Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - Екатерина Голинченко

Кто же это так жестоко играет с ними?

Он помнил оглушающий взрыв, и тело будто ошпарили крутым кипятком — а когда открыл глаза, то оказался на холодном каменном полу темной пещеры, где по стенам завораживающе плясали отсветы слабого пламени единственного факела.

— Эй, мальчишка, ты там, что — уснул что ли? — раздался откуда-то сверху требовательный голос, — Шевелись, давай! Дядюшка ждет свой перстень.

Тогда он быстро вскочил на ноги и, взяв в руки факел, принялся изучать содержимое пещеры. И был потрясен количеством и богатством собранных здесь сокровищ со всего света, со всех известных человечеству континентов: из Европы и Азии, из Дальнего и Ближнего Востока, Америки, Африки и даже — Австралии.

И только особняком на отдельном постаменте стояла маленькая резная деревянная шкатулка, крышка которой была приоткрыта, и в ней лежало простое медное кольцо.

— Ну, где ты там, парень? — голос нетерпеливо зазвенел под сводами пещеры, — Давай сюда медное кольцо, да поживее!

Сам не понимая, почему — точно действуя по заранее спланированному сценарию, Рафаэль захватил шкатулку и направился к выходу. Но стоило только ему протянуть её, как жилистая старческая рука со скрюченными пальцами выхватила её, а его самого с неожиданной для пожилого человека силой толкнула назад, пока он кубарем не покатился вниз до самого дна пещеры, на мгновение потеряв сознание. И этого мгновения хватило, чтобы с той стороны выход завалили большим камнем, оставляя его в одиночестве и надвигающейся темноте догорающего факела.

Парень кинулся к выходу и принялся безуспешно колотить по камню и звать на помощь — его ни кто не услышал.

Рафаэль старался не паниковать, но страх настойчиво стучался в сердце.

А факел догорал, и распространяющаяся тьма, крадущимся вором пробиралась в неокрепшее ещё после случившегося сознание, наполняя его первобытным ужасом перед неизведанным, что таится во мгле.

Нет, так не пойдет! Он уже давно не маленький мальчик, которого можно напугать, рассказав перед сном простую детскую страшилку.

Но что он мог сделать сейчас? И все эти баснословные сокровища со всех концов мира ничего не стоили сейчас — когда речь шла о спасении жизни, они оказались лишь бесполезными побрякушками. Рафаэль устало улыбнулся сам себе — слишком дорого он заплатил за это знание, став причиной смерти собственного отца и чуть не потеряв всю свою семью. И ему предстоит ещё много работы, чтобы вновь заслужить их доверие. Пусть Джон и утверждает, что доверяет ему, но сам Раф так и не смог бы дать однозначного ответа — а доверяет ли он сам себе.

И вот теперь — он может медленно умирать во тьме и одиночестве, не имея даже возможности исповедаться и проститься с близкими.

От безысходности он пнул эту гору золота и самоцветов — она сейчас вызывала у него только раздражение.

И тут к его ногам со звоном выкатилась старая запыленная лампа. Парень осторожно поднял её, сдувая пыль, и принялся протирать рукавом.

Раздался страшный грохот, лампа выпала из его рук, а сам он был сбит с ног обвалившимися со сводов камнями. И сквозь туман, наполнивший помещение, раздался голос такой силы, что закладывало уши:

— Приветствую Тебя, Господин и Повелитель! Джинн, раб Лампы, готов служить Отыскавшему!

Рафаэль поднял глаза и увидел говорящего — крупного чернокожего мужчину в шароварах и чалме красного цвета. В полумраке белки его глаз и его белоснежная улыбка пугали, но юноша постарался взять себя в руки.

— Чего пожелает Отыскавший? Я обязан выполнить три желания Повелителя.

«Нубиец или абиссинец» — решил про себя младший принц.

— Кто кто-вший? — удивленно переспросил он, — И ты — самый настоящий Джинн? — посчитал нужным уточнить Рафаэль.

— Обижаешь, Повелитель, — собеседник оскорбленно надул губы, — Я две тысячи лет заточен в лампу, но ещё ни кто не усомнился во мне.

— Ну, прости — не каждый день мне приходится иметь дело с джиннами, — принес свои извинения младший принц, ему совсем не хотелось злить джинна — кто знает, на что он способен в гневе.

— Заметно, — темнокожий улыбнулся, и, видимо, принял его извинения.

— И ты можешь вытащить нас отсюда? — с надеждой спросил парень.

— Куда хочет попасть Повелитель? — только и уточнил джинн, похоже было, что для него в самом деле нет ничего невозможного.

— Перенеси меня туда, где сейчас находится Джафар, — нашелся Рафаэль, хотя сомневался, что ему хотелось оказаться именно там, но слова уже слетели с его языка, — Я потребую у него объяснений, за что он бросил меня умирать.

— На это и я отвечу тебе, Повелитель, — чернокожий снова сверкнул белками своих глаз и сощурился, — Пророчеством ему предсказано было, что младший сын плотника Юсуфа — Аладдин — положит конец его власти и освободит народ. Только он мог отыскать сокровищницу легендарных сорока разбойников.

— Но, моё имя — Рафаэль! — возмутился парень, — И отца моего зовут не Юсуф, и вообще, это всё — сказки.

— Это не сказки, Повелитель, — назидательно поправил его джинн, — Это — легенды. Чувствуешь разницу?

— Хорошо, хорошо, я верю тебе, — вынужден был он согласиться, — А теперь давай выбираться отсюда.

— Как пожелает Отыскавший! — джинн хлопнул своими огромными ладонями и церемонно поклонился, — Слушаюсь и повинуюсь!

И стоило только Рафаэлю моргнуть, как оказался в просторном нарядном коридоре, выполненном в лучших традициях самых роскошный дворцов Альгамбры.

— Ах, это ты! Тот парень, что спас меня на базаре? — едва он успел осмотреться, как на шею ему кинулась девушка, — Ты пришел помочь мне? Мне больше не у кого просить помощи… Я не смогла бросить отца и вернулась.

— Ями?! — узнав, он крепче обнял её, пусть она и принимает его сейчас за другого, но главное, что она жива, что сейчас — рядом с ним, — Что ты здесь делаешь?

— Прошу! У нас мало времени — султан полностью попал под чары визиря Джафара! — девушка продолжала настаивать, схватив за руку и умоляюще глядя на него.

— Вот ты где! — когда появился искавший девушку мужчина, то он уже не выглядел безобидным сгорбленным старцем с посохом в руке, нет, моложе он, конечно не стал, и посох тоже при нем был, но держался строго и подтянуто, и одет был уже не в нищенские лохмотья, а в расшитый парадный камзол, — Думала сбежать от меня, непослушная девчонка? Разве долг дочери не состоит в том, чтобы уважать волю родителя? Султан благословил наш брак, так что лучше тебе смириться, — он попытался схватить девушку за руку, но Рафаэль не дал ему этого сделать, остановив его руку и сурово нахмурив брови: