Код Атлантиды - Стэл Павлоу

Стэл Павлоу

КОД АТЛАНТИДЫ

Камилле

ТЕП ЗЕПИ

ПЕРВЫЕ ВРЕМЕНА

Авестийские арии – доисламский Иран – Ближний Восток.

Ахурамазда создал Арйану Вэджа[1], сущий рай, прародину арийской расы. Лето здесь длилось семь месяцев, зима – лишь пять. Но пришел Анхра-Майнью, Бог Зла, и стало в Арйану Вэджа десять месяцев зимы и только два – лета. Ныне тут властвуют могучий змей, страшный мороз, крепкий лед и снег. В столь лютом холоде невозможно уцелеть. Йима по велению Ахурамазды возвел Вар – квадратное ограждение «со стороной в лошадиный бег», спасая людей и животных.

– Если Договор утвердят, – послышался из-за густой пелены голубоватого сигаретного дыма голос сенатора Айкена, – Антарктика останется без правительства. Разумеется, ею и сейчас никто полноценно не управляет, но, насколько я понимаю, руководство не предусмотрено и на будущее, как бы ни складывались обстоятельства?

Герман Флегер просмотрел свои бумаги и кашлянул. Господи, как хочется пить! Погода стояла жаркая и влажная, вентиляторы под потолком трудились без перерыва. С ухоженного газона за окном пахнуло свежескошенной травой. Герман Флегер опять кашлянул.

– Какие-то проблемы, мистер Флегер?

– Гм, да, сэр, – прохрипел Флегер.

– Пожалуйста, говорите в микрофон, мистер Флегер. Вас плохо слышно – думаю, все со мной согласны.

Сенатор криво улыбнулся, коллеги ответили волной смешков. Звук отразился от обшитых деревом стен и разлился по полупустому залу Конгресса.

Флегер подался к микрофону, динамики засвистели.

– Э-э, я хотел бы еще воды, сенатор.

Он поправил галстук и вновь сел.

Айкен дал знак прислуге. В конце концов, именно Герман Флегер возглавлял делегацию США на конференции по Антарктике. Уж стакан-то воды он, разумеется, заслужил.

Флегер опять наклонился к микрофону, пододвинул стул и поблагодарил сенатора. Советник прекрасно знал, о чем думает старый дьявол. Надо опередить коммунистов и, пока не поздно, захватить часть территории. Ведь Хрущев все еще в бешенстве из-за майского инцидента – сбитого самолета-шпиона «У-2», а Эйзенхауэр, решив подстраховаться, в прошлый четверг отправил в Юго-Восточную Азию сто двадцать самолетов. Да, конечно, Россия не водит дружбу с Китаем, и все равно мы играем с огнем. Само собой, Фрэнсис Гэри Пауэрс работал на вооруженные силы, и Госдепартамент прекрасно знает об этом. И в то же время правительство не солгало, заявив, что Пауэрс пилотировал «метеосамолет». Штатам и впрямь понадобилось сделать некий прогноз, а для этого выяснить, нет ли у россиян ракет на Урале.

Служащий поставил на стол кувшин с водой и льдом, советник наполнил стакан и сделал большой глоток.

– Сенатор, – проговорил он, вытирая пот со лба, – в Договоре указано, что ни один его пункт не предписывает участникам отказаться от ранее заявленных прав и претензий. Соединенное Королевство, Франция, Аргентина, Чили, Новая Зеландия, Австралия и Южноафриканский Союз занимают восемьдесят процентов Антарктики. Возьмем, к примеру, сектор Аргентины и Чили: и те и другие утверждают, что на их участках имеют законную силу принятые в этих странах уголовные кодексы. Так же дело обстоит и с Новой Зеландией. Словом, беспокоиться о том, что на этих территориях нет руководства, не имеет смысла. – «Вот такая хрень, сенатор. Нам следовало быть попроворнее: улучить момент и тоже заявить о своих правах. Радуйся еще, что и русские прохлопали ушами». Флегер вновь кашлянул. – Таким образом, сенатор, в общей сложности там человек пятьдесят, но все они – полномочные представители своих государств.

Айкен поерзал на стуле.

– А после утверждения Договора в силу вступят законы всей дюжины стран?

Флегеру не было нужды заглядывать в бумаги. Он покачал головой.

