Ментальная кухня – 3 - Максим Злобин

Ментальная кухня — 3

Глава 1

Вдоль дороги, рядом с центральным входом на пляж, строители князя Волконского организовали парковочный карман машин так-эдак на двадцать. Сюда-то и зарулили автомобили семьи Орловых; здесь-то мы с ними и встретились.

Утро, будний день. Светит солнце. Птицы может быть и поют, но их не слышно — мимо по трассе несётся довольно плотный трафик. Через дорогу в «Грузинском Дворике» завтракают и глазеют в нашу сторону дальнобойщики, — дюже им интересно, что у нас тут такое происходит. А происходит у нас пока что молчаливая бычка. Вдова Орлова, как ей и полагается, осматривает меня с брезгливостью и пренебрежением. Я, как и полагается мне, стою чуть развязно. Смотрю прямо и всем своим видом излучаю «маскировочную» мысль: «Ну да, я быдло, и чо ты мне скажешь?»

А в параллель рядом с нами происходят ещё две зарубы в гляделки. Первая между Солнцевым и юристом Орловой, а вторая между охранниками; куда ж без них? СБ-шники Орловых одеты в строгие костюмы и солнцезащитные очки, а мои красавцы стоят в цветастых шёлковых халатах с дракончиками.

Мансур, — кожей чувствую, — уже врубил на всякий случай свою магию. Замедлил для себя время, чтобы если что среагировать быстрее. А Ержан рядом: переминается с ноги на ногу, поглядывает по сторонам, и истинно таксистским манером крутит в руках китайские нефритовые чётки. Короче говоря, парень изо всех сил делает вид, что ему скучно, хотя готов в любой момент сорваться в бой.

И как же всё-таки хорошо, что бою не быть.

— Будем разговаривать здесь? — первой нарушила молчание вдова Орлова.

— Ага, — ответил я. — Здесь.

— Хм, — ответ её явно не устроил, и она попробовала ещё раз: — Может пройдём куда-нибудь, где будет потише и поудобней?

— Не-а.

На пляж я Марковну не пущу. Не то, чтобы мне было жалко, просто уж больно хочется выказать своё неуважение. Так что пускай для разнообразия постоит на обочине и поглотает дорожную пыль.

— Ну хорошо, — сказала Орлова и вновь обвела меня взглядом; на сей раз насмешливым. — Так вот как выглядит щенок моего мужа.

— Первенец, — поправил её.

И снова молчание. И снова гул пролетающих мимо машин.

— Понятно, — тяжкий наигранный вздох вдовы. — Нормального общения у нас с тобой не получится, верно? Войцех! — тут её голос сорвался на визгливую ноту. — Передай ублюдку документы!

Штатный крысолюд Орловой пошарился в своём портфельчике, передал Яков Санычу какие-то бумаги, и тот сразу же занырнул в текст.

— Это договор о досудебном урегулировании, — пояснила вдова. — Ни к чему предавать дело широкой огласке и лишний раз тревожить серьёзных людей. Ты хочешь процент? Вот он, на бумаге. Почувствуй нашу щедрость, выродок…

Солнцев прихрюкнул. Но не потому, что меня оскорбили, а потому что вычитал в документе что-то смешное.

— Василий Викторович, позвольте разъяснить подробней, — подключился к разговору человечек, которого вдова называла Войцехом. — Согласно этому документу, вы получаете некоторую собственность рода Орловых…

— На которую вряд ли заработаешь за всю свою жалкую жизнь, — не удержалась вдова от ремарки.

— Э-э-э… да. Вы получаете собственность, по стоимости эквивалентную одному проценту от активов рода Орловых, а взамен отказываетесь от судебного разбирательства и любых притязаний другого рода.

Краем глаза я заметил, что Яков Саныч скрутил документ в трубочку, сунул подмышку и теперь что-то яростно искал в телефоне. Тык-тык-тык по экрану, и азарт в глазах.

— Понимаете ли, Василий Викторович, суд всё равно примет это решение, так или иначе. У вас не получится отсудить что-то большее, а у Марины Марковны не получится отдать что-то меньшее. Так давайте сэкономим друг другу время. Марина Марковна и так уважила вас, приехав на встречу лично, так что…

— Мы не согласны, — перебил Солнцев, сунул телефон в карман, широко улыбнулся и протянул документ обратно. — Мой клиент рассчитывает получить от вашего что-то ценное, а вы предлагаете говно на палке.

Вдова поморщилась, будто бы никогда таких слов прежде не слыхивала, а Войцех поднял жиденькие брови и сказал:

— Простите?

— Говно, — повторил ему Яков Саныч и подкрепил слова изысканной жестикуляцией. — На палке. Согласно закону о бастардах, мой клиент в полном праве сам выбирать, что ему получить от вашего.

— Ошибаетесь.

— Нет, не ошибаюсь.

— Нет, ошибаетесь, и сами об этом прекрасно знаете.

— Дорогой коллега, — ухмыльнулся Солнцев. — Там, где вы учились, я преподавал, — и очень круто скрестил руки на груди. — Там, где вы лепили утлые куличики, я строил гранитные замки. В то время, как вы клянчили автографы, толпа рвала мою рубаху на сувениры. А там, где вы ловили мышей, я без малейшего зазрения совести…

— Понятно, — вздохнул Войцех. — Это ваше окончательное решение?

— Да.

— В таком случае увидимся в суде.

— Увидимся, конечно!

— Марина Марковна, мы уходим.

Прощаться не стали. Мы с Солнцевым молча ждали, пока Орловы рассядутся по машинам и отчалят к чёртовой матери. Проводили их взглядом, развернулись и побрели обратно. И вот тут-то Яков Саныч начал ликовать:

— Василий Викторович, ты просто не представляешь, как нам повезло! — законник по-дружески ударил меня в плечо. — Предложи они что-то годное или те же деньги, то у нас бы не было адекватного повода отказаться! Понимаешь⁈ Если бы мы отказались от того, чего по идее хотим добиться, у Марины Марковны был бы повод задуматься… а так… Ах-ха-ха-ха! Дебилы!

Так… Я покрутил мысли Солнцева в голове и, кажется, понял их смысл. Ну да. Не то, чтобы это что-то меняло в конечном итоге, но-о-о… так за нами действительно сохраняется эффект неожиданности. А ещё мне стало очень интересно:

— Что они нам такое предлагали-то?

— Теплоход, — хрюкнул Солнцев.

— Теплоход⁈

— Ага, — Яков Саныч протянул мне свой телефон с уже открытой вкладкой.

Так… Читаем: теплоход «Ржевский», в прошлом «Вандал». Один из первых теплоходов Российской Империи, переоборудованный из парохода и оснащённый дизельным двигателем. Назван в честь бригадира лейб-гвардии Его Императорского Величества, Дмитрия Ивановича Ржевского, который во время трагических событий такого-то года на пароходе «Вандал» в команде с… кхм-кхм… в команде с работницами публичного дома,