Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Парии человечества - Луи Жаколио

Луи Жаколио

Парии человечества

I

Пария

СУЩЕСТВОВАНИЕ ПАРИЕВ В ИНДИИ — это книга, окутанная тайнами, прочесть которую никто еще не дал себе труда. Установили, что эти отбросы брахманистского общества влачат свое существование в глубоком унижении, наука порешила, что Чандала, т. е. человек вне касты, совсем не достоин ее внимания, что его жизнь, полная отчуждения и страданий, не стоит того, чтобы быть предметом изучения. Но история человечества не должна иметь белых страниц, и это кажущееся равнодушие или забвение объясняется только трудностями, притом нередко непреодолимыми, с которыми соединено изучение париев.

Письменные свидетельства по этой теме отсутствуют. Понятно, что ученые знатоки Индии, большинство которых и не покидало Европы, не имея перед собой письменных документов по данному предмету, не могут ничего и говорить о нем. Следовательно, все, что только возможно сказать о париях, должно быть почерпнуто в устных преданиях.

Но к этим преданиям нельзя прибегать в больших городах Индии, где пария живет на глазах у европейца, пользуется относительным покоем и забывает обычаи своих предков, заменяя их в гражданском и религиозном быту обычаями других каст, которые хотя против этого и протестуют, но не могут с этим бороться с тех пор, как брахманизм утратил свое господство. И для того, чтобы изучить странные нравы, плоды векового притеснения, которое брахманы применяют к париям без малейшей помехи и против которого Англия не осмелилась ничего предпринять из-за страха поднять против себя все индусские касты, надо проникнуть в глубь страны, странствовать по лесам и джунглям, жить целые месяцы в селениях париев, в отдалении от всех центров цивилизации, вечно борясь с тем отвращением, которое внушает их вонючие жилища и ни с чем не сравнимая безнравственность их обитателей; надо выдержать этот ужасный климат болотистых местностей Индии, куда вынуждены были скрываться эти отверженные, для того чтобы соединяться в общественные группы, на что закон не дает им права; надо, наконец тесно освоится хоть с некоторыми языками, на которых они говорят: тамила, телинга, канара, ульгу и т. д. Предрассудки, которые обрушились на парию, пустили такие глубокие корни, что тот, кто пожелал бы их разрушить, должен предвидеть самое ужаснейшее возмущение, какое было занесено на страницы истории. Полтораста миллионов людей поднялись бы как один человек и пошли бы на смерть со всем равнодушием фатализма в тот самый день, когда издан был бы указ об уничтожении касты. Такое средство никуда не годится, и им невозможно ввести париев в общий круг общественной жизни. В Индии насчитывается до сорока миллионов этих отверженных. Уже эта цифра показывает, что наука должна была бы проникнуться интересом к умственному и нравственному состоянию этого народа, который где-то в отдаленном уголке земного шара живет среди других людей, внушая им не больше интереса, чем шакал или гиена. Мы долго колебались, прежде чем приняли решение начертать мрачную картину этих терзаний, этих ужасов, которые приводят в трепет разум, и этих противоестественных пороков, в которых резюмируется положение индусского чандалы. Но нам подумалось, что подобно тому, как бывает полезно вскрыть язву для того, чтобы ее вылечить, столь же полезно может быть и вскрытие общественных язв, хотя бы для того, чтобы внушить желание исцелить их. Мы действовали так же, как действует физиолог, производя вскрытие, и наше перо, как скальпель, не отступало перед ужасом истины.

II

Песнь парий

В ТОЙ ТАИНСТВЕННОЙ, ПЕЧАЛЬНОЙ ДРАМЕ, которая разыгрывается на земле уже сотни столетий, есть одна роль, для которой никогда не было недостатка в исполнителях, — это роль угнетенного, раба, отверженного, парии. Сколько раз мне случалось видеть бедного индуса, которому жреческое господство брахманов отказывало в человеческом достоинстве, который шатающейся поступью пробирался по глухой тропинке, отыскивая себе в пищу какие-нибудь отбросы, из-за которых ему приходилось вступать в драку с шакалами и гиенами. Будь он болен, погибай от голода, никогда ни одна дверь не отворится перед ним. Дети его родятся посреди джунглей; тело его гниет в глухих углах, потому что он не имеет права на обычное погребение. Притеснение, которому деспотизм жреца подвергать всю его расу, простирается на него даже за гробом.

Среди париев, несмотря на всю их ужасающую приниженность, однажды народился крупный поэт, носивший имя Тируваллува. Этот вдохновенный поэт изобразил вековые страдания своих сородичей в следующих строфах:

«Нужды нет, что Сурья (солнце) продолжает в небесных пространствах свой вечный бег, что он плотными снопами своих лучей, которых не в состоянии вынести глаз, освещает землю.

