Город бездны - Аластер Рейнольдс

Я поднялся и демонстративно вынул руку из кармана, оставив там пистолет.

— Мне нужна ваша помощь, Шантерель, вот и все. Если хотите показать мне местные достопримечательности, то я буду благодарен. Но можете уйти прямо сейчас.

— У вас есть деньги, Таннер?

— Немного. Боюсь, что здесь этого будет недостаточно.

— Покажите.

Я вынул из кармана пригоршню феррисов и выложил на стол.

— Как думаете, еще на одну чашку чая хватит?

— Не знаю. Здесь достаточно, чтобы купить новую одежду. На мой взгляд, это вам не помешает, — конечно, если не хотите стать центром внимания.

— Неужели я выгляжу настолько нелепо?

— Настолько нелепо, Таннер, что подвергаетесь серьезной опасности стать законодателем моды. Но мне почему-то не кажется, что вам этого хочется.

— И вы совершенно правы.

— Я не настолько знаю Эшер-Хайтс, чтобы рекомендовать лучшее, но по дороге я видела несколько бутиков, где вы могли бы одеться.

— Вначале мне хотелось бы осмотреть вон тот резервуар, если не возражаете.

— Ах, тот… Там Мафусаил. Я и забыла, что его держат здесь.

Слово показалось мне смутно знакомым, но Шантерель уже вела меня прочь.

— Мы можем вернуться сюда позже, когда вы будете не так приметны.

Я со вздохом поднял руки, сдаваясь на милость победителя.

— Заодно покажете мне остальной Эшер-Хайтс.

— Почему бы и нет? Вечер еще только начинается.

Пока мы шли к ближайшему бутику, Шантерель сделала несколько звонков — вероятно, своим друзьям — и убедилась, что они живы, здоровы и находятся в Кэнопи. Но она не оставила для них никаких сообщений и больше не упоминала их ни единым словом. Это было правильно: думаю, многие из жителей Эшер-Хайтс знают об Игре и даже с волнением следят за ее ходом. Но никто не признается в этом за пределами гостиной, где подобное развлечение признается и считается почетным.

Персонал бутика состоял из двух двуногих роботов, блестящих, черных — настолько совершенных машин мне не доводилось видеть даже в Городе Бездны. Они непрерывно расточали лицемерные комплименты, хотя со стороны я наверняка выглядел гориллой, случайно вломившейся в театральную кладовую. Следуя указаниям Шантерель, я остановился на костюме, вполне приемлемом как для моего вкуса, так и для кошелька. Брюки и куртка напоминали покроем одежду Нищенствующих, которую я с удовольствием сбросил, но из броской сверкающей материи, расшитой золотым и серебряным люрексом, который переливался всеми цветами радуги. Поверх новой одежды я, как и прежде, набросил щегольский сюртук Вадима. Не могу сказать, что чувствовал себя очень комфортно. Но когда мы покинули бутик, прохожие едва удостаивали меня вниманием, — хотя прежде я постоянно ощущал на себе подозрительные взгляды.

— Итак, — сказала Шантерель, — теперь вы скажете мне, откуда прибыли.

— А как вы думаете?

— Думаю, вы не с Йеллоустоуна. Почти наверняка не с Ржавого Пояса и, вероятно, ни с одного из анклавов системы.

— С Окраины Неба. Я прибыл на «Орвието». Вообще-то, вы должны были догадаться — на мне одежда от Нищенствующих.

— Я почти догадалась, но меня сбил с толку ваш сюртук.

— Эта старая тряпка? Ее пожертвовал мне один обитатель Ржавого Пояса.

— Извините, но никто не станет жертвовать подобную вещь, — Шантерель потрогала одну из блестящих жестких «заплат». — Вам известно, что означает эта одежда?

— Ну хорошо, я ее украл. И, судя по всему, украл краденое. Правильнее было бы сказать — взял с боем.

— Это больше похоже на правду. Однако, увидев вас впервые, я была в недоумении. А потом вы упомянули Горючее Грез…

Последние слова она произнесла шепотом, почти выдохнула.

— Простите, но вы немного отклонились от темы. Какое отношение Горючее Грез имеет к этому сюртуку?

Очевидно, имеет. Зебра намекала на что-то подобное.

— Самое непосредственное, Таннер. Но вы задаете о Горючем Грез вопросы, которые не задал бы никто из местных… и в то же время на вас сюртук члена системы распределения. Конкретно — поставщика.

— Значит, вы рассказали о Горючем не все, что знаете?

— Почти все. Но ваш сюртук заставил меня заподозрить, что вы ведете какую-то игру, поэтому я не стала слишком откровенничать.

