Мечта о смерти - Картер Браун

Картер Браун

Мечта о смерти

1

Неожиданно весна и теплое солнце застелили Центральный парк новым зеленым ковром. По Пятой авеню прогуливались со своими пуделями небесные создания, демонстрируя ножки, обтянутые нейлоном.

Я проследовал к югу, повернул на восток, на Пятьдесят третью улицу, и прошел на Мэдисон. Контора издательства Харлингфорда, расположенная в шестиэтажном здании стандартной постройки, находилась на втором этаже и была меблирована в ультрамодернистском духе. Для завершения впечатления от роскошной обстановки посетителей принимала высокомерная блондинка, которая не обратила на меня никакого внимания. С огорчением я подумал, что такая девица в офисе в настоящий момент выходит за рамки того, что я могу себе позволить.

В конце концов она решила все же заметить мое присутствие и вопросительно подняла брови. Я повернулся к ней своим левым профилем, который, по моему мнению, лучше правого, но даже столь впечатляющее зрелище не смягчило ее.

– Меня зовут Бойд. Дэнни Бойд, – сказал я. – У меня назначена встреча с мистером Харлингфордом.

– А кого вы представляете? – спросила она с акцентом, который хотела выдать за буффемонский,[1] и брови ее поднялись еще на миллиметр.

– Я представляю «Сыскное бюро Бойда», – ответил я. – А вы в этом году что представляете?

Она кивком указала мне на ближайшее роскошное кресло из белой кожи.

– Садитесь, пожалуйста, мистер Бойд. Мисс Сунь через минуту уделит вам внимание.

– Может быть, вы меня плохо расслышали, – недовольно проворчал я. – Мне не нужна мисс Сунь. Мне нужна не дама, а парень, в смысле Харлингфорд. Постарайтесь же вспомнить, что именно это имя я назвал с самого начала.

– Мисс Сунь – личная секретарша мистера Харлингфорда, – старательно выговорила она, словно имела дело с самым последним учеником в классе. – Прошу вас, сядьте, мистер Бойд.

Я устроился в белом кресле, кожа которого затрещала так, будто терпеть не могла частных детективов. Мне почудилось даже, что кресло проскрипело: «Проклятье! Как низко упала наша контора!» У меня испортилось настроение. Я закрыл глаза и представил, что считаю девиц, лихо работающих длинными ногами на сцене шантана.

– Мистер Бойд, – раздался приятный музыкальный голос. – Мистер Харлингфорд вас сейчас примет.

Я быстро открыл глаза. Передо мной стояла китаянка, из тех, чьи предки родились и выросли в Америке: кожа цвета слоновой кости, высокие скулы и немного раскосые сапфировые глаза. На ее полных губах играла спокойная приветливая улыбка.

– Я – Мария Сунь, личная секретарша мистера Харлингфорда, – добавила она наконец. – Фамилия Сунь вполне обычная, не так ли? А что касается моего имени – Мария, то я получила его от матери-француженки. – Она снова улыбнулась. – Рано или поздно все спрашивают меня об этом.

– Меня зовут Дэнни Бойд, – начал я, чтобы что-нибудь сказать. – Имя Дэнни досталось мне от предков-ирландцев, которые всегда и везде слушали звуки волынки, главным образом в кабаках.

Я дал ей возможность полюбоваться моим профилем и справа и слева, потому что она это заслужила, и сам осмотрел ее с ног до головы.

– Никогда не подумал бы, что это издательство, – продолжал я. – Может быть, мне следовало бы пролистать сначала какую-нибудь толстую книгу, чтобы не казаться дураком?

– Не стоит беспокоиться по этому поводу, мистер Бойд, – спокойно произнесла она. – Прошу вас, пойдемте, мистер Харлингфорд уже интересовался, не появились ли вы.

– Послушать вас, так можно подумать, что я опоздал на свидание на целый час, – буркнул я.

– Мистер Харлингфорд – деловой человек, – недовольным тоном возразила она. – Он не любит, когда его заставляют ждать.

– Вот досада с этими мультимиллионерами, – мрачно сказал я. – У них мания величия. Но некоторые их мании совершенно реальны. Как вы, например.

Личный лифт доставил нас на пятый этаж, и мы оказались в приемной господина генерального директора. Мисс Сунь подвела меня к двери из тикового дерева. Она деликатно постучала, открыла дверь, посторонилась, чтобы пропустить меня, и объявила:

– Мистер Бойд!

