Рабы - Садриддин Айни

Садриддин Айни

Рабы

Наш Айни

Нечасто бывает так, что биография одного человека почти полностью слилась с биографией его народа, как это произошло у Садриддина Айни. Жизнь его неразрывно связана с жизнью таджиков — от черных лет беспросветного прошлого до счастливых дней настоящего времени. И если проследить год за годом, шаг за шагом бурный поток событий в течение почти целого века, когда жил Айни, то это будет рассказ о судьбе целого народа, рассказ о том, как из нищеты и бесправия трудовой люд поднялся к счастью и свету, построив одну из пятнадцати республик многонационального социалистического Советского Союза. Сначала ребенком, потом юношей и, наконец, зрелым человеком, Айни видел и пережил то, что видели и пережили его соплеменники. Поэтому жизнь Айни стала для нас символом страдного пути, пройденного его народом.

На первую половину жизни выдающегося таджикского писателя падает сумрачная тень бухарского эмирата. Вторая половина — проходит в новое, светлое время, когда свежий ветер Великого Октября смел с лица нашей земли феодальные отношения, основанные на эксплуатации человека человеком. В братском Союзе Советских Социалистических Республик расцвел и окреп талант писателя-патриота. Своеобразный талант Айни впитал в себя все богатство тысячелетней культуры таджиков, бережно хранившееся в неисчерпаемых сокровищницах непокоренной народной души. Писатель сумел донести до наших дней прекрасную песню о любви к человеку, к свету и счастью.

Обратимся же к его собственным свидетельствам, как литератора и гражданина, как современника жизни, навсегда ушедшей в прошлое. Обратимся к Айни — историку нашего народа и к истории народа от времен Рудаки до последних часов эмирата. Сколько великих имен и скорбных судеб!..

В нищете и изгнании закончил свои дни замечательный поэт Рудаки — родоначальник классической таджикской поэзии.

Более двадцати лет скрывался от преследования султана Махмуда гениальный Фирдоуси.

Десятилетиями скитался вдали от родины великий таджикский мыслитель, ученый-энциклопедист Абу Али ибн Сина.

В водах Амударьи был утоплен вольнолюбивый поэт Адиб Собир Термези.

Камола Худжанди заточили в крепостное подземелье, и он умер вдали от родной земли.

Это — славные предшественники Айни, на протяжении десяти веков передававшие из рук в руки факел свободолюбия и гуманизма. Подобная же горькая участь постигла и многих его старших современников, учителей и друзей.

Ахмад Дониш (Калла), ученый и писатель, «самая яркая звезда на темнем небе Бухары», как образно назвал его Айни, жил в постоянной нужде и неоднократно подвергался преследованиям за «чернокнижие», то есть за прогрессивные взгляды.

Образованнейший поэт своего времени Зуфунун, резко обличавший в своих стихах правящую клику эмирата, вынужден был прикинуться безумным.

По приказу эмира был убит поэт Сахбо. В нищете, в горячке туберкулеза умерли поэт Шохин и ближайший друг Айни, талантливый поэт-просветитель Хайрат.

Государственная машина феодализма, политический и религиозный гнет эмирской Бухары безжалостно уничтожали всякое свободомыслие. Лучшие умы таджикского народа гибли в темницах эмирата, как гибли в душном мире царской России великие русские писатели и мыслители — Грибоедов и Пушкин, Лермонтов и Белинский.

Впрочем, разве и сегодня судьбы многих художников слова, подлинных сыновей своих народов, таких, как Пабло Неруда, Назым Хикмет, не напоминают нам о том, что уготовано реакцией свободолюбивому поэту.

Но народ бессмертен. Его могучую силу нельзя сломить и нельзя уничтожить. Об этом говорит нам правда нашей эпохи, об этом свидетельствует история всего человечества.

