Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фердинанд вернулся во дворец под приветственные возгласы народа и войск. Король и королева, слыша эти крики, дрожа за жизнь своего фаворита, а может, и за свою собственную, уступили нажиму и дурным советам своего перепуганного окружения. Думая, что лучший способ успокоить толпу — это вручить королевскую власть в руки сына, они подписали акт об отречении!
Как только акт был опубликован, безумная радость овладела жителями Аранхуэса, а затем Мадрида и всей Испании. Никто не думал о том, что приход французов может омрачить эту радость, настолько в своём ослеплении далека была для них мысль об истинных планах императора.
А в это время его войска уже спускались двумя колоннами с перевалов Сомосьерра и Гвадаррама: со стороны Буитраго и Эскориала. До Мадрида оставался один переход. Принц Мюрат уже на следующий день мог ввести в город 30 тысяч солдат, в этот момент ещё шагающих по горным отрогам.
Принц Астурийский, которого я теперь буду называть Фердинандом VII, беспокоился о том, как воспримут Наполеон и Мюрат его приход к власти. Он поспешил послать знатных вельмож к императору, чтобы добиться его расположения и руки одной из его племянниц, а герцог дель Парке был отправлен к Мюрату, чтобы объяснить ему значение тех важных событий, которые произошли в Аранхуэсе. Отдав первые распоряжения, Фердинанд VII организовал своё правительство, не забыв о своих друзьях: герцоге Сан-Карлосе, герцоге Инфантадо и канонике Эскоикисе, всех троих он щедро наградил.
19 марта, в тот момент, когда штаб Мюрата переходил через перевал Гвадаррама, до нас дошли первые известия о волнениях в Аранхуэсе. 20 марта мы узнали об отречении Карла IV и приходе к власти Фердинанда VII. Мюрат ускорил движение. 21-го его штаб-квартира уже размещалась в городке Эль Молар, в нескольких лье от Мадрида.
В городе царил ужасный беспорядок, в безудержной радости население разграбило и сожгло имения князя Мира, его матери, семьи и друзей. Родственников и друзей Годоя убили бы, если бы не граф Богарнэ — он укрыл их в посольстве Франции, куда толпа не осмелилась войти.
Узнав о восстании в Аранхуэсе, принц Мюрат, обычно очень экспансивный, помрачнел, стал озабоченным и несколько дней не разговаривал с нами. Очевидно, что в неспокойной стране любой маршал на его месте посчитал бы положение своих войск совсем непростым. Личные амбиции Мюрата усложняли ситуацию ещё больше. Видя, что три брата императора уже были коронованы, а четвёртый, Люсьен, отказался занять трон, Мюрат мог предполагать, что Наполеон отдаст ему испанский трон, если королевская семья покинет страну и бежит в Америку. Поэтому он с большим огорчением узнал о приходе к власти Фердинанда, вокруг которого могли сплотиться обожавшие его испанцы. Основываясь на том, что у него не было приказа императора признать Фердинанда VII королём, Мюрат адресовал ему послания, называя его по-прежнему принцем Астурийским, а также советовал Карлу IV протестовать против отречения, сделанного под угрозой мятежа.
Старый король и королева пожалели о потере власти, они написали Наполеону, горько жалуясь на сына, поведение которого они описывали как своего рода отцеубийство, в чём была некоторая доля правды. 23 марта Мюрат вошёл в Мадрид во главе армейского корпуса маршала Монсея.
Новый король призвал население хорошо встретить войска его друга Наполеона. Его послушались, и в огромной толпе любопытных мы видели только приветливые лица, хотя легко было заметить большое удивление при виде наших молоденьких пехотинцев.
Сравнение было явно не в нашу пользу: я сравнивал широкие плечи и крепкие торсы окружавших нас испанцев с фигурами наших слабых и хилых новобранцев. Моя национальная гордость была уязвлена. Я не мог, конечно, предвидеть все несчастья, которые проистекут из плохого впечатления от наших солдат, но я искренне пожалел, что император не послал на полуостров свои старые корпуса Германской армии. Однако наша кавалерия, особенно кирасиры — у испанцев нет таких войск, — наконец-то вызвала восхищение. То же впечатление произвела и артиллерия. Восторженные крики раздались при появлении конных и пеших полков Императорской гвардии, завершающих прохождение войск. Появление в их рядах мамлюков очень удивило испанцев, они не могли понять, как христиане французы могли допустить присутствие в их рядах турок, так как после вторжения на полуостров мавров народ здесь мусульман не любил и опасался с ними сражаться. Четыре мамлюка обратили бы в бегство два десятка кастильцев. Очень скоро нам пришлось в этом убедиться.
Мюрат расположился в одном из дворцов князя Мира, единственном уцелевшем от разгрома, поскольку народ думал, что он принадлежит королевской семье. Я поселился поблизости от этого дворца, в доме уважаемого советника двора Вест-Индии. Едва я устроился, как принц Мюрат узнал, что враги Годоя везут его в мадридскую тюрьму, где, вероятнее всего, собираются его убить, и что несчастный уже у городских ворот. Тогда он приказал мне взять эскадрон драгун и любой ценой помешать, чтобы князя Мира доставили в столицу, сообщив начальникам сопровождающих его лиц, что он, Мюрат, делает их ответственными за жизнь узника.
Я догнал Годоя в 2 лье от пригорода Мадрида. Хотя несчастный был весь изранен, конвойные не проявили к нему ни малейшей жалости. На руки и ноги ему были надеты оковы, он был привязан к открытой телеге, где его жгло солнце и досаждали рои мух, привлечённых запахом крови, сочившейся из его ран, едва прикрытых грубой рогожей… Это меня возмутило, и я заметил, что все, кто сопровождал меня, испытывают те же чувства.
Гвардейцев, охранявших князя Мира, было около сотни, с ними было также около половины батальона пехоты. Я вежливо объяснил командиру этого отряда цель моей миссии. Но офицер ответил мне с крайней дерзостью, что командующий французской армией не может отдавать ему приказы и что он продолжит свой путь к Мадриду. Тогда я сказал ему, что я обязан выполнять приказы моего командующего, поэтому всеми способами буду препятствовать тому, чтобы узник двинулся дальше!.. Мои драгуны не были новобранцами, это были ветераны, прошедшие Аустерлиц, их мужественные лица выражали решимость. Я развернул эскадрон в боевой порядок так, чтобы он преграждал путь повозке, и сказал командиру испанцев, что жду от него первого выстрела, после чего атакую его отряд. Я был готов это сделать, уверенный, что принц Мюрат меня одобрит.
Мои драгуны вытащили сабли из ножен. Это немного охладило пыл испанских гвардейцев. В это время командир отряда
