Проблема уха - Константин Исмаев

Исмаев Константин

Проблема уха

Сидя в туалете, Андрей принялся думать горькие думы. Так как дум накопилось порядочно, выходить он не торопился. Два раза он слышал, как миллионер звонил кому-то по телефону, но, так как разговаривал он весьма глухо, ничего конкретного понять не удалось. Затем по коридору проскрипели шаги, послышалась возня в прихожей, а затем хлопнула входная дверь. Андрей вздохнул, спустил воду и, отодвинув защелку, выглянул наружу.

Проблема денег является старой, наболевшей и, по сути, неразрешимой для человека. Потому что когда человек хочет денег (а он хочет их всегда), ясно, что на самом деле он хочет не прессованных металлических кружков или цветных бумажек, и даже не удовольствий, власти и различных более или менее полезных материальных предметов, которые он может получить в обмен на эти бумажки или кружки, а хочет он только одного — простого мужского или женского (короче говоря, человеческого) счастья. А уж этого как в деньгах, так и в тех вещах, которые на них обычно покупаются, содержится ровно столько, сколько и в антабусе, что бы там ни заявляли средства массовой информации. Вот и получается, что, бесконечно гонясь за деньгами, человек гонится за несбыточным, дурачит себя миражом и ступает по скользкой дорожке, хотя его и неоднократно предупреждали. Однако незамысловатая истина заключается в том (и это, между прочим, почти всем известно, хотя бы граждане и уверяли нас в обратном), что за счастьем не надо гнаться, его не надо выслеживать, добывать и охотиться на него из засады, как это описано и пропето в известной песне «Машины Времени» «Птица цвета ультрамарин», — счастье всегда находится внутри самого человека. Кстати, если хорошенько подумать, мы неизбежно придем к выводу, что и деньги тоже находятся там же, — но это уже совсем другая история.

Где-то в начале января, примерно между православным Рождеством и Старым Новым Годом, по Тверской шли двое безработных. Их, как и многих других людей, по какой-то причине обойденных привередливой судьбой, волновала проблема денег. То есть, они были озабочены тем, где бы их взять. Интересно, что человек, как правило, постоянно озабочен проблемой, где и у кого что-то взять, и гораздо меньше — проблемой, как и кому дать. Впрочем, для определенной части человечества и эта проблема тоже является актуальной, но, к сожалению, в весьма узком смысле и вне рамок данного рассказа.

Известно, что по Тверской тяжело ходить, будучи угнетенным денежными проблемами. Тверская для этого является не очень располагающей улицей. Она довольно сильно давит на и без того расшатанную психику своими иномарками, зеркальными витринами, многочисленной и агрессивной рекламой, а также дорогими валютными проститутками, недоступными простому человеку. В результате одновременного воздействия всех этих факторов и наступающего в итоге резонанса его страдания многократно увеличиваются, его духовное «я» расплющивается в лепешку под пятой неосуществимых желаний, а сам он целиком превращается в одну сплошную кровоточащую мозоль.

Какая потребность души завела двух приятелей в этот январский день на Тверскую — сейчас уже трудно установить, да не так уж это и важно. Наша скрытая камера выхватила их из толпы тараканами спешащих в разные стороны москвичей в тот момент, когда они миновали гостиницу «Интурист» и продолжали подниматься вверх по улице.

— Где ж денег-то взять, — в который раз за сегодняшний день говорил Саша, с неприязнью посматривая в сторону синих от холода проституток возле Центрального телеграфа.

Его мысли вкратце лучше всего можно было бы выразить словами из известной песни: «Каждый хочет любви — и солдат, и матрос; каждый хочет иметь: и невесту, и друга. Однако вместо этого имеют его; он получает венерические заболевания, удары дубинкой по почкам, и никакой уверенности в завтрашнем дне».

— Да, — сказал Андрей и пожал плечами. Он предпочитал экономить слова.

Сашу немного раздражало это философское настроение Андрея, и, чтобы как-то ему об этом намекнуть, он пнул носком ботинка бампер припаркованной на тротуаре иномарки.

Он добился своего: когда иномарка завопила, Андрей выпал из задумчивости и энергично произнес короткую нецензурную апофегму, сообщившую Сашу о том, что надо уходить.

Они сделали спурт, преодолели метров пятьдесят и остановились, тяжело дыша.

— Причем заметь, — с горечью продолжил Саша, кивая головой в сторону рассерженного владельца джипа, коротенького кавказца в длинном пальто ядовитозеленого цвета, машущего им руками и что-то кричащего, — заметь: он думает, что у него есть на это право, и вовсе не считает себя тварью дрожащей — вроде нас с тобой.

