Золотая Ригма - Всеволод Сысоев

Всеволод Сысоев

Золотая Ригма

Екатерине Максимовне —

жене и другу

От автора

Знаете ли вы край, где виноград обвивает ель, а тигр охотится за северным оленем? Этот край — наше Приамурье!

Выросший в одном из чудеснейших мест Южного берега Крыма, я как-то быстро свыкся с Дальним Востоком, полюбил его всем сердцем, привязался к нему на всю жизнь. Этот край есть за что полюбить. Здесь еще «веет волей дикой». Необозримые дальневосточные просторы расстилаются перед тобой, пленяя своей неизведанностью. И нигде земля не кажется столь первозданной, влекущей к себе человека, как у нас в Приамурье.

Нужно сказать правду: край наш красив, но суров и под стать натурам сильным, крутым, вольнолюбивым. Зато как сказочно он богат!

Кто бы ни посещал наши края, все останавливаются в изумлении перед величественной, неповторимой дальневосточной природой. Каждого поражает прежде всего удивительное смешение и сосуществование на одной территории севера и юга. Теплолюбивые растения растут рядом с типичными северянами: пробковое дерево — бархат и лиственница, лиана шизандра и береза, рододендрон и аралия. Такое же смешение и в животном мире: антилопа-горал и кабарга, леопард и росомаха, непальская куница-харза и колонок. Сколько таких контрастов и парадоксов в природе! Скалистые горы чередуются со степями, дремучие непроходимые леса сменяются холодными, каменистыми пустынями-тундрами, сумрачные ельники и пихтачи перемежаются ажурными лиственничниками. Дальневосточные болота-мари простираются не только в долинах, а и по склонам сопок и на водоразделах. Бредешь по однообразной багульниковой топи, кругом царство мхов и осоки, и вдруг на темной поверхности пойменного озера крупные розовые цветы священного лотоса!

Когда-то Великое Сибирское оледенение, сметая на пути своем флору и фауну, остановилось в нашем крае. Долины Уссури и Среднего Амура не покрывались ледяным панцирем, вот и сохранились здесь растения и животные далекого неогенового периода: тис и кедр корейский, диморфант и микробиота, чешуйчатый крохаль и гигантский дровосек!

Мы во власти муссонов. Лето у нас, как в Северной Индии, — влажное и знойное, а зима сибирская, морозная, длинная, но зато какая солнечная! Лучшая пора в Приамурье — осень. Стихли летние муссоны, и надолго устанавливается сухая, теплая, солнечная погода. Зеленый наряд сопок оживляется бронзовыми пятнами берез и бархата, затем желтое пламя охватывает обширные увалы, поросшие ясенем и осиной. Вспыхивают багрянцем клены, рябина. Еще неделя, и склоны гор покрываются цветистым иранским ковром, а над ними синеет прозрачное, чистое небо!

В южном Приамурье и Уссурийском крае растут смешанные кедрово-широколиственные леса. Густые кроны сорокаметровых кедров, лип, ясеней и ребристых берез смыкаются над головой. Путь преграждают высокие папоротники-страусоперы, заросли лиан и колючих кустарников. Здесь сумрачно, сыро, душно. Ноги утопают во влажной почве, на которой местами отпечатались круглые лапы тигра. Как все это напоминает джунгли!

Много мне пришлось бродить по лесным тропам Сихотэ-Алиня: то с целью изучения запасов диких животных и их образа жизни, то с задачей расселения новых ценных зверей. Особенно памятны мне встречи с тигроловами, людьми мужественной и романтической профессии, которая встречается только на Дальнем Востоке. Довелось и мне принимать участие в ловле тигров — великолепных царственных зверей.

В литературу тигр вошел как лютый, кровожадный зверь-людоед. Согласиться с такой оценкой животного я не могу. Наш дальневосточный, реликтовый, длинношерстный тигр — редкое, драгоценное животное. Он не агрессивен и даже полезен в борьбе с волчьей опасностью. Являясь живым памятником былого великолепия древних кедрово-широколиственных лесов, он заслуживает охраны и дальнейшего изучения. Леса Дальнего Востока потускнели бы, исчезни в них тигр!

Никакое впечатление, полученное на охоте, не может сравниться с тем, что я испытывал, когда связывал лапы молодой тигрицы, пойманной на Сихотэ-Алине. Большими золотистыми глазами смотрела она на меня. Не было злобы и трусости — недоумение и гордое сознание своей силы светилось в них.

