Райские персики - Даниил Свидерский

Действующие лица:

Я, он же – любой из вас в определённом состоянии души, тела и кошелька.

Барлоу.

Хэнк, он же Свиное рыло.

2 мордоворота.

Эдди.

Боб, привратник.

Фред, парковщик.

Мистер Рудольф.

Девушка.

Машина.

Велосипед.

Персики.

Для кого мы, люди от литературы, пишем этот список действующих лиц? Неужто кто-то и в самом деле его запоминает?..

………………………………………….

…Иногда мне кажется, что моя жизнь – недочитанная пьеса. В той точке, где богатый событиями сюжет, великолепные декорации и жизненные диалоги связаны тонкими паутинками ровно настолько, чтобы дать прочувствовать читателю характер персонажей, но недостаточно для того, чтобы уловить смысл происходящего или хотя бы понять, комедия это, драма или трагедия…

Действие 1

Я выходит на улицу из богатого дома. Над входом навес, под которым ковровая дорожка. Поздний вечер. Дождь.

Боб: Добрый вечер, сер! Не самая лучшая погода для прогулки, не правда ли?

Я: Здравствуй, Боб! Что поделаешь, иногда погоде наплевать, что мы о ней думаем, а нашим делам наплевать и на погоду, и на нас.

Фред пригоняет ко входу машину.

Фред: Здрасьте, сер! Ваша тач… Хм, машина, сер.

Боб: Ты неисправим, Фредерик! Что за речь! (сердито-шутливо).

Я: Ничего! Привет, Фред! Спасибо. Все мы откуда-то пришли, правда ведь?

Я берёт ключи и торопливой походкой обходит машину, быстро открывает дверь и садится внутрь. Дождь нещадно бьёт по крыше и окнам, создавая маленький уют.

Машина не заводится. Ещё один поворот ключа. Нет. Я что-то пробормотал, повернул ключ ещё раз, поддав при этом газу. Пошумев стартером, Машина вздрогнула и завелась.

Я: Кусок дерьма…

Медленно стартовав, Я остановил машину, пропуская выскочивший из дождливой мглы автомобиль.

Я: Твою мать! – на этом месте, пожалуй, мы оставим попытки драматизировать действо.

Вас, наверное, интересует, с чего это вдруг ехать на работу в выходной день под вечер, да к тому же в погоду, которая взывает к совести ведущего прогноза погоды не хуже, чем голодные глаза собаки – к вашей. Что ж, вопрос резонный.

Моя воля, сидел бы дома, смотрел бы кино, читал. Не мучил бы карбюратор старенького «Ягуара» сырым воздухом – коллекционные машины стареют, как люди, но несправедливо превращать такую красоту в музейный экспонат. Пока заводится, пусть и не всегда с первого раза – никогда с первого, если честно – буду на ней ездить. Да, это чревато трудностями, особенно в пробках – на необходимость стоять на дороге в окружении других машин состарившийся, но не растерявший с годами спесь «Ягуар» отзывался нелестно, издавая совсем не приличествующие породистому представителю кошачьих хрюкающие звуки, а под длинным капотом закипал невидимый чайник, порождая целые гейзеры пара. Не подарок, в общем, но я бы его ни на что не променял.

И вот, я в машине, машина под дождём. Старые фары (о, сколько раз я уже себе обещал вкрутить туда новые яркие лампочки!) пытались выхватить хоть кусочек дороги из пелены ливня. Не то, чтобы совсем безуспешно, но и видел я не более десяти ярдов перед собой. Сидеть бы дома, но нет! Один звонок секретаря, и воскресный вечер испорчен. Не поймите меня неправильно, к самому секретарю у меня претензий не было, отнюдь. Но звонок… Я был должен поехать в офис, чтобы поговорить с клиентом и успокоить его. Почему он в моём офисе? Увольте, я не психоаналитик, почём мне знать.

Причина недовольства Билла была надуманной, с моей точки зрения. Как рассказали слухи, дошедшие до меня несколько дней назад и немало удивившие, кто-то из его окружения проявил прямо-таки удивительную осведомлённость и, будь он неладен, рассказал некоему Саймону Моррисону о том, что картина «Райские персики», купленная для него у меня, дескать, краденная. Можно подумать, что все свои миллионы он заработал исключительно честными путями…

Нет-нет, что вы. Я не вор. Я всего-навсего продаю картины и прочие произведения искусства. Исполняю важную миссию распространения культуры в массы. Кто же виноват, что иногда картины, которые проходят через мои руки, были не проданы их предыдущими владельцами, а скорее, позаимствованы у них. В конце концов, должен же я где-то брать эти шедевры для своего честного (в основном) дела. Их, шедевров, на всех не напасёшься.

