Байкальский экспресс - Г Касьянов

Касьянов Г

Байкальский экспресс

ГЕОДИМ КАСЬЯНОВ

БАЙКАЛЬСКИЙ ЭКСПРЕСС

Вы верите в гениального и не берущего взяток следователя? А в кристально честного и неподкупного прокурора? Может быть, в благородного опера, как две капли воды похожего на несравненного Дон-Кихота? Нашему герою Филиппу Конусову (о нём - в детективе "Конспиративная квартира") такие почему-то не встречались. Поэтому, когда силою обстоятельств он стал желанной добычей банды преступников и одновременно с этим - запущенной на полные обороты машины правосудия, надеяться ему пришлось только на собственные ум, волю и сообразительность. И на плечо друга. Но чтобы остаться в живых, нужно было раскрыть тайну. И сделать это самостоятельно, потому что при таком раскладе надеяться не на кого...

* * *

Случайность - она и в Африке случайность. Другое дело, что в саванне или у берегов озера Нгоро-Нгоро она может вызвать совсем другие последствия. Как раз о последствиях и пойдёт речь в нашем правдивом повествовании... Однако, к чёрту Африку. Гиен и шакалов у нас своих в избытке. А начнём мы, как это и положено делать в детективах, со своих баранов.

День был неудачным, но погода стояла прекрасная. И пейзаж вокруг был неправдоподобно сказочным. Впрочем людям, глазевшим на него, было не до восторгов.

Они с унынием смотрели на залитые солнцем горы, мохнатые от зелёной тайги, на торчавшие за ними скалистые пики гольцов, покрытых шапками снега, хмурились и качали головами.

- Я никогда в жизни не попадал в такие дикие места, - сказал пожилой, интеллектуального вида мужчина другому, такого же возраста. - Бог миловал. А вы, Владимир Николаевич?

- Я тоже, - ответил Владимир Николаевич с кислой улыбкой.

И они с осуждением покачали головами.

Мягко говоря, по поводу диких мест пожилые мужчины были не совсем правы. Потому что стоило повернуть голову в другую сторону - и дикие места сменялись вполне цивилизованными; с другой стороны был вокзал, шумная толпа пассажиров и тьма привокзальных киосков, чуть ли не сидевших верхом друг на друге.

Вокзал был старинный, из серого камня, с высокими сводчатыми окнами, а толпа - вызывающе яркая и по-современному нагловатая, лишь слегка ошарашенная обилием видов дикой природы и чистым воздухом. Напротив вокзала пути у нескольких перронов были забиты пассажирскими и скорыми составами. А за зданием из серого камня, между куполом православной церкви и кирпичной коробкой административного корпуса мерцала таинственно водная гладь. Отсюда широкой полосой - километров в тридцать - уходила на восток и далее на север громада священного озера. Самого глубокого в мире. С самой прозрачной и чистой водой. С тысячью таинственных загадок, которые не могут разгадать самые изобретательные умы. Озеро Байкал... Вот где бы жить, да радоваться подарку судьбы. Но...

* * *

Но все мы спешим по неотложным делам.

А скорые стояли уже почти полсуток на южном берегу Байкала и конца этому стоянию не было видно.

Чуть западнее того места, где стали на отстой поезда, Транссиб уходил от священного моря влево, пробираясь тайгой и горами к перевалу, и далее спускался вниз, в долину Ангары. Где-то на полпути к шумному торговому Иркутску и произошло событие, которого ждали последние двое суток, которого боялись и надеялись, что оно не произойдёт: железную дорогу пересекло половодье.

Половодье в разгар лета? Именно так.

Неясные даже самым дошлым метеорологам причины принесли в горы Саяна раннюю весну. На гольцах стал бурно таять снег, пополняя талой водой горные озёра. Метеорологи заохали: зима-де была снежной, как бы чего не вышло... Да и быстрый Иркут стал прибывать на глазах. Но кто и когда слушал охающих? Жизнь шла своим чередом: президент издавал указы, Дума что-то обсуждала, губернаторы от Калининграда до Камчатки принимали к сведению. Заводы, слава Богу, работали, натужно скрипя механизмами, оптовые рынки торговали чёрт знает чем оптом и в розницу, рестораны шумели в ночи, а ранним утром бессонные киллеры мочили неугодных. Поезда же, как это им положено, возили через всю Сибирь пассажиров и товары широкого потребления.

И довозились.

Где-то южнее, в верховьях то ли Чёрного, то ли Белого Иркута горы толкнуло землетрясением. Одно из вместительных горных озёр, расположенное в седловине между пиками, дало течь. За несколько часов течь обрушила берег и произошёл залповый сброс воды вниз. На пути ревущих потоков оказалось другое озеро, и его берега тоже были снесены...

