Окно в вышине - Рэймонд Чандлер

Рэймонд Чандлер

Окно в вышине

В начале 30-х годов в Америке был очень популярен журнал «Черная маска», публиковавший произведения детективного жанра. В этом журнале и появились впервые рассказы Рэймонда Чандлера (1888–1959). К тому времени ему исполнилось 46 лет, за плечами у него был богатый жизненный опыт. За 25 лет работы в литературе Чандлер создал семь романов и несколько сборников рассказов. Хотя по количеству написанного Чандлер сильно уступает известным «детективистам» (А. Кристи, Е. С. Гарднеру и др.), его произведения написаны ярко, своеобразно и отличаются подлинной новизной. Этим и объясняется популярность Чандлера у широкого круга читателей. Известна также высокая оценка его произведений такими мастерами, как Сомерсет Моэм и Дж. Б. Пристли. В статье «Упадок искусства детектива» (1953) Сомерсет Моэм писал: «В произведениях Рэймонда Чандлера выведено множество лиц, действие развивается стремительно, а диалог остроумен и саркастичен». Считая, что современные детективные произведения все чаще становятся подражательными, а отсутствие таланта в них заменяется жестокостью и сексом, Моэм писал: «Я не знаю, сможет ли кто-нибудь занять то место в литературе, которое сейчас занимает Чандлер». Дж. Б. Пристли в рецензии на роман Чандлера «Младшая сестра» (1949) писал: «Читая его, испытываешь наслаждение, сравнимое лишь со вкусом спелой дыни. В то же время залитая ярким солнцем Калифорния под его пером становится царством крушения надежд, жестокости и тупого равнодушия».

Своеобразие творчества Р. Чандлера состоит в том, что он, как и его предшественник Дэнил Хэммет, «вывел детектив из мирка верхних классов, где герои проводят уик-энд в загородном доме с парком, розами перед домом и венецианской вазой в гостиной. Детектив вернулся на улицу, в нем появились люди, говорящие на грубом диалекте и совершающие убийство лишь под давлением крайних обстоятельств» (здесь и далее цитируется статья Р. Чандлера «Об искусстве детектива» (1950).

Герой всех романов Чандлера — частный детектив Филип Марло, от лица которого и ведется повествование. Избранная Чандлером форма повествования от первого лица позволяет писателю быть предельно искренним, но, конечно, создает громадные трудности, так как не дает возможности описывать сцены, в которых его герой не участвует. Писатель блестяще справился со всеми этими трудностями.

Действие всех романов Чандлера происходит в Лос-Анджелесе, быть может, самом американском городе США. В этом городе, в наиболее острой, кричащей форме отражены противоречия, раздирающие американское общество. В романах Чандлера мы видим кварталы, где живут такие богачи, как миссис Мердок из романа «Окно в вышине» (1942), и кварталы, где живут такие бедняки и изгои, как Хенч из того же романа. В этом городе есть шикарные ночные клубы, которыми владеют бывшие киноактеры, и мрачные притоны, в которых полиция сотрудничает с гангстерами.

По улицам этого города ходит или ездит в дешевом автомобиле частный детектив Филип Марло. Филип Марло — современный Дон-Кихот, который в одиночку, на свой страх и риск борется с преступностью, коррупцией и жестокостью. Чандлер не скрывает от читателя трагизма этой борьбы. Он пишет: «В этом мире гангстеры управляют не только городами, но и целыми нациями, а отелями, жилыми домами и доходными ресторанами владеют люди, нажившие деньги на публичных домах. В этом мире кинозвезда может быть наводчиком банды грабителей, а милый человек, сидящий в уютном кресле, может быть заправилой преступного мира. В этом мире мэр города может покровительствовать гангстерам, потому что их можно использовать в политической борьбе, а судья, у которого дома целый склад спиртного, может осудить человека на несколько лет тюрьмы за глоток виски.[1] В этом мире с наступлением темноты пустеют улицы, потому что закон и порядок существуют только на бумаге, а свидетелю преступления, совершенного белым днем, лучше всего незаметно скрыться в толпе, потому что у преступников длинные руки, а если он заявит об увиденном в полицию, то для него это еще более опасно. В этом мире убийство — привычное дело, убийство — это разменная монета нашей цивилизации, и удивляет не столько сам факт убийства, сколько мизерность причин, которые его вызвали».

Филип Марло — человек чести и благородства, подобно Дон-Кихоту, помогает униженным и оскорбленным, таким, как Мерль Девис из романа «Окно в вышине», и ненавидит богачей, всех этих Мердоков и Морни.

Особенностью Чандлера как писателя является непривычная для детектива проработка деталей и образов. Каждый персонаж, с которым Марло встречается в ходе расследования, изображен ярко, выпукло и запоминается надолго. В качестве примера можно привести образы нумизмата Морнингстара и лифтера Грэнди из романа «Окно в вышине». Действие в романах Чандлера движет не только логика сюжета, но и логика художественной прозы. Прочитав Чандлера, вспоминаешь не интригу, а образы, ситуации. Именно этим и обусловлена высокая оценка, данная его произведениям Моэмом и Пристли.