Я вошел, и дверь за мной тихо затворилась. Комната, в которую я попал, не имела ничего общего с кабинетом. Ее скорее можно было бы назвать гостевой комнатой знаменитого клуба охотников. За рабочим столом, покрытым кожей, сидел тип с широкими плечами и обветренным лицом. Он был одет в костюм, который давал основания думать, что все модные портные Лондона трудились над ним, а полученная оплата позволила им сразу разделаться со всеми своими долгами.

– Я – Фрэнсис Харлингфорд, – заявил тип. У него оказался внушительный, хорошо поставленный голос. – Садитесь, Бойд.

Я немного полюбовался обивкой кресла, прежде чем рискнул сесть в него.

– Красивая у вас мебель, – сказал я. – Чем она покрыта? Кожей авторов?

У него была приятная улыбка, которая открывала белые зубы, сильно контрастирующие с цветом его загорелого лица.

– Видимо, вас нелегко поразить, Бойд, – заметил он.

– Только некоторым женщинам удавалось это, – серьезно ответил я. – Зато меня легко удивить, послав записку с приглашением на встречу, приложив к ней чек на две тысячи.

– Мне показалось, что так будет проще, – сказал он. – Я кое-что узнал о вас за эти дни. Что угодно ради денег, а мораль пусть сама разбирается, не так ли?

– Надеюсь, этот разговор вы завели не для того, чтобы прощупать меня, гожусь ли я для дела, которое вы мне хотите поручить? – с некоторым вызовом спросил я. – Итак, в чем оно состоит?

Харлингфорд поудобнее устроился в кресле и не спеша закурил сигарету.

– Мы решили издавать новый журнал, – начал он. – Ежемесячный, но не рассчитанный на широкую публику. Скорее для избранных клиентов, постоянных читателей. Стараемся, чтобы он был одновременно и разумным и содержательным, без всяких литературных выкрутасов.

– Разве критики становятся менее дорогими, чем литераторы? – с невинным видом спросил я.

– Материалом служат реальные события, – продолжал он, игнорируя мой вопрос, – представляющие житейский интерес.

– Хотите опубликовать историю моей жизни? – спросил я, полный надежды. – Готовы рискнуть и пойти на неприятности с цензурой?

– Оставьте ваше остроумие для моей администраторши, Бойд, – сухо произнес он. – Она рада людям, способным опуститься до ее уровня.

– Если дойти до ее уровня, с ней найдется, о чем поговорить? – радостно сказал я, но тонкость моего замечания ускользнула от него.

– У меня есть журналист, специалист в этой сфере, который работал над одной историей в течение шести месяцев, но без всякого результата. И я пришел к вполне определенному выводу: история эта больше подходит следователю, а не писателю.

– Мне? – спросил я.

– Вам. – Он медленно кивнул. – У вас, как мне кажется, имеется примитивная грубость и резкость, которые помогут преуспеть там, где провалился писатель.

– Я умею также плевать в лицо людям, – сказал я. – Вы считаете, что и это может пригодиться?

– Возможно, – холодно ответил он. – Возьметесь за эту работу?

– Если вы потом не заставите меня описывать историю, которую я буду расследовать.

– Я хочу, чтобы вы обнаружили правду, – проворчал он. – Потом я найду писателя, который изложит эту историю. Две тысячи, которые я вам прислал, считайте авансом. Если вы успешно проведете следствие, я готов дать еще две тысячи.

– А что, если дело займет не одну неделю?

– На ваш страх и риск, – сухо заметил он. – Короче, вы беретесь или?..

– Берусь, – быстро ответил я.

– Существуют некоторые обстоятельства, которые вы обязаны учитывать. Вы ни под каким видом не будете упоминать мое имя или название издательства, в какой бы ситуации ни находились.

– Естественно. Даже если в подобной ситуации я обнаружу вашу администраторшу…

– Во-вторых, вы будете посылать свои рапорты прямо мне или моей личной секретарше мисс Сунь. Никто другой не должен знать ни того, что вы делаете, ни причин, которые вас к этому побудили.

– Без вопросов.

– Очень хорошо.

Он выпрямился в кресле и энергично раздавил окурок сигареты в пепельнице. Может быть, этим он хотел показать, что при нужде расправится со мной так же, как с этим окурком?

– Вы когда-нибудь слышали об Ирен Манделл?

– Это имя кажется мне чем-то знакомым…

– Ею вы и должны заняться, – резко заявил он. – Ирен Манделл была актрисой…

– А! Теперь припоминаю! Она играла в одной постановке, которая с большим успехом прошла на Бродвее года два назад?

– Вторая женская роль, – холодно согласился Харлингфорд. – Вещь называлась «Сон без пробуждения». Один из тех трюков психопатии, где реальна только душа. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Что-то вроде: «Мой дедушка был каннибалом, потому-то я и чувствую себя превосходно?»