В результате за двое суток Иркут поднялся на одиннадцать метров. Быстрое течение понесло вниз удивительные предметы: заборы, ворота, крыши сараев и домов с гуляющими по ним курами и свиньями. Притоки Иркута вздулись, затопили долины, прорвали заградительные дамбы и в одном гнилом месте насыпь вместе с рельсами ушла под воду.

Теперь всем приходилось несладко: и пассажирам, застрявшим на узловой станции, и начальству упомянутой станции, вынужденному кормить, поить и обхаживать эту пёструю нервную толпу, свалившуюся нежданно-негаданно на его шею.

Один из великих учёных нашего тёмного прошлого сказал: мы не можем ждать милостей от природы... Они, значит, не могут, а мы можем? Или мы дурней кого-то? И железнодорожники нашли способ, чтобы хоть как-то разгрузить станцию. После обеда вокзальное радио трижды объявило, что граждане пассажиры, следующие до Иркутска, могут завтра утром отправиться в путь, пересев на дополнительный поезд, следующий вдоль берега по кругобайкальской железной дороге - КБЖД. Не пропустите райское наслаждение! В порту "Байкал", конечном пункте КБЖД, вас будет ожидать теплоход, который доставит пассажиров по Ангаре до Иркутска. Поездка этим маршрутом, являющимся "золотым поясом" Транссибирской магистрали, принесёт неизъяснимое удовольствие. Неповторимые байкальские виды, каскады туннелей и галлерей, общим числом пятьдесят шесть... Ажурные мосты и виадуки, коих насчитывается двести сорок восемь... И всё это на пути длиной в восемьдесят пять километров. Не упустите свой шанс! И так далее.

В толпе возникла лёгкая паника. Десятки людей ринулись к единственному окошку справочного бюро задавать вопросы. Что, двести пятьдесят мостов и виадуков - и все исправны? А как же знаменитый ветер Баргузин? Он не снесёт поезд в волны священного моря? А туннели числом пятьдесят шесть, не поселились ли в них медведи? А ну как остановят поезд и в окна начнут заглядывать? Детей испугают... Не остановят, отвечало справочное бюро, два дня назад по этому пути у нас ходил туристический поезд, и ничего, к утру назад вернулся...

* * *

В отличие от тех, кто толкался на узловой станции, я в тот день ни о чём не заботился и никуда не спешил. И был в меру счастлив и доволен жизнью, наслаждаясь безмятежным отдыхом у берега моря. Но достали сии события и меня.

Началось вот с чего. На следующий день, ближе к обеду я сидел на каменистом берегу Байкала километрах в тридцати от места описанных событий и смотрел на медленно колыхавшуюся бирюзовую гладь воды. С моря дул юго-восточный ветер - шелонник. У ног моих под прозрачной метровой толщей воды серебрились на дне камни и между ними сновали бычки-желтокрылки. Чуть дальше от берега дно зримо уходило вниз, в сумрачную бездну. Вдали чуть синели горы Хамар-Дабана; то был южный берег. За моей спиной, метров на десять выше уровня воды лежали рельсы КБЖД; за ними вздымались скалистые, изборождённые морщинами утёсы; справа шумел горный поток Шарыжалгай, пробивший себе путь вдоль широкой расселины в скалах. В расселине же стоял старинный деревянный дом, где жил добрый путевой обходчик с женой и пятью детьми. У него я и скрывался от жизненных бурь и суеты, привозя с собой в качестве платы за такую счастливую жизнь водку, колбасу и тушёнку.

Но мир устроен так, что всё хорошее в нём непременно когда-то кончается... Конец моему безмятежному отдыху положило появление на берегу коренастого мужика в форме капитана милиции.

Мы сидели на камнях с Павлом Селивёрстычем, повернувшись лицом к солнцу, и распутывали леску. Хитрый капитан зашёл с противоположной стороны и спикировал на нас совершенно бесшумно.

- А если бы медведь? - рявкнул он, застав нас врасплох, и захохотал оглушительно.

- Медведь не дурак, - отвечал на это Селивёрстыч, пожимая капитану руку. - Он без дела по шпалам не шляется, как некоторые. Садись.

Стульев поблизости не было. Капитан сел на валун, расставил ноги в сапогах и сразу же поинтересовался у хозяина, кто я такой. И правильно сделал: зачем спрашивать меня обо мне самом? Мало ли что я о себе, любимом, наплету; я человек нездешний, поди проверь; а хозяин никуда не денется, его, в случае чего, и к ногтю потом можно... Поэтому вмешиваться я не стал, а вместо того загадочно улыбнулся, отвернулся деликатно и уставился на завораживающую байкальскую волну. И тут услышал, какое мнение обо мне имеет суровый путевой обходчик. Пересказывать его слова не буду, но мысленно я с ними согласился...