Перевод романа выполнен по изданию: Raymond Chandler. The high Window. Pan Books. London and Sydney, 1979.

Окно в вышине

1

Дом находился на Дрезден-авеню в районе Оук-нолл Пасадены.[2] Большой, солидный, неприветливо глядевший дом с темно-красными кирпичными стенами, терракотовой черепичной крышей, с отделкой из белого камня.

Дом был двухэтажный. Нижний этаж весь застеклен, в верхнем этаже — окна коттеджного типа с множеством каменных украшений в стиле рококо.

Прямо под окнами — цветущие кусты. Перед домом расстилалась прекрасная зеленая лужайка примерно в полакра. Отлого спускаясь вниз, она обтекала, словно прохладный зеленый поток огромный гималайский кедр, возвышающийся посреди нее, как скала. К дому вела широкая аллея. Вдоль нее росли красивые белые акации. Ни один листочек не шелохнулся в неподвижном, напоенном чудесным ароматом летнем утреннем воздухе. Бюро прогноза погоды обещало приятный прохладный денек.

Мне было известно, что в доме вместе с семьей проживает миссис Элизабет Брайт Мердок, которая, пригласив частного детектива, поставила одно единственное условие: чтобы он был хорошо воспитан и опрятен, например, не оставлял на полу пепла от сигар. Мне также было известно, что она вдова одного старого дурака по имени Джаспер Мердок, сделавшего кучу денег на общественных подрядах. Его фотография неизменно появлялась в местной городской газете к годовщине рождения или смерти с надписью: ВСЯ ЕГО ЖИЗНЬ — СЛУЖЕНИЕ.

Оставив свой автомобиль на улице, я пересек зеленую лужайку, ступая по шатким камням дорожки, и из кирпичного портика с остроконечной крышей позвонил.

От парадной двери и до начала подъездной аллеи шла низкая стена из красного кирпича. В конце ее — бетонный блок, на котором масляной краской был нарисован негритенок в белых бриджах, зеленой куртке и красной шапочке. Он держал в руке хлыст, у его ног было укреплено железное кольцо. Казалось, он слегка опечален, словно ждет здесь кого-то очень давно и потому приуныл. Дверь все не отворялась, я подошел к негритенку и погладил его по голове.

Наконец, средних лет карга в одежде служанки приоткрыла парадную дверь дюймов на восемь и вытаращила на меня глаза-бусинки.

— Филип Марло, — сказал я. — К миссис Мердок, по делу.

Она стиснула зубы и, поморгав, сказала сварливым, способным раздробить камни голосом первых поселенцев.

— Вы к кому собственно?

— Э… э…

— К какой миссис Мердок? — проскрипела она.

— К миссис Элизабет Брайт Мердок, — сказал я. — Я не знал, что есть еще другая.

— Есть, — отрезала она. — Дайте-ка вашу визитную карточку.

Она высунула из щели нос и протянула сухую жилистую руку. Я вынул бумажник, достал из него свою визитную карточку и подал ей. Рука и нос тотчас исчезли, и дверь захлопнулась.

Я подумал, не поискать ли мне черный ход.

Прошелся вдоль стены и опять погладил негритенка по голове.

— Вот так-то, брат, — сказал я. — Знаешь, ведь мы с тобой — братья.

Шло время, уйма времени. Я сунул в рот сигарету, но не зажег ее. Мимо проехал бело-голубой фургон, владелец которого был, наверное, весельчак, потому что его шарманка играла «Индюшку, разрешающуюся от бремени». Большая черно-золотая бабочка, ловко спланировав, приземлилась на кусте гиацинта у самого моего локтя, посидела на листочке, медленно поднимая и опуская крылышки, потом с трудом оторвалась и, покачиваясь, точно пьяная, исчезла в неподвижном, полном ароматов воздухе.

Дверь вновь отворилась и карга сказала:

— Можно.

Я вошел и оказался в большом квадратном зале. Здесь было прохладно и сумрачно, как на дне, и тихо, как в церкви. Запах был, во всяком случае, такой же. На шероховатых оштукатуренных стенах висели декоративные ткани, снаружи на высоких окнах были железные решетки в виде балкончиков, у стен стояли тяжелые кресла с плюшевыми сиденьями и ткаными спинками, по бокам которых висели кисти с потускневшей позолотой. Во всю ширину задней стены было окно из витражного стекла размером чуть не с теннисный корт и застекленные створчатые двери с занавесом. Старомодный, затхлый, раздражающе благопристойный зал. Какая страшная скука — сидеть в таком зале и ждать приема. Еще я заметил мраморный столик на гнутых ножках, на котором стояли позолоченные часы, какие-то статуэтки из мрамора…