— В таком случае, расскажите мне остальное. Насколько велики поставки? Я видел, как некоторые вводят себе несколько кубических сантиметров за раз, оставляя еще сотню в запасе. Как я понимаю, Горючим Грез пользуются немногие. Верхушка общества, которой принадлежите вы и ваши веселые приятели… ну и, наверно, кое-кто еще. Несколько тысяч человек по всему Городу, не больше.

— Думаю, вы близки к истине.

— Значит, Горючее постоянно поступает в Город. В каком объеме? Сколько приходится на человека в год — несколько сотен кубических сантиметров? То есть, около миллиона «кубиков» на целый город? Всего получается не так много — около кубометра.

— Не знаю… — Шантерель выглядела смущенной. — Скорее всего, так оно и есть. Я только знаю, что сейчас достать Горючее труднее, чем год или два назад. Большинству из нас приходится ограничивать себя — не более трех-четырех доз в неделю.

— И больше никто не пытался производить Горючее?

— Ну разумеется, пытались! Все время находится кто-нибудь, кто пытается продать подделку. Но это не просто вопрос качества. Либо это Горючее Грез — либо нет.

Я кивнул, хотя не вполне понимал, к чему она клонит.

— Очевидно, продавец владеет рынком, а Гедеон — единственный, у кого есть доступ к подлинным технологиям. Вам, послесмертным, оно насущно необходимо; без него вам просто не жить. Это означает, что Гедеон может поднимать цену сколько ему угодно — в разумных пределах. Но мне непонятно, зачем ему ограничивать объем поставок.

— Он еще не раз поднимет цену, Танннер. Не беспокойтесь.

— Вероятно, он не может продавать Горючее в прежних количествах. Или не позволяет процесс, или возникла проблема в приобретении сырья.

Шантерель пожала плечами.

— Ну ладно. Объясните мне значение моего сюртука.

— Человек, который подарил вам сюртук, был поставщиком, Таннер. Вот что означают «заплаты». Ну, или предыдущий владелец сюртука.

Я еще раз вспомнил, как мы с Квирренбахом обыскивали каюту Вадима, и напомнил себе, что они работали в паре.

— У него действительно было Горючее Грез, — сказал я. — Но мы с ним столкнулись на Ржавом Ободе. Хозяин сюртука не мог быть напрямую связан с поставщиком.

Само собой. А как насчет его напарника? Похоже, Квирренбах и Вадим работали вместе не только на Рейвича. В таком случае Квирренбах мог быть поставщиком, а Вадим — его подчиненным, обслуживающим Ржавый Пояс.

Хорошо бы еще раз побеседовать с Квирренбахом. У меня накопились вопросы, которые стоило ему задать.

— Допустим, ваш друг не имел отношения к поставкам, — предположила Шантерель. — В любом случае вам необходимо кое-что понять. Вам известно, что рассказывают о Гедеоне? О людях, которые исчезают, потому что задают не те вопросы?

— И что же?

— Все это правда.

Через некоторое время я позволил Шантерель отвести меня на гонки паланкинов. Рейвич вполне мог появиться на подобном мероприятии. Однако в толпе зрителей я не заметил никого похожего.

Гоночная трасса представляла собой «серпантин» с бесконечными подъемами и спусками, который петлял, пересекая себя то сверху, то снизу. Временами он даже выходил за пределы здания, нависая высоко над Малчем. Множество крутых поворотов, препятствий и ловушек… Некоторые участки уходили в темноту и не были огорожены, так что паланкину ничто не мешало свалиться вниз, если возница не рассчитает скорость на повороте. В каждом «заезде» — или «забеге» — принимали участие десять-одиннадцать изящно украшенных паланкинов, а все дозволенное и недозволенное регламентировалось целым сводом правил. Впрочем, по словам Шантерель, эти правила соблюдались не слишком строго. Случалось, что возницы снабжали паланкины приспособлениями, с помощью которых избавлялись от других участников состязания, — например, выдвигающиеся тараны, которыми можно столкнуть соперника через край на подвесном отрезке трассы.

Изначально такие гонки устраивали на спор между двумя утомленными скукой бессмертными седоками паланкинов, — добавила Шантерель. Но теперь принять в них участие мог почти любой желающий. В доброй половине паланкинов разъезжали люди, которым нечего было опасаться эпидемии. За одну ночь здесь можно было выиграть — или скорее проиграть — целое состояние.

Пожалуй, это лучше, чем охота на людей.

— Послушайте, — сказала Шантерель, когда мы покидали гонки. — Что вам известно о Миксмастерах?

— Не слишком много, — я не был настроен откровенничать — тем более на этот раз сказать было действительно нечего. Я о них где-то слышал, но не более того. — А почему вы спрашиваете?