Твоя... Ваша... Навеки (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

Гэлбрэйт Серина. Твоя… Ваша… Навеки

Я такая, какой меня хотят видеть.

Верная сестра.

Добропорядочная горожанка.

Благочестивая леди если не по рождению, то по воспитанию.

Лишь защита старшего брата позволили мне выжить и не исчезнуть в бесчисленных публичных домах и притонах Лилата, города воров, убийц и беспринципности. Как я могу быть настолько неблагодарна, чтобы перечить брату и отказаться выйти за того, кого он предназначил мне в мужья? Как могу согласиться на возмутительное предложение влюблённых в меня инкубов и стать их женой?

Женой для двоих.

Глава 1

— Нет.

— Нет?

Синие, словно полевые васильки, глаза и в них недоверчивое, растерянное удивление. Не ожидал такого моего ответа и оттого еще горше на душе.

Неужели и впрямь полагал наивно, что я приму его предложение, все брошу и предам брата ради счастья иллюзорного, мимолетного, будто жизнь бабочки-однодневки? Неужели и впрямь не догадывался, сколько уже их было, щеголей, красавцев и охотников за приданым, уверенных, что достаточно пообещать жениться на даме, и она с готовностью раскроет им свои объятия и банковские счета?

— Но…

— Нет, — повторяю едва слышно.

Пальцы замирают в нерешительности на щеке. Его лицо так близко, что дыхание касается моих губ. Кажется, еще чуть-чуть, и он поцелует меня, но я знаю, этому не бывать. Не сегодня и не сейчас.

— Прости, но я не могу и не желаю принимать твое предложение, — я отступаю на шаг, выдерживаю дистанцию барьером между нами.

— Но почему? — он искренен в своем непонимании.

— Ты знаешь почему, Арсенио, — я надеюсь, мой голос звучит твердо, убедительно. — Я не люблю тебя и не хочу любить, потому что тем больнее будет разочаровываться потом, а разочарование неизбежно, поверь мне. Мы слишком разные и однажды разница эта ударит по нам бумерангом. Возможно, сейчас тебе кажется, будто любовь способна все преодолеть, но это не так. И мой брат никогда не одобрит нашего брака, о чем тебе прекрасно известно.

— Я не собираюсь жениться еще и на Эване, — непонимание уступает место колкому раздражению.

— А я не выйду замуж без его благословения. И не смогу жить спокойно, зная, что между мной и единственным родным мне существом пролегла пропасть.

— Рианн, — Арсенио возводит очи к потолку, словно тот может призвать меня к благоразумию.

— Я благодарна тебе за помощь, но мой ответ нет.

— Ты даже не хочешь попытаться?

— Зачем? Если не мнение Эвана, то наша природа рано или поздно разведет нас в разные стороны. Я оборотень, ты инкуб, я не прощу измену, а ты не сможешь до конца дней своих довольствоваться лишь мной. Ты захочешь разнообразия, затем очередную девственницу, но скрыть от меня не сможешь. Я узнаю, почую, почувствую. И тем хуже будет для нас обоих.

— Рианн, — Арсенио тянется порывисто ко мне, и я отшатываюсь инстинктивно. — Если мы поженимся, я буду верен только тебе. Никаких измен и девственниц, любовниц и оргий. Я люблю тебя и буду любить всегда. Тебя и наших детей.

По глазам вижу — он действительно верит в придуманную им же сказку. Сказку, где не существует ничего после фразы «и жили они долго и счастливо и умерли в один день».

— Нет, — качаю головой и отворачиваюсь к окну. — Больше ничего не говори и уходи, пожалуйста. Прошу тебя.

Чувствую, как он смотрит на меня, пристально, выжидающе, с иррациональной, безумной немного надеждой.

Но я не передумаю. Отсчитываю удары сердца — оно бьется гулко, тяжело, медленно, словно вот-вот остановится. Сжимаю зубы и сосредотачиваю взгляд на изумрудной портьере — все лучше, чем видеть глаза Арсенио, видеть, как умирает в васильковой глубине безжалостно убитая мной надежда.

Один, два, три.

