Имя игры - смерть - Дэн Марлоу

Марлоу Дэн Дж

Имя игры — смерть

I

Я видел о заднего сиденья «олдсмобиля», как рука водителя в белых перчатках повернули руль и машина выехала с Ван-Бюрен на Центральную авеню. Отражающиеся в окнах банка яркие лучи осеннего солнца слепили. Здание банка казалось таким же неприступным, как отвесные утесы в пустынных каньонах.

Банни сидел рядом и равнодушно жевал резинку. Кисти его огромных рук лежали на коленях. Лицо водителя было бледным, но он четко, без колебаний подъехал к банку.

Все молчали. Я открыл дверцу и вышел на тротуар. Банни последовал за мной. Его темные зеркальные очки и яркие соломенные волосы сверкали на солнце. Под двухнедельной бородкой был почти незаметен широкий белый шрам, пересекающий горло. Огромные часы над входом в банк показывали без пяти три. Столбик ртути на термометре достиг тридцати двух градусов. На противоположной стороне улицы стоял мужчина в рубашке с короткими рукавами и лениво ковырял в зубах.

Мы вошли в банк через огромные стеклянные двери. Мой рост около шести футов, но Банни выше меня на добрых шесть дюймов. Левой рукой он держал скатанный парусиновый мешок. После уличной жарищи и духоты в фойе банка почудилось, что обдало могильным холодом и потное тело вот-вот обледенеет. Банни опередил меня и пошел налево. Я свернул направо. В зале стояли два вооруженных охранника.

Я подошел к охраннику, который объяснял пожилому мужчине, как правильно заполнить бланк, остановился и посмотрел на Банни.

Когда его рука резко опустилась вниз, я ударил по красной морщинистой шее охранника рукояткой «смит-вессона». Охранник молча опустился на пол. Сзади донёсся слабый стон второго охранника, не нарушивший тишинутишину огромного зала.

Я сунул за пояс крупнокалиберный «смит-вессон» и достал из-под мышки десятизарядный кольт 22-го калибра. Оглянулся вокруг. Если бы нам не удалось сразу избавляться от двух охранников в центральном зале банка, все сорвалось бы. У окон кассиров стояло десятка два клиентов. Я трижды выстрелил пт из кольта в стеклянные перегородки, но так, чтобы пулили прошли над головами кассиров. Грохот выстрелов и звон разбитых стёкол произвели должное впечатление. Все замерли.

— Слушайте меня внимательно, — произнёс я громко и отчетливо. — Всем стоять и не двигаться. Обещаю, что тогда никто не пострадает.

Банни перепрыгнул через низкую калитку, ведущую в служебное помещение. Я сунул кольт в карман и достал крупнокалиберный «смит-вессон». Если бы кто-нибудь попытался застать нас врасплох, тяжёлые пули «смит-вессона», сэкономленные мной, оказались бы очень кстати.

Две полные женщины прижались друг к другу, держа вввввв руках пустые сетки для денег и закрывая Банни вход в коридор, ведущий к банковскому сейфу с массивной полуоткрытой пппппа дверью.

Банни взмахнул револьвером, показывая, чтобы они отошли в сторону. Но женщины замерли, оцепенело глядя на него выпученными глазами. Он ударил одну из них — ту, что была ближе, — дулом револьвера по щеке. Она пошатнулась и сползла на пол, жалобно застонав. Кто-то изнутри сейфа открыл дверь пошире. Банни быстро вошёл туда и жестом показал, чтобы все отошли к задней стенке. Затем он принялся выдергивать ящики с наличными. Пачки сотенных и двадцатидолларовых банкнотов оп бросал в мешок, все остальное швырял на пол.

В зале слышались только рыдания женщины, лежащей на полу, и ритмичный стук отбрасываемых Банни ящиков с деньгами. Краем глаза я уловил какое-то движение. Я повернулся — все замерло, однако я успел заметить край серого мундира охранника. Почти не целясь, я выстрелил ему в грудь. Охранник рухнул на пол балкона. Банни даже не повернулся.

По моим расчетам, прошло две минуты с того момента, как мы вошли в зал банка. Может быть две с половиной. Во всех полицейских участках Феникса заливаются сейчас клаксоны тревоги, но через шестьдесят секунд нас уже здесь не будет. Я повернулся, окидывая взглядом балкон и главный зал. Все в порядке. Ни единого движения.

Банни выбежал из двери банковского сейфа, прижимая туго набитый мешок к широченной груди. Он подскочил к ограде, отделяющей служебное помещение банка от зала, и, легко перемахнув через нее, приземлился на носки подобно гимнасту. Я еще раз быстро обвел зал взглядом и бросился за ним. Банни уже протянул руку к стеклянной двери, ведущей на улицу, когда сзади прогремел выстрел и верхняя половина двери высыпалась на тротуар. В прохладное помещение банка хлынула снаружи волна горячего влажного воздуха.