– Согласно Договору участники не отказываются от прав, но все остальные, к примеру США, которые ни на что и не претендовали, вовсе не обязаны поддерживать чужие притязания и принимать собственное положение непризнания. Представьте, например, – добавил он, – что некий коммерсант… Вообще-то условия Договора распространяются лишь на научные исследования и мероприятия военного характера… В общем, если мы пошлем ученого или наблюдателя в район, на который заявило права Чили, Чили не сможет его арестовать. Американец находится исключительно под нашей юрисдикцией, где бы ни оказался в Антарктике, ибо мы приняли решение не признавать чьи-либо претензии, а заявители прав согласны позволять нашим ученым и невооруженному военному персоналу работать на их территории. Если же в район, который Чили считает своим, отправится наш горный инженер, с ним приключится какая-то неприятность, а Чили заявит, что на этом участке действуют их законы… В таком случае, сенатор, мы ответим, что отрицаем действие чилийских законов, потому как не признаем притязаний Чили. Завяжется международный спор по поводу того, под чьей же юрисдикцией находится наш специалист.

Галиматья. Флегер знал, что это полная галиматья. Айкен дипломатично держит свое мнение при себе. Что ж, чудесно, ведь, в конце концов, они действуют заодно. То есть, по сути, просто разбираются, что предлагает Договор об Антарктике: независимо от того, какие бы заявления о регионе, называемом Антарктикой, ни сделала любая из стран-участниц, остальные государства имеют полное право не обращать на них ни малейшего внимания. Если, конечно, – эта оговорка играла очень важную роль, – речь не шла о военных операциях, запрещенных всеми. Полностью. И о чьем-либо посягательстве на чужие права, которое…

– Мы должны забыть и о личных притязаниях, верно? – снова заговорил Айкен.

Флегер потер подбородок. Да, в юридическом смысле так было бы выгоднее.

– Не признавая чей-либо территориальный суверенитет в Антарктике, мы сохраняем юрисдикцию над своими гражданами, которые там работают, и возможность отказать любому другому государству в праве вершить над ними суд. Именно так.

Айкен откинулся на спинку стула, морщинистое лицо прорезала кривая улыбка. Затушив сигарету, он тут же потянулся за следующей.

– Братцы, по-моему, мы только что открыли еще одно достоинство своей неудачи!

По залу прокатилась очередная волна смеха. Айкен прав. Кто, черт возьми, кроме Советского Союза, может вступить с ними спор? Штатам вовсе и не требуется становиться первыми – достаточно заявить о себе как о сильнейшем.

Айкен зажег сигарету и затянулся.

– А если предположить, мистер Флегер, – задумчиво произнес он, – что у кого-то возникает неожиданная и острая потребность в королевских пингвинах?

– Сэр? Не уверен, что я правильно вас…

– В пингвинах, мистер Флегер. Серьезный предмет спора, связанный с охраной окружающей среды. Если какая-то группа людей приедет в Антарктику и начнет убивать пингвинов? Кто остановит это безобразие?

– Представители всех семи государств, заявивших права на Антарктику, посчитают своим долгом защитить пингвинов.

– Тогда представим, что один из наших ребят отправляется в район чилийцев и крадет гусеничный вездеход. Чей закон он нарушит?

Вездеход?! О чем старый черт толкует? Гусеничные вездеходы появляются на свет не в Антарктике.

Флегер стиснул зубы.

– Чилийцы применят чилийский закон, – ответил он.

– А мы его отвергнем?

– Мы применим закон США, последует международный спор.

– Понятно.

– Сенатор, какое значение имеет мотив преступления? Соглашением предусмотрена охрана живых ресурсов Антарктики, те же ситуации, которые описываете вы, в нем не оговариваются. Если какое-либо недоразумение и возникнет, мы попытаемся разрешить его мирным путем. Речь идет о регионе, на территорию которого США даже не претендуют, в Договоре рассматриваются лишь мероприятия международного значения. Потому-то очень важно не допустить в Антарктику вооруженные силы.

Айкен скривился.

– Звучит замечательно, мистер Флегер, но предположим, что в один прекрасный день в Антарктике обнаружат некие дорогостоящие природные ресурсы – настолько дорогостоящие, что на их добычу немедленно потребуются огромные средства. К примеру, залежь алмазов глубиной в фут?

Флегер позволил себе усмехнуться.

– И эту ситуацию не рассматривает ни один из пунктов Договора, сенатор. Если драгоценности обнаружат на территории, объявленной какой-то из сторон своей собственностью, именно эта сторона и посчитает себя вправе диктовать условия добычи. США же, которые не признали ни одной претензии, смогут ответить, что имеют на разработку не меньше прав. И разумеется, если спорящая сторона попытается привлечь для охраны своей территории военизированные структуры, Соединенные Штаты будут вольны бросить на защиту положений Договора любые силы.