, ни Вторая мировая война никак не затронули приморский Карпелье и даже, наоборот, весьма благотворно отразились на его развитии. Разрушенная войнами Европа остро нуждалась в производимых здесь стройматериалах, стекле, резине, мебели и одежде. Однако в шестидесятых годах прошлого века большинство местных предприятий не выдержало конкуренции с наступающими на рынок международными корпорациями и либо разорилось, либо «легло» под конкурентов. Фешенебельное Восточное предместье опустело и пришло в упадок. Немногие уцелевшие в конкурентной борьбе крупные промышленники и торговцы перебрались на вошедшие в моду курорты Скалистого побережья, а имущество обанкротившихся предпринимателей было выставлено на продажу. На это обратили внимание бережливые жители Северной Европы. Цены на недвижимость в Восточном предместье Карпелье были едва ли не на порядок ниже, чем в элитных посёлках Скалистого побережья, а езды до его белоснежных пляжей было не более получаса. И на обезлюдевших, было, улицах Восточного предместья зазвучала немецкая, английская, датская и шведская речь. А с середины девяностых годов здесь появились выходцы из бывшего СССР. По укоренившейся европейской привычке их всех называли русскими, хотя это был настоящий интернационал: русские, украинцы, белорусы, узбеки, грузины, армяне и другие нации, составлявшие когда-то единый Советский Союз. Не было только евреев и прибалтов. По какому-то странному стечению обстоятельств бывшие советские граждане покупали недвижимость в основном на улице Сонгри, и другие иностранные обитатели Восточного предместья между собой часто называли её Русской улицей. Именно здесь тринадцать лет назад приобрёл дом покойный муж Жанны Волокитиной, а спустя восемь лет после его смерти она переманила сюда своего давнего любовника – писателя Вадима Морозова.