Из десяти картин, которые находили новое пристанище благодаря мне, одна или две, обычно, были мне принесены безымянными, но в определённом смысле проверенными людьми. Я их не знаю, они меня тоже в первый раз видят, отчего, видимо, каждый раз удивляются знакомству, но контакт налажен. Пока это приносило окружающим лишь выгоду.

И вот «Райские персики». Пикантности ситуации добавлял тот факт, что я тоже был удивлён незаконным происхождением этой картины. Я честно не знал!

Не знал, но смогу ли я убедить в этом Билла? Не придётся ли мне расстаться с парой зубов и некоторой суммой наличных, а то и того хуже?.. Риск. Я знал, что будет риск, так что нечего ныть. Надо полагать, что мы серьёзные цивилизованные люди и не доходим до крайностей… При этих мыслях я судорожно сглотнул и вцепился пальцами в деревянный обод баранки. Тут, пожалуй, будет кстати рассказать, раз уж вам интересно, о том, кто же такой этот Билл.

Уильям Барлоу был достаточно молод для того влияния, которое уже имел. Несмотря на проплешины по углам лба, большие очки и дрябловатое, полное лицо, всегда покрытое испариной, его паспорт в исступлении кричал, что его владельцу ещё нет тридцати. Достаточно гибкий во многих вопросах, дальновидный и расчётливый, мистер Барлоу на первый взгляд казался пухленьким добряком. Да-да, из тех, кто ходит в штанах с подтяжками, клетчатой рубашке и всегда угощает вас обедом. Вот только Билл носил строгий костюм и галстук. Это был беспринципный и жёсткий человек, и его соперники сполна познали его сущность. Впрочем, эти качества касались, в основном, именно профессиональной деятельности, а в повседневной жизни нет-нет, а иногда вы всё же могли рассчитывать на трапезу за его счёт.

Но не этой ночью и уж точно не я. Краденая картина всё испортила. А ведь какой перспективный был клиент! Правая рука владельца и президента одной очень большой корпорации. И, по совместительству, подручный криминального авторитета и финансового воротилы. Да-да, воротила и президент компании, как не тяжело в это поверить – один и тот же человек. Саймон Моррисон. В конце концов, должен же он был как-то защищать свои интересы. Но вот сердить его не стоило…

В этом месте хотелось бы сказать «черти бы побрали эту картину!», но вот незадача – вряд ли жителям преисподней понравятся «Райские персики». Райские, понимаете?

Я улыбнулся собственной искромётной шутке, и чуть было не сбил велосипедиста. Промокшего насквозь бедолагу в плаще с наброшенным на голову капюшоном фары выхватили из тьмы за миг до того, как я чуть было не отправил его во тьму. М-да, ирония из меня так и лезет – волнение сказывается. Или, проще сказать, я боюсь. Трус? Но-но! Видимо, на вас просто никогда не наставляли заряженный дробовик, раз вы так говорите.

А виноват во всём человек, который принёс мне эту картину. Эдди… Хм, то есть некий юноша, которого я в первый раз вижу, да и лица толком не разглядел. Будь он неладен! Сказал, что на аукционе добыл. Это же нужно было оказаться таким идиотом, чтобы с подпольного аукциона краденых произведений искусства украсть (!) картину?! В общем, я больше не буду работать с тем человеком, которого не знаю, лица не видел, а в телефонной книге он записан как «тётя Кейт». И да, с сыном сестры моей мамы, которого зовут Эдвард, я какое-то время почему-то не буду разговаривать.

Ещё этот дождь! Зато на асфальте не будет пятен крови. Что? Да, знаю, я оптимист… А ведь я всё ближе к офису. Сам так поселился, чтобы на работу недалеко ездить – это имеет кучу преимуществ, кроме, конечно, тех случаев, когда в родном офисе тебя вполне может ждать расправа. Вот он, мой офис, за пеленой дождя. Двухэтажное здание, очень современное на вид, со стеклянными стенами. Такое большое помещение мне не нужно было, по правде говоря. Оно было размером с частный дом, где могла бы жить молодая семья. Но такой офис, просторный, чистый и светлый, сразу располагает ко мне клиентов.

В окнах сквозь потоки упавшей с небес на город воды виднелся свет. Чудно, все только меня и ждут. Всегда бы столько внимания к моей персоне, да по другим поводам. И что самое дикое в этой всей ситуации, даже больше, чем идти к своей вполне вероятной кончине, я не хотел выходить из машины под холодный дождь.

Приехал. Я припарковал свой «Ягуар» возле самого входа и заглушил мотор. В окне заметил мерзкую рожу Хэнка, телохранителя мистера Барлоу. Он меня тоже заметил и попытался улыбнуться как можно приветливей. Вышло не очень. Этот дикий оскал неподготовленного человека напугает сильней, чем привычное выражение его лица, в котором обычно читалось «я тебя съем». Но, с другой стороны, Хэнк старается, это нельзя не отметить.