Я всегда был страстным охотником и любил ходить на медведя. В Приамурье много бурых медведей, и достигают они полутонны в весе. Эти «хозяева» наших лесов обижают не только кабанов и оленей, но даже отваживаются вступать в единоборство с тиграми и выходить при этом победителями. Кроме бурых, обитают у нас белогрудые, или гималайские, медведи, ведущие полудревесный образ жизни. Они не только кормятся на дубах и черемухах, но и берлоги устраивают в дуплах больших деревьев, и на свет появляются в этих же берлогах. Еще недавно охота на гималайских медведей была очень популярна, в настоящее время животное это охраняется законом.

Когда я приехал в Приамурье, местные промысловые охотники вели кочевой образ жизни. Потом они перешли к оседлости, и стали постепенно зарастать их кочевые «дороги». Теперь в крае применяются новые формы освоения таежной целины — созданы государственные и кооперативные промысловые хозяйства, и в глухие лесные дебри уходят не узкие оленьи тропы, а широкие следы вездеходов, и охотников в их отдаленные угодья завозят на вертолетах. Основным видом пушного промысла в крае является соболь. Самые дорогие в нашей стране черные соболи добываются на севере Приамурья. Описать красоту соболя так же трудно, как красоту жемчуга. Приятная темно-коричневая окраска, переходящая в черно-смолистый оттенок с морозной искрой редких белых волосков, нежная пушистость, под стать лебяжьему пуху, густота и шелковистость волосяного покрова, легкость и прочность соболиного меха укрепили за ним мировую славу «черной жемчужины» тайги. Я испытываю большое уважение к труду охотника-промысловика. Он первым приходит в необжитые дебри. За ним потом придут лесорубы и рыбаки, земледельцы и животноводы. Сколько географических открытий сделали охотники!

Добывая «мягкое золото» в бескрайних лесных просторах, охотник стоит один на один с природой, терпя лишения и борясь с грозными ее проявлениями. Охотник не уничтожает, а сберегает и преумножает запасы диких животных. До самозабвения он любит свое дело, недаром его профессию именуют страстью.

Охотника окружает множество разнообразных животных, повадки которых он порой знает лучше другого ученого. Я тоже учился у охотников-промысловиков постигать тайны поведения зверей и птиц, более полувека охотился, и захотелось мне поделиться с тобой, дорогой читатель, своими скромными наблюдениями. Я буду рад, если полюбишь ты наш край, вобравший в себя причудливость лесов Индии и красоту сибирской тайги.

Книга эта иллюстрирована акварелями хабаровского художника Геннадия Дмитриевича Павлишина. Еще никогда природа северных джунглей не изображалась столь правдиво, типично и ярко!

Всеволод Сысоев

Повести

Золотая Ригма

Золотая тигрица

Девственный лес Сихотэ-Алиня стынет в объятиях жгучего мороза. Гнутся до самой земли ветви молодых пихт и елей под тяжестью снежной кухты. Наступил первый месяц весны, а свирепая пурга наметает глубокие сугробы, тщательно укрывает сопки ослепительно белым снегом.

Лишь в одном месте, среди мрачных гранитных расселин, черным пятном зияет вход в пещеру. Едва приметный след вьется между дряхлыми кедрами. В пещере вечный полумрак. Днем здесь холоднее, чем снаружи. На сухой черной земле, устланной истлевающими листьями, дремлют два маленьких тигренка. Суровый лес безмолвно встретил появление на свет тигрят, но заботливая мать проявила к ним столько внимания и ласки, что все опасности, таившиеся в лесных дебрях, отступили от полосатых малышей. Под надежной защитой тигрицы им не были страшны ни холод, ни многочисленные кровожадные враги. Безмятежно спали брат и сестра, пригревшись у теплого материнского бока. Сестренка имела удивительную окраску: ее светлую пушистую шкурку покрывали широкие желтые полосы. Этот золотистый цвет немало поразил бы и привел в восторг натуралистов, мать же не обращала внимания на редкую для тигриного рода окраску своей дочери. Люди впоследствии назовут ее Ригмой. Много приключений произойдет с ней, прежде чем станет она могучим и мудрым зверем, владычицей северных джунглей, а пока маленькая Ригма теснее прижимается к широкой лапе матери.

Стихла метель. В ярких лучах мартовского солнца заискрились крупные снежинки. В густой синеве неба проплыл ворон. Над широким лесным распадком пронесся его ликующий крик и долетел до чуткого уха старой тигрицы. Она несколько дней ничего не ела, утоляя жажду снегом, лежавшим толстым слоем у входа в пещеру. Голод заставлял идти на охоту.