Не ожидание — вечность, бесконечная, бескрайняя. Но на шестой удар Арсенио все же поворачивается неохотно и уходит. И я позволяю себе выдохнуть и вдохнуть поглубже. Воздух с трудом наполняет легкие, стиснутые невидимой рукой.

Это необходимо. Лучше отрезать еще тонкие, хрупкие нити сейчас, чем мучительно разрывать уже устоявшиеся, привычные связи потом.

Я такая, какой меня хотят видеть.

Примерная дочь.

Верная сестра.

Добропорядочная горожанка.

Благочестивая леди если не по рождению, то по воспитанию.

Всю жизнь я следовала чужим представлениям, идеалам, советам. Делала то, что мне говорили, и поступала так, как должно было. И полагала искренне, что это правильно. Мама и папа знают, что лучше для их детей. Старший брат, оставшийся после смерти наших родителей единственным близким и родным существом, отвечает за меня и потому я должна вести себя так, чтобы причинять ему как можно меньше лишних забот. Должна помогать ему и поддерживать во всем.

Я помогаю. Поддерживаю. И делаю это от души, потому что люблю брата и понимаю, насколько тяжело оказаться в двадцать один год без средств к существованию и с шестнадцатилетней сестрой на руках. Нам не на кого было опереться, только друг на друга, и доверять мы не могли никому, кроме друг друга. Знаю, Эвану поступали предложения продать обузу, хотя сам он о том не рассказывал. Попыткам напасть на нас, похитить меня, а то и просто и незатейливо изнасиловать тоже не было счета. Хорошенькая юная девственница — товар, на котором в Лилате, городе воров, убийц, жадности, жестокости и беспринципности, можно неплохо заработать, а мое происхождение к тому же поднимало цену вдвое. И лишь защита и любовь брата позволили мне выжить, остаться собой, не исчезнуть в бесчисленных публичных домах и притонах Лилата. Его стремление во что бы то ни стало вернуть нам прежнее положение и возможности, его труд, настойчивость и терпение, его цена, заплаченная за наше нынешнее благополучие, привели нас туда, где мы есть сейчас. Так как я могу предать и разочаровать Эвана, предпочтя брак с инкубом, у которого только и есть, что симпатичное лицо, приятная улыбка да ничего не стоящий титул? Как я могу согласиться на предложение руки и сердца того, кто физически не сможет, что бы он сам там ни говорил, обходиться без подпитки сексуальной энергией, от невинных девушек в том числе? Я всего лишь волчица, я должна стать женой и матерью детей, а не секс-игрушкой, не невольницей, чье единственное назначение в жизни — удовлетворять хозяина, быть готовой терпеть любые капризы его и желания. Как я могу быть настолько неблагодарной, чтобы перекраивать идеи и планы брата на свой лад, под свои представления?

Эван уже нашел для меня достойного молодого человека, Финиса Мелтона, своего давнего друга и заместителя на работе. Мужчину, с которым я буду если не счастлива по-настоящему, то хотя бы смогу притвориться счастливой, который добр, сдержан и слишком робок, чтобы изменять жене или быть с нею жестоким. А даже если вдруг однажды соблазны и вынудят свернуть его на путь супружеской неверности, то факт этот не причинит мне такой боли, страданий, как если бы нас связывала пылкая, всепоглощающая любовь. Наверняка к этому моменту я научусь закрывать глаза, отворачиваться, не интересоваться досугом супругом больше необходимого. Научусь игнорировать очевидные признаки и собственную природу, не терпящую измен. Научусь быть идеальной женой и деловым партнером, сдерживать порывы и контролировать желания, что тревожат порой разум, сердце и тело.

Должна научиться. Финис лучше охотников за приданым и тех, кто через меня надеется добраться до дела Эвана. Лучше лордов, жениться на девице низкого происхождения и вовсе не собирающихся, но стремящихся потешиться с забавной игрушкой. Лучше инкубов с их неуемными потребностями и сомнительной моралью.

Финис безопасен.

И он — малая плата за все, что брат сделал и чем пожертвовал ради меня.

Как я могу отказаться от всего ради эфемерной надежды, ради призрачного миража, слишком, откровенно иллюзорного, чтобы в него поверить?

Не могу. Не должна и не стану.