Французский поцелуй - Дон Шарр

Дон Шарр

Французский поцелуй

Анджей! Приехал Лучано! Пойдем, сходим и поглядим на этого пижона!)).. .меня зовут Анджело. Бонжурно сеньора. Я живу в этом маленьком доме, в южной части Неаполя. В эти дни сентября у нас самое знойное солнце. Все жители нашего городка проводят эти дни у берегов неаполитанского залива рождённого в щедрых лопастях средиземного моря. Я лежу в постели, смотрю через щели в моей стене на картину сеньоры Гнадески. И думаю над тем, как же я все таки стану великим писателем, если не имею всего каких то пару лир на новую записную книгу,4 лира на портсигар с крепкими миланскими папиросами, и 200 лир на новый вельветовый костюм с иголки сеньора Витте, этого старого еврея. Мой отец спас его в годы правления Муссолини. Спрятав всю эту Коломну иезуитов в пригороде Неаполя. И он мог бы сшить костюм мне бесплатно. Дарственной за прежние заслуги моей семьи перед ним. И спасение его ничтожной жизни. Если полицаи снова пройдут по нашим переулкам, я его обязательно сдам! Я написал всего пару маленьких рассказов про морские приключения рыболовецкого судна Антонио Бертуччо. И один из них даже напечатали в местной газетенке.16 лир, были моим первым гонораром. С моей итальянской фамилией, дорога к большому читателю закрыта и поэтому как и всякий провинциальный писатель я придумал себе псевдоним. Ричард Уоллес.. .Мои родители давно оставили этот мир, а вместе с ним и меня. Сделав досрочно меня сиротой. Как в Мон-Траше. В деревушке на юге Франции, где немцы заживо сжигали до костей сотни людей. Рождая армию сирот. Голодных, и забытых всеми. Мой отец, был одним из фаворитов Муссолини. Во времена фашистского регистра по Европе. Он вывел его в ряды авторитетных министров, отдав ему сатрапии на юге Италии. На Сицилии прошло все мое детство. У нас был роскошный дом в Палермо. Но времена были не спокойные и моя мать так и не решилась на продолжение рода. А в 43-ем союзные войска разбили страны Оси. И Их вилы дотянулись до каждого из нас. Начало на площади святого марка казнили генерала Монти,а годом позже и моего отца. О, Санта Мария! Я всегда осуждал своего отца, хотя в политике, я понимал всегда, не больше чем сейчас. И чем бы он не согрешил перед военным трибуналом, и обелиском нашего католического креста, он был моим отцом, и он дал мне имя. Мать пережила отца, всего на неделю. Она умерла у его зависших над землей, окровавленных, босых ног. От горя умирают даже собаки, а люди умирают еще быстрей.. .Вот собственно и все о моей странице, которую я стараюсь не открывать. Сейчас мне 30,и я уехал далеко от тех мест, к двоюродной бабушке, после смерти которой мне досталась эта ветхая хибара на берегу неаполитанского залива. Здесь у меня есть друг. Его зовут Лоренцо. Он с детства сирота, как и я. Торгует свежей прессой на площади трех улиц. Рвя связки с раннего утра, выкрикивая скандальные заголовки. А после обеда подрабатывает на местном рынке. Воруя овощи у рассеянных и уморенных дневным солнцем торговцев. Прибегая ко мне и вытряхивая их из карманов, он всякий раз придумывает какие-нибудь небылицы. Стесняясь признаться, что он их просто украл. Вечерами мы жарим их на берегу со свежей рыбой. Я ему читаю одни и те же рассказы. Каждый раз, говоря про то, что я когда-нибудь напишу большой роман и стану по настоящему известным. А он улыбается и говорит, что мой псевдоним будет трудно выкрикивать на площади продавая газеты. Однажды он прибежал ко мне с огромными помидорными пятнами с давившихся по пути, и взахлеб стал рассказывать про какого то французского магната. Приехавшего к нам открывать свою текстильную фабрику. Про то что сегодня утром ему не выдали газеты и дали выходной. Что на площади трех улиц не работало не одной кофейни. Все жители собрались на него поглазеть. Столпившись у собора Святого Франциско. Мэр города с почетным полком карабинеров лично встречает этого француза. Не дослушав продолжение рассказа Лоренцо про то что у него костюм лучше чем у сеньоров из Милана, мы побежали с ним на площадь примкнуть к толпе зевак и всеобщему любопытству. Когда мы прибежали, он уже был на самой верхней лестницы собора, словно со сцены обращаясь к толпе. Он говорил про что у него десятки фабрик по всей Европе и что его костюмы носят первые лица государств которые теперь будут доступны и обычным жителям. Рядом с ним стоял наш изумленный от всего происходящего мэр, и какая то синьорина из за ее кружевной шляпы с белыми бутонами роз я не мог разглядеть ее лица. Позже я оторвался от Лоренцо и подобрался чуть ближе к ступеням собора и увидел все что скрывала ее шляпа. Наверно со стороны мои глаза были еще более завороженные, чем у полководца цезаря, Антонио, когда он впервые увидел Египет и Клеопатру. Может поэтому для ее глаз я не смог спрятаться даже в такой толпе. Она посмотрела на меня дважды и один раз даже улыбнулась. Позже старый французский магнат уехал с мэром в свите бесконечных воплей и аплодисментов, а с ним исчезла и толпа. Храня последнюю сигарету на сегодняшний вечер с Лоренцо, я совершил великое святотатство и закурил ее прямо у лестниц собора, подстелив на ступени свой пиджак. Позже он меня нашел ровно на том же месте где час назад я потерял себя. Лоренцо: Хей, Анджело! Ты слышал, что сказал этот француз? Неужели и я смогу когда нибудь носить такой же костюм как и у него? Интересно, французам можно верить.. .Ну что, пойдём к тебе? Только я забегу по пути в одно место, старик Джузеппе обещал мне корзину помидоров, за то что я ему приношу каждое утро газету прямо домой. Интересно где он их взял.. .Анджело: прости Лоренцо, пожалуй не сегодня. А и к тому же я совсем не голоден. Лоренцо: ты в порядке Анджей? Анджело: абсолютно. До завтра.

Пытаясь заснуть с десятой попытки подряд, я встал и беспомощной походкой подошел к раскрытому окну. Ужасно хотелось курить. Я достал старую газету, и, оторвав от нее маленький кусочек, туго скрутил его. Пожалуй, это лучше чем ничего, подумал я. Я думал об этой французской синьорине, о нашей встречи возле