Народ бессмертен. В условиях жесточайшего угнетения и эксплуатации таджики сохранили и развивали свой язык и литературу, донесли до нашего времени образцы своего героического эпоса и проникновенной лирики. Под мечом и кнутом, в условиях феодальных раздоров, захватнических и междоусобных войн и набегов, разорявших и опустошавших страну, народ возделывал землю, возводил города, создавал изумительные памятники зодчества, прокладывал оросительные каналы, сочинял прекрасную музыку и слагал замечательные песни.

История таджикского народа до Октябрьской революции — это не только история его богатой культуры. Это история его борьбы за свободу и счастье, против угнетения и порабощения трудящихся масс.

В своих произведениях Айни воссоздает и образ легендарного героя таджикского народа Муканну, возглавившего борьбу против арабских завоевателей в VIII веке, и мужественного воина Темур Малика, защитника города Ходжента от полчищ Чингисхана, и рабочих ремесленных цехов Бухары начала XX века, отстаивающих свои человеческие права, и процесс пробуждения самосознания Дохунды — жителя гор, — его приход в ряды активных борцов за новую жизнь, за создание и укрепление Советской власти в родном краю.

Детство и юность Айни прошли в гуще народа. Он болел с ним одной болью, радовался одной радостью. Из преданий и легенд узнает он о героическом прошлом таджиков и через всю жизнь проносит чистую любовь и восхищение славными подвигами своих предков. Каждая пядь нашей земли овеяна этой славой.

Отец Айни, Сайд Мурод-ходжа, был потомственным ремесленником, причем человеком грамотным, ценителем художественного слова. У своего отца перенял будущий писатель любовь к поэзии и понимание ее.

Жизнь в маленьком кишлаке Соктаре и Верхней Махалле — местах, где протекало детство Айни, — отражала в себе все особенности общественного строя феодальной Бухары. Лишь один воздух не был обложен там налогом. Так жили все крестьяне окрестных деревень, так жили труженики в ремесленных кварталах Бухары, куда приходит юноша Айни после смерти отца для того, чтобы получить образование.

В душную и темную келью медресе вела узкая дверь, сквозь которую не могли проникнуть человек, воздух и солнце одновременно. И если в келью проходил человек — значит, солнце и воздух оставались за ее порогом. Эта келья как бы олицетворяла собой весь мир старой Бухары.

Нищета для сотен тысяч и богатство для единиц, бесправие народа и ничем не ограниченное жестокое самовластье — такова была горькая правда жизни, и никаким туманом благочестивых молитв нельзя было скрыть ее от зорких глаз и пытливого сердца.

Становясь зрелым человеком, Айни выковал в себе решимость бороться за правду, нести в народ истину и просвещение. Он неустанно искал пути к этой правде, восторженно принял и продолжил просветительские идеи Ахмада Дониша. Эти искания, не подкрепленные знанием революционной теории марксизма, приводили порой Айни к заблуждениям. Так, первоначально он примкнул к буржуазно-националистическому движению джадидов, искренне поверив их фальшивым декларациям.

В своем благородном стремлении помочь народу Айни смело и честно шел по избранному им пути. Он принимал активное участие в создании «новометодных школ», писал для них учебники и вел преподавание. Когда по приказу эмира школы были закрыты, Айни продолжал свою просветительскую деятельность в рядах тайного общества «Воспитание юношества», ставившего своей целью распространение новой литературы и критику отдельных недостатков эмирского режима. В ту же пору Айни активно сотрудничает в первой газете на таджикском языке «Бухорои шариф» («Благородная Бухара»).

Все это не могло не навлечь на Айни гнева бухарского духовенства и правящей знати. Он стал силой, опасной для государственного строя эмирской Бухары, и, как бунтовщик и мятежник, был схвачен палачами и приговорен к семидесяти пяти палочным ударам, и каждый удар был направлен в сердце народа. Ведь любовь к справедливости и свободе, пылающая в сердце Айни, была выношена веками в народном сердце и передана ему по наследству как передовому человеку своего времени, как достойному сыну отечества.

Бухарские палачи просчитались. Мужественный дух писателя не был сломлен, как не был сломлен мужественный дух всего таджикского народа, подвергавшегося двойной эксплуатации Бухарского эмирата и царского самодержавия.