— Ну, ты знаешь, я, возможно, на его месте тоже возмутился бы, если бы у меня была машина, и какой-нибудь недоумок ее пнул, — Андрей сделал деликатную попытку заступиться за представителя нацменьшинства.

— Да я не про это, — отмахнулся Саша, как саблей, рубанув рукой воздух. — Я имею ввиду, право на то, чтобы ездить на крутой тачке, кататься за границу, сорить деньгами в кабаках и трахать наших великорусских манекенщиц и теледикторш с канала ТВ-6… А между тем, чем он лучше нас, вот ты мне скажи? А?

Вопрос был риторическим.

— Все в руках Аллаха, — вздохнул Андрей, производя соответствующий жест.

— Вот именно, — подтвердил Саша. — Последние, как известно, становятся первыми, а первые последними, если не помогают своему ближнему в беде. И он, этот разбогатевший на поддельных чебуреках караван-сарайщик, мог бы не оскорблять наш слух своими глупыми и ненужными возгласами, а поступить подругому. Он мог бы тихо и скромно подойти, не привлекая общественного внимания, и дать нам немного денег, тем самым отдав дань уважения народу, который пригрел его на своей груди, когда он бежал из Нагорного Карабаха или уж я не знаю, откуда еще. Ведь, в конце концов, я же не прошу его помочь безвозмездно! Он мог бы, например, дать нам кредит под небольшие проценты…

— Лучше без процентов, — ввернул Андрей.

— Или да, таки лучше без процентов… Мог помочь открыть свое дело. Мог, на худой конец, пристроить на какую-нибудь синекуру в своей финансовой полуимперии…

— На рынке, — сказал Андрей.

— Нет, на рынок я не согласен. В крайнем случае пускай это будет похоронная контора… Он, наконец, мог сводить нас в ресторан — все же и тогда была от него хоть какая-то польза! Но нет! Он ничего этого не сделал. Он предпочел встать в идиотскую позу, дополненную не менее идиотскими жестами и выкриками, и все только потому, что мы пнули его машину…

— Гм, — сказал Андрей.

— Горько мне, — резюмировал Саша, повторив знаменитую булгаковскую фразу.

— Брехлище, — задумчиво, ни к кому не обращаясь, себе под нос пробормотал Андрей. — Вообще-то пожрать бы действительно не мешало, — добавил он, — и погреться. Потому что еще немного, и безобидной ампутацией пальцев на ногах нам не отделаться.

Январь в этом году удался, как говорится, на славу: холод, принесенный из неведомых полярных пространств еще до Нового Года, никак не хотел отступать, все время играя на понижение, и в конце концов загнал столбики термометров почти к минус тридцатиградусной отметке.

— Давай в какой-нибудь магазин, что ли, зайдем. Я уже больше не могу, — предложил Андрей.

Саша был вынужден согласиться с другом.

— Да, вообще ты прав. Что-то холодно, блин, — сказал он. — Да хотя бы вот сюда… — он ткнул пальцем в ближайшую витрину.

Характерно, что впоследствии, когда приятели попытались воспроизвести по памяти события того дня, они так и не смогли вспомнить, как же все-таки называлась контора, в которую они зашли. Саша уверял, что название было как-то связано с бедуинами и Северной Африкой, а Андрей считал, что, напротив, — с ишаками и Средней Азией. Мы же можем теперь совершенно точно сказать, что оба они ошибались, и название не было ни в малейшей степени связано ни с бедуинами, ни с ишаками, хотя некий ассоциативный ряд при желании и можно выстроить. Контора называлась… Впрочем, какая разница, как она называлась, ведь дело совершенно не в этом.

Саша толкнул стеклянную дверь и ввалился внутрь. Андрей последовал вслед за ним.

— Ух! — сказал он.

После кусачей стужи улицы внутри показалось очень тепло, даже жарко, и приятелей сразу же прошиб пот. Может быть, поэтому они и подумали кто об Африке, а кто о Средней Азии.

Контора была туристическим агентством — на это указывали развешанные по стенам плакаты с видами Колизея, Эйфелевой Башни, национальных парков в Кении и Танзании, карнавала в Рио, а также стоящие на подставках модели самолетов и круизных кораблей.

— Эх! Люблю путешествовать! — воскликнул Саша, сдергивая с себя перчатки и расстегивая молнию на куртке. — Ты что предпочитаешь: Европу или Америку?