Небо и земля, вы видите, что мы такое.

Что нам за дело, что три божества создают, сохраняют и преображают вселенную. Не для нас блистают они во славе своей.

Небо и земля, вы видите, что мы такое.

Не для нас возносится к эфиру дым жертв, не для нас цветы покрывают землю, не для нас плоды висят на деревьях, не для нас текут священные воды Ганга.

Небо и земля, вы видите, что мы такое.

Не для нас животные дают свой приплод и пчелы свой мед. Не для нас молодые девушки растирают в звонких ступках священную траву, из которой делают божественный напиток Сомы.

Небо и земля, вы видите, что мы такое.

Не для нас Агни создал огонь и не для нас бессмертный Индра создал молитву.

Небо и земля, вы видите, что мы такое.

Где те источники чистой воды, из которых мы можем утолять свою жажду? Наше единственное питье — вода, что расплескивается из корыта, из которых поят животных.

Небо и земля, вы видите, что мы такое.

Где поля, которые производят для нас рис и другое зерно? На земле нет ни одного стебля проса, ни одной соломинки, ни одного лепестка розы, который принадлежит нам.

Небо и земля, вы видите, что мы такое.

Дикие звери имеют свою берлогу, змеи прячутся в муравейниках, птица свободно парит в воздухе, и любая древесная ветвь дает опору и защиту для ее гнезда и для ее песен. Агни обладает вселенной, Вапу — воздухом, Адитья — небом, Чандрамы — звездными пространствами, Видиут — облаками; люди четырех каст умирают и родятся в жилищах своих отцов. Но сын парии, где он открывает глаза свои? Где та дружественная земля, которая примет его останки?

Небо и земля, вы видите, что мы такое.

Когда женщины начертали на пороге своего жилища священные знаки, прогоняющие злых духов, когда все люди предаются покою, где упокоится пария?

Небо и земля, вы видите, что мы такое.

Когда каждый плачет в доме своем при снаряжении погребальной колесницы, увенчанной цветами, душа усопшего бывает довольна. Жидкий бальзам прольется на погребальный костер. Тот, у кого не отнята надежда, что его, уснувшего, будут сопровождать священные гимны, может с радостью ожидать пробуждения на небесах. Но где может умереть пария? Где может он иметь надежду возродиться?

Небо и земля, вы видите, что мы такое».

Мы часто слышали эту печальную, полную безнадежности песнь на Коромандельском берегу, в джунглях Траванкора и в лесах Малабарской земли. Иной раз ее пела монотонно и жалобно юная девушка, сидя на берегу болота и плетя корзины, иной раз бедный мальчуган, гнавший тощую козу на пустынное кладбище, иногда одинокий старик.

И вот, став лицом к лицу с этими страданиями, выпавшими на долю многочисленного человеческого племени, мы испытали естественное желание узнать, какое место в человечестве занимает это племя.

III

Происхождение париев

РАНЬШЕ ДУМАЛИ, ЧТО ПАРИИ — ЭТО ПОТОМКИ первобытного населения Индостана, завоеванного брахманами. Но такое мнение проистекало из двойной ошибки. Прежде всего, брахманы вовсе не явились в Индию как завоеватели, а родились на берегах Ганга и Годавари. Немецкие ученые создали небезызвестные антропологические теории, и им во что бы то ни стало нужно населить древнюю Индию белокурым и рыжеволосым племенем. Поэтому они и выводили индийских завоевателей то из Бактрианы, то из стран, лежащих по реке Оксусу, то с плоскогорий северо-восточной Азии. Но все их гипотезы, страдающие отсутствием научных доказательств, не имеют никаких преимуществ ни перед текстами Ману и вед, ни перед мнениями самих брахманов, которые считают колыбелью своей расы ту самую страну, которую они в настоящее время населяют.

Если бы даже на минуту принять теорию завоевания, то и тогда нельзя было бы думать, что завоеватели, вместо того чтобы просто-напросто обратить завоеванных в рабов и заставить их обрабатывать для себя землю и пасти скот, почему-то предпочли бы привести в полное бездействие силы нескольких миллионов людей, объявив их вне закона, создать для них положение хуже, чем для нечистых животных, лишить их земли, солнца, воды, риса и огня. Нет сомнения, что подобная мера привела бы побежденных в полное отчаяние, вызвала бы смертельную борьбу, которая непрерывно возобновлялась бы, не принося завоевателю ничего, кроме явного вреда.