Банни машинально нагнулся, когда ему на плечи посыпались осколки стекла, но тотчас выпрямился и бросился к машине, Выбежав на тротуар, я повернулся и двумя выстрелами снес оставшееся стекло огромной двери. Если кому-нибудь придет в голову преследовать нас, он должен будет броситься в ливень осколков.

Повернувшись к машине, я заметил, что мужчина в рубашке с короткими рукавами, стоявший напротив, исчез в дверях магазинчика на другой стороне улицы. Уже подбежав к автомобилю, я. увидел, что наш водитель нарушил все указания, которые мы так долго вдалбливали ему в башку. В смятении я чуть не заорал, когда увидел, что он вместо того, чтобы сидеть за рулем, не привлекая внимания к автомобилю, выскочил на мостовую, обежал машину и раскрыл дверцы с нашей стороны, Подумать только, мы объехали полстраны в поисках надежного водителя, нашли его в Сент-Луисе, и вот в решающую минуту он показал себя таким услужливым идиотом! По его бледному, как мел, лицу текли струйки пота.

Банни прыгнул на переднее сиденье «олдсмобиля». Водитель взглянул на меня и бросился обратно на свое место за рулем. И в это мгновение с другой стороны улицы грохнул выстрел охотничьей винтовки. Наш водитель вскрикнул, сделал дару шагов в сторону и упал на мостовую перед автомобилем, вытянув ноги и руки в белых перчатках на тротуар. Пуля снесла левую половину его лица.

Банни быстро перелез на водительское сиденье. Я уже наклонился, чтобы нырнуть в машину, когда услышал, что Банни слишком резко нажал на газ и двигатель заглох. Я выпрямился и повернулся в сторону банка, не забывая об охотнике с противоположной стороны улицы. К западу от Миссисипи каждый мужчина считает себя отличным стрелком и ему не дает покоя слава Уатта Эрпа. Я слышал, как жужжал стартер. Наконец, мотор взвыл, и я перевел дыхание, но в это мгновение из дверей банка выбежал жирный охранник, держа револьвер в вытянутой руке. Не останавливаясь и не целясь, он выстрелил в меня.

Я готов поклясться, что в момент выстрела он все еще бежал и его ноги едва касались земли. Шансы на то, что он попадет в цель, были ничтожны — один из шестидесяти тысяч, — но он прострелил мне левое плечо, Удар пули отбросил меня на машину, Я оперся на крышу, прицелился и всадил ему две пули — одну и другую — в пряжку его форменного ремня.

Затем я рухнул на заднее сиденье, и Банни рванул тяжелую машину вперед. Она дважды подпрыгнула — передними и задними колесами, — когда мы переехали через мертвое тело нашего бывшего водителя. Я посмотрел на мужчину в рубашке с короткими рукавами, который, проклиная все на свете, дергал рукоятку затвора, упершегося в заклинивший патрон, Я поднял «смит-вессон» и прицелился, но опустил ствол. У меня слишком мало патронов, чтобы развлекаться.

— Платки! — крикнул я Банни, когда с Центральной авеню мы свернули на красный свет на авеню Рузвельта. — Сними очки, — уже спокойнее продолжал я. — Сбавь скорость. Двигайся вместе с транспортным потоком. — Банни, не оглядываясь, бросил через плечо два носовых платка, закрывавших нижнюю часть его лица; потом схватил синий берет, лежавший рядом, и натянул его на свои соломенные волосы. Без темных очков и в берете он выглядел другим человеком.

Я скомкал его платки, добавил к ним свой и попытался закрыть сквозную рану, из которой так и хлестала кровь, Все эти басни относительно того, что, когда пуля попадает в тебя, испытываешь шок, а боль наступает позже, — чепуха. У меня было такое чувство, что в плечо всадили раскаленный напильник.

Я перезарядил револьвер, пытаясь не обращать внимания на кровь, стекающую по руке. Не хотелось только, чтобы кровь капала на брюки. Одновременно я следил за светофорами. Наш бывший водитель рассчитал путь от банка до Уайвайпай Террэс с точностью до секунд, но, к сожалению, нам пришлось оставить водителя у входа в банк. Мне отчаянно хотелось поскорей оказаться к югу от Ван-Бюрен-авеню. Казалось, я подталкиваю автомобиль силой воли.

Полицейские наверняка думают, что мы бросимся на главное шоссе. Если кто-нибудь увидит, что мы свернули на Рузвельт-авеню, то решит, что мы пытаемся улизнуть через Тусон и Ногалес на восток. Если на север — то через Прескотт и Викенбург. Можно даже предположить, что мы кинемся к Юме и побережью. Все шоссе, ведущие из города, будут блокированы. Но мы не собирались выезжать из города. Пока еще не собирались.