Мир Обитателей Тьмы - Эдмонд Мур Гамильтон

Эдмонд Гамильтон

Мир Обитателей Тьмы

© Edmond Hamilton — «World of the Dark Dwellers», 1937

1. Зов Кранна

Мой отец умирал. Я склонился над его кроватью, с ноющей болью в сердце и тяжёлым, удушающим комком в горле. Я чувствовал как горячие, жгучие слёзы застилают мне глаза.

На резной кровати отец продолжал угасать. Теперь это была всего лишь иссохшая оболочка человека, но в его высокой, худощавой фигуре и исхудалом, тёмном лице было что-то такое, что казалось, будто я смотрю на постаревшего себя. Потому что мы были из одной породы, породы суровой, сильной и в то же время немного странной.

— Отец? — я старалась говорить спокойно, но мой голос звучал как-то грубо. — Ты хотел мне что-то сказать?

— Да, Эрик. — Джеймс Норт, мой отец, произнёс эти слова хриплым шёпотом, с мучительным усилием. Его глаза были гипнотическими, расширенными чёрными омутами боли и отчаянной решимости. — Прежде чем я умру, я должен раскрыть тебе великую тайну нашей расы — тайну двух миров.

— Не пытайся говорить, отец, если это причиняет тебе боль, — сказал я, подавляя удушливый комок в горле.

— Мне нужно рассказать тебе! — голос моего отца стал хриплым, придушенным, заикающимся. — Эрик, слушай внимательно. Ты помнишь, с самого детства тебя учили говорить и читать на странном языке, не похожем ни на один из известных на Земле.

— Да, отец. Ты никогда не говорил мне, почему я должен учить его и всё остальное.

Даже в этот щемяще-горестный момент я почувствовал некоторое недоумение, которое так долго омрачало мой разум.

Как я ломал над ним голову все эти годы! Совершенно странный язык, которому мой отец старательно обучал меня, язык, подобного которому я с тех пор не встречал ни в прошлом, ни в настоящем среди наречий Земли. Странный, чуждый, неизвестный язык! И мой отец также настаивал на том, чтобы я научился мастерски владеть мечом, на том, чтобы я выбрал научную карьеру; никогда не объясняя причину и говоря только: «Ты узнаешь зачем всё это нужно позже, Эрик».

И вот, наконец, пришло время для объяснений. Предсмертные минуты моего отца! Только сегодня утром меня вызвали телеграммой из Нью-Йоркского университета, где я был подающим надежды молодым физиком, сюда, в старое фамильное поместье в Коннектикуте, где лежал при смерти мой отец. Мой отец, уходящий из жизни, отчаянно хотел перед смертью что-то объяснить мне.

Его умирающие глаза горели каким-то жутким огнём, как будто жизнь вспыхнула в них в последний раз перед тем, как погаснуть.

Он прошептал:

— Цепочка… цепочка у меня на шее, Эрик. Сними её.

Мои пальцы нащупали под его пижамной курткой тонкую цепочку, висевшую у него на шее. На неё была нанизана любопытная маленькая эмблема или медальон из серого блестящего металла, похожего на платину.

Эмблема состояла всего лишь из трёх переплетённых пятиугольников. Она оставалась прохладной в моих руках, и я почувствовал какое-то электрическое возбуждение, когда держал её, странное ощущение новой силы, как будто инопланетные силы устремились в меня из маленькой эмблемы.

— Надень его на шею, — выдохнул мой отец. — Носи его, пока жив, а перед смертью передай своему сыну. Таким образом, он передавался в нашем доме из поколения в поколение — это древний символ королевской власти в мире Кранн.

Его речь превратилась в дикий, задыхающийся хрип, и он судорожно сжал мою руку.

— Этот свиток… свиток, который ты найдёшь в шкатулке в моём сейфе — он расскажет тебе историю, великую тайну нашего дома и почему однажды кто-то из нашей расы должен вернуться в Кранн. Я надеялся стать таким, но мои научные познания были недостаточно велики. Возможно, после стольких поколений ты станешь тем самым человеком.

Его глаза впились в моё лицо.

— Почему-то я думаю, что ты будешь тем, кто наконец вернётся в тот, другой мир! Но если ты отправишься туда — остерегайся Обитателей Тьмы — предупреждение о них есть в свитке.

Совершенно неожиданно и тихо мой отец умер. Он просто расслабился в моих объятиях, его голос затих, а блестящие, горящие глаза потускнели, превратившись в пустой взгляд.

Слёзы выступили у меня на глазах, когда я опустил его обмякшее, измождённое тело обратно на кровать. Благодаря присущему мне жёсткому, непреклонному самоконтролю я сдержал слёзы, медленно подошёл к двери и позвал ожидавшего врача.

— Он скончался, доктор, — сказал я бесцветным голосом.

Доктор серьёзно кивнул.

— Только сила воли помогла ему продержаться так долго. Он сказал, что должен увидеть вас перед смертью. — потом он сочувственно добавил. — На вашем месте, Эрик, я бы постарался немного отдохнуть.

Я кивнул, плотно сжав губы, спустился по тёмной, гулкой лестнице старого дома и медленно вошёл в библиотеку. Когда я сел за письменный стол, сумерки за окном превратили заставленную книгами комнату в место, где царили шорохи и полумрак.

Даже моё жгучее горе не смогло победить удивление и сомнения в моём сознании. Что за странную вещь пытался рассказать мне мой умирающий отец о другом мире под названием Кранн, о великой тайне, связанной с нашей семьёй, и о странном языке, которому меня учили в детстве? Что это значило? Неужели мой отец просто бредил?

Я не мог поверить в это. Я осмотрел эмблему, весящую у меня на шее — три переплетённых пятиугольника из блестящего серого металла. Странная, непонятного вида штука! Что там говорил мой отец — этот знак, символ царствования в том, другом мире?

И тут я внезапно вспомнил другие предсмертные слова моего отца. Шкатулка в его сейфе — шкатулка, в которой хранился свиток. Какой свиток? Я никогда раньше не слышал о нём, как и об этой странной эмблеме. Но я почувствовал, что в шкатулке может быть объяснение.