Прыжок через фронт - Овидий Горчаков

Овидий Горчаков

Прыжок через фронт

«…С утра до поздней ночи занимался он все эти дни подготовкой к выполнению очередного задания в тылу противника. На этот раз он был подключен помощником к офицеру штаба подполковнику Николаю Александровичу Леонтьеву. В первой декаде мая им предстояло десантироваться в оперативный тыл вражеской группы армий «Центр», чтобы проверить состояние работы наших разведчиков, действовавших на Минщине и в других районах, расположенных на важном направлении будущего наступления советских войск.

…Не все боевые друзья знали его настоящую фамилию, имя, отчество. На одном задании он представлялся им Александром Васильевичем Астанговым, при выполнении другого задания имел документы на имя Евгения Кульчицкого, в некоторых случаях выдавал себя за Войцеха Прокопюка или Петра Зубкова. А в документах штаба фронта он часто значился «Спартаком»…

Сейчас «Спартак» готовился к выполнению четвертого задания в тылу врага.

Но в последних числах апреля его вдруг срочно вызвали в штаб фронта. «Что бы все это значило? — ломал он себе голову. — Зачем я потребовался штабу фронта? Почему приказали сдать немедленно все документы, по которым я готовился?..»

Ясность внес подполковник Леонтьев — бывалый, опытный офицер-кадровик, который заехал за «Спартаком».

— Инспекционная поездка отменяется, — сказал он.

— Как? — не сдержался «Спартак». — Сколько времени затрачено на подготовку, и вдруг…

— Да. Планы изменились. — Леонтьев внимательно посмотрел на юношу, словно еще раз оценивая его личные качества, и продолжил: — Заместитель начальника штаба фронта поручил нам выполнение другого особо важного задания Москвы… — Он закашлялся, давало о себе знать простуженное горло, а затем начал обстоятельный рассказ, который должен стать как бы прологом к новому заданию «Спартака»…»

Отель «Веселая жизнь»

Эта надпись мелом, сделанная каким-то неунывающим остряком-авиатором, красовалась на старых серых досках грубо сколоченной двери, прикрывавшей вход в полуразрушенную полесскую пуню. В пуне даже в самый солнечный весенний день стоял полумрак, пряно пахло прошлогодним сеном — сеном 1943 года. В поле неподалеку от пуни прятались днем замаскированные со всех сторон пожелтевшими срубленными елками работяги-«уточки». Летчики, временно выселенные из «отеля», жили в больших защитного цвета палатках на краю поля. В тихую погоду слышно было, как вешней грозой гремела канонада на западе, под Ковелем.

Третью неделю жили мы — подполковник Леонтьев, он же Орлов, старший радист Киселев, он же Вова, радистка Валя Потупова, она же Тамара, и я, известный Центру как «Спартак» и Евгений Кульчицкий, — в этой пуне на «подскоке» — полевом аэродроме. Нетерпеливо ждали вылета во вражий тыл, в неведомый лес недалеко от линии фронта.

Представитель Центра майор Савельев, высокий, стройный энергичный офицер, специально прилетевший из Москвы, чтобы координировать операцию, с каждым, днем волновался все сильнее.

— Поймите, — говорил мне и Тамаре майор, в который раз объясняя задание, — скоро наши войска и Первая польская армия начнут новое наступление, примутся за освобождение Польши! Власть в свои руки возьмет Крайова Рада Народова — Национальный совет Польши, созданный четыре месяца назад, а четыре уполномоченных Рады — вы же читали газеты, читали коммюнике — находятся в оккупированной Польше, ведут у себя на родине, в Польском генерал-губернаторстве и на присоединенных к рейху землях, партизанскую и подпольную борьбу против поработителей своего народа, Эмигрантское польское правительство в Лондоне считает Советский Союз таким же врагом Польши, как и гитлеровскую Германию, — дикая теория «двух врагов»! Оно натравливает своих сторонников на настоящих польских патриотов. Вы знаете, что мы порвали дипломатические отношения с правительством Сикорского еще год назад. Этих четырех польских руководителей новой Польши…

— Мы должны вывезти из тыла врага! — улыбаясь, дружно продекламировали мы с Тамарой.

— Во что бы то ни стало! — горячился майор. — Вы понимаете, как это важно, как их ждут в Москве!.. Это важнейшее задание…

— Понимаем, Петр Никитич, — заверили мы майора. — Не наша вина, что в тылу у немцев затерялся след польских руководителей. Мы готовы лететь за ними когда угодно и куда угодно.

Разумеется, командование вряд ли поручило бы мне, двадцатилетнему разведчику, столь важное и ответственное задание. Вначале оно было поручено моему командиру подполковнику Николаю Александровичу Леонтьеву, офицеру штаба 1-го Белорусского фронта. Подполковник уже однажды посылал меня в тыл врага — в район Житковичи — Петриков — Давид — Городок, сердце белорусского Полесья.

Сам подполковник уже бывал на задании в тылу врага на Брянщине и пользовался в штабе фронта большим авторитетом. Выбор на него пал не случайно. Опытный офицер-кадровик, родился и учился в Соликамске, коммунист, в армии с начала тридцатых годов. Лучшего командира нечего было и желать. Но на «подскоке» Николай Александрович заболел, вскоре стало ясно, что он не сможет лететь и возглавить операцию придется мне. Штаб фронта согласился с этим предложением подполковника. Было решено, что «Вова» — старший радист лейтенант Киселев — вернется в штаб с Леонтьевым, а со мной полетит радистка Тамара. Тамара тоже уже выполняла задание в тылу немцев — под Почепом, была награждена орденом Красной Звезды. Свою рацию она берегла, как мать грудного ребенка.

Майор Савельев сказал мне, что переброска из фашистского тыла польских представителей была вопросом международной важности.

От майора Савельева я знал, что ранней весной 1944 года на своем первом конспиративном заседании в Варшаве Крайова Рада Народова приняла решение послать в Москву делегацию, состоящую из четырех человек. Эта делегация должна была перейти через линию фронта и информировать Советское правительство о деятельности революционного польского подполья. Делегация должна была установить контакт с Союзом польских патриотов и польской армией, сформированной на территории Советского Союза, для согласования действий, направленных на создание свободной Народной Польши и укрепление стоящего на ее страже Войска Польского. Крайова Рада Народова, представляющая все прогрессивные и патриотические силы польского движения Сопротивления, стремилась установить деловую связь с правительством СССР.