Как там, в небесах - Эдмонд Гамильтон

Гамильтон Эдмонд

Как там, в небесах

Эдмонд ГАМИЛЬТОН

Как там, в небесах?

Я не хотел надевать форму астронавта, когда выписался из госпиталя. Но другой одежды с собой не было, и я слишком торопился унести оттуда ноги.

Погрузившись в лайнер на Лос-Анджелес, я пожалел об этом. Пассажиры глазели на меня, словно на диковинку, и оживленно перешептывались. Стюардесса одарила особо пленительной улыбкой и, должно быть, насплетничала пилоту, потому что тот вышел в салон, с чувством пожал мне руку и произнес: "Я полагаю, мистер, этот перелет для вас не больше, чем детская забава".

Чуть позже рядом остановился невысокий мужчина, озираясь в поисках места. Найдя его прямо перед своим носом, он уселся со вздохом облегчения. Это был суетливый очкарик лет под шестьдесят. Ему потребовалось несколько минут, чтобы справиться с ремнем безопасности. Только затем он заметил мою форму и медные буквы на груди, означавшие "Вторая экспедиция".

- Погодите... - пробормотал он, моргая подслеповатыми глазками. - Да вы же один из тех парней, что недавно вернулись. Выходит, были на Марсе!

- Был, - мрачно подтвердил я. Очкарик поглядел на меня с восхищением.

- Скажите, ну и как там, в небесах?

Самолет уже поднялся в воздух, и я видел в иллюминатор, как аризонская пустыня быстро уходит вниз.

- По-разному. Там все иначе.

Ответ, казалось, полностью его удовлетворил.

- Ясное дело, иначе, - кивнул он. - Вы, наверное, теперь возвращаетесь домой, мистер...

- Хаддон. Сержант Фрэнк Хаддон.

- Так вы домой, сержант?

- Нет, я живу в Огайо, а этот самолет летит в Лос-Анджелес, объяснил я. - Надо встретиться кое с кем, прежде чем вернусь в свой городок.

- Замечательно! Надеюсь, вы славно проведете время, сержант! просиял очкарик и подмигнул, словно желая мне обойти все калифорнийские бордели и выпустить пар после долгого марсианского воздержания. - Вы отлично потрудились и заслужили нашу любовь и уважение. Я читал, что когда ООН пошлет на Марс еще пару экспедиций, мы построим там города, наладим регулярные пассажирские рейсы и тому подобное. Я усмехнулся.

- Вам вешают лапшу на уши, мистер. Мы можем с таким же успехом превратить в цветущий сад пустыню Мохаве, это куда ближе, да и обойдется дешевле. Есть только одна причина, по которой нам все-таки стоит осваивать Марс, - это уран.

Похоже, очкарик не совсем поверил мне, но спорить не стал:

- О да, конечно, - сказал он с напускным энтузиазмом. - Я слышал, что уран очень нужен для наших атомных станций, но... но это не все, верно?

- Это все, - сухо отрезал я. - Во всяком случае, на долгое, долгое время.

- Но, сержант, в газетах писали...

Я закрыл глаза и слегка вздремнул, пока мой неугомонный сосед пересказывал газетные бредни. А когда проснулся, лайнер уже заходил на посадку.

Мы спустились по трапу, и очкарик прочувственно потряс мне руку на прощанье.

- Рад был познакомиться с вами, сержант! Вам здорово досталось там, на Марсе. Я слышал, что многие парни из Второй экспедиции не вернулись на Землю.

- Да, - сказал я. - Я тоже слышал об этом.

На меня вновь нахлынул холод ледяных марсианских пустынь. Я поспешил в ближайший бар, опрокинул двойной бурбон и только после этого почувствовал себя лучше.

Выйдя на улицу, я поймал такси и назвал водителю Сан-Габриэль. За рулем сидел толстяк с широким красным лицом.

- Будь спок, - сказал он. - Ты небось один из тех парней, что летали на Марс?

- Точно. - Я уселся рядом с ним.

- Здорово! - воскликнул он, с радостным изумлением глядя на меня. Ну и как там, в небесах?

- Не поверите, но в полете мы просто дохли от скуки, - усмехнулся я.

- Понятное дело. - Он вырулил на переполненную машинами улицу.- Когда мне было двадцать лет, я воевал в Европе с немцами, во вторую мировую войну. Нас встречали в сорок пятом как героев, но, честно говоря, девять десятых времени мы валяли дурака, ни черта не делали. Похоже, в армии мало что изменилось с тех времен.

- Вообще-то экспедиция на Марс не была армейской, - объяснил я. Организовала ее ООН, но нами командовали офицеры, и дисциплина строилась по военному образцу.

- Конечно, там ни черта не изменилось, - упрямо повторил водитель. Не надо объяснять мне, приятель, что это такое. Вспоминаю, как мы с ребятами в сорок втором...

Я откинулся на спинку сиденья и из-под прикрытых век лениво смотрел, как мимо мелькают дома, утопающие в зелени. Солнце било в переднее стекло и казалось раскаленным, а дышать в салоне было почти нечем. Не так, конечно, как в Аризоне, но все-таки.

Таксист спросил, куда мне надо в Сан-Габриэле. Я достал из кармана пакет, выбрал письмо с надписью "Джо Валинез" и прочел водителю обратный адрес. И вновь спрятал письма в карман. Хотел бы я никогда не получать их!

Но что делать, если родители Джо Валинеза написали мне прямо в госпиталь? И девушка Джима, и семья Уолтера. Пришлось пообещать повидаться с ними. Я всю жизнь считал бы себя последним мерзавцем, если бы плюнул на все и махнул домой в Огайо.

Теперь, в машине, я предпочел бы оказаться мерзавцем, но ехать домой, в Хармонвилл.

Валинезы жили в южной части Сан-Габриэля, в квартале, носившем заметный отпечаток мексиканского стиля. Здесь располагалось множество лавок и одно-двухэтажных домишек с огороженными двориками. Все выглядело очень мило и аккуратно, особенно после намозоливших мне глаза калифорнийских коробок.

Я попросил таксиста подождать, а сам вошел в магазинчик. За прилавком стоял высокий смуглый человек со спокойными, немного печальными глазами. Увидев меня, он на мгновение замер, потом басистым голосом позвал жену. Обойдя прилавок, он с трогательной улыбкой пожал мне руку.

- Вы, конечно, сержант Хаддон, - сказал он. - Мы так вас ждали.

Из подсобки появилась его жена, на первый взгляд слишком старая, чтобы быть матерью такого безусого мальчишки. Приглядевшись, я понял - она постарела от горя.

- Принеси стул, - сказала она мужу. - Что стоишь - видишь, гость устал с дороги? Он же прямо из госпиталя...

Я сел и тупо уставился на ящик с консервированным перцем. Валинезы стали расспрашивать меня обо всем: и как я себя чувствую, и рад ли вернуться на Землю, и что там с моей семьей, и прочее.

Они были воспитанными людьми и даже не заикнулись о своем Джо, но по глазам чувствовалось - они жаждали моих воспоминаний о своем погибшем сыне, как манны небесной. Мне было чертовски неловко, поскольку я мало знал Джо. Его ввели в состав экспедиции только за пару недель до отлета. А погиб он первым - откуда мне было его знать?

Я не нашел ничего лучше, чем спросить:

- Командование написало вам об обстоятельствах его смерти? Валинез печально кивнул.