Онлайн Ведьма (СИ) - Дарья Шатил

надо сказать, знатно. И, судя по тому, что мешочек был почти пустым, воскрешение Дару требовалось достаточно часто.

Убрав коробки по местам, я встала с пола и, толкая Нину в спину, выпроводила её из кабинета в коридор, закрыв за нами дверь.

— Вау! — воскликнула Нина. — А тут и правда есть щель!

Я сначала нахмурилась, не понимая, к чему это она, а потом, проследив за взглядом стажёрки, всё же догадалась. Под дверь всегда оставался зазор, и в детстве мы с Даром развлекались, подслушивая маминых клиентов. Воспоминания вызвали улыбку. Особенно те, в которых мы с братцем получали дверью по лбам, когда не успевали убежать. Первое время Марфа Васильевна очень возмущалась, а потом смирилась и подавала нам знаки, когда приём подходил к концу и нужно было сваливать. Мы развлекались так до тех пор, пока не поняли, что в большинстве своём клиенты похожи друг на друга и ничего нового и интересного мы не услышим.

Мы вернулись на кухню. Нина попутно подхватила свою сумочку, которую вчера бросила в прихожей.

— У вас лёд есть? — спросила Нина, когда я принялась заваривать в чайнике остатки изрядно прореженного сбора.

— Хороший вопрос, — хмыкнула я и полезла в морозилку, где помимо полиэтиленовой одноразовой формочки для льда нашла ещё и вмёрзшие в стенки контейнеры с бабушкиными ягодами и, кажется курицу, но за то, что это именно она, я ручаться не стану.

В голове назрел один хороший вопрос: где, а главное чем питается мой брат? Потому что дома явно мышь повесилась. Сначала проскользнула мысль, что у него появилась постоянная девушка, но я быстро потрясла головой, отгоняя эту мысль. Ну не могу я представить брата в длительных отношениях. Он человек-настроение, такое своеобразное перекати поле: сегодня здесь, а завтра там, как в песне Бременских музыкантов. Только он не принц, а Осел. Так что скорее всего Дар снова сидит на диете, потому что бедного парня некому кормить, а нормальный ресторан он выбрать не может.

— Александра Петровна, я не буду это пить! — вдруг возмутилась Нина, а я, которая в этот момент пыталась вытащить примёрзший пакет, от неожиданности дёрнула его, отчего тот порвался и маленькие кубики льда посыпались на меня.

— Нина! Твою дивизию! — прошипела я. — Что ты там пить не будешь?

— Это! — весомо произнесла девушка и потрясла мешочком. — Я не труп, чтобы меня воскрешать.

— А я не некромант! — неосознанно копируя её возмущённую манеру, выдала я. — А это всего лишь чай. Антипохмельный. И вкусный!

— Ну, если вкусный… — Яйцева с сомнением посмотрела на заварочный чайник, в котором плескалась янтарная жидкость и от кипятка распускались сухие лепестки цветов.

— Вкусный, — махнула рукой я и принялась собирать холодные кругляшки с пола. — Ты зачем лёд просила-то? В чай добавить?

— Нет. На лицо положить. Чтобы отеки чутка спали, — пожала плечами Нина. — А то у меня после вчерашнего лицо размером с глобус.

Нина, конечно, самую малость преувеличивала, всё было не так плачевно.

Я нашла ей чистое вафельное полотенце, мы собрали в него лёд, и Нина вновь села за стол, прикладывая полотенце то к одной части лица, то к другой, попутно умудряясь второй рукой делать массаж.

А я стояла, привалившись бёдрами к кухонной столешнице, и всё гадала, когда до Нины дойдёт, что время давно уже не утреннее и вообще-то ей надо бы быть на работе. Я уже думала напомнить ей, но Нина вдруг вся побелела и, глубоко вдохнув, отложила полотенце.

— Работа, — прошептала она. — Твою ж мать! Это ж опять брать больничный. А мне его никто не оплатит…

Дело в том, что среди стажёров у нас была вечная текучка, и потому у Агентства сложилась следующая система: стажёров набирали скопом и на оклад не сажали, официально не трудоустраивая. А вот если стажёр смог продержаться больше полугода и к нему не было нареканий, его устраивали как младшего сотрудника в одну из команд и таки ставили заветную печать в трудовую книжку. Вместе с Ниной брали человек пятнадцать, а осталось трое или четверо.

И Яйцеву, хоть она неофициально была закреплена за Психушкой, так-то уже должны были взять в основной штат, но, может, Серёжа ещё сомневался на счёт неё, потому что та всё ещё оставалась стажёркой. Псих вообще дольше всех отбирал сотрудников, в отличие от того же Никиты, который, как поговаривали, брал к себе каждого. Вот только из его команды быстро уходили. Почему — не знаю. Может, шуточек его не выносили?

— Психич дал отгул до обеда, — театральным тоном, который можно описать как «сноб подаёт милостыню», произнесла я. Оставалось только надеяться, что мне это не приснилось. Но, раз уж Серёжа не звонит, значит, всё нормально.

— Александра Петровна! — просияла Нина. — Вы же моя благодетельница! Чтобы я без вас делала? И он не ругался?

— Немного, — соврала я, не горя желанием рассказывать Яйцевой, как было получено это самое разрешение. А вот продолжение её истории знать хотелось. — Так, пей чай и давай рассказывай, что там было после того, как ты выдала Мочалину, что хочешь его преследовать.

Нина горестно вздохнула, поджав губы.

— Позор и глупость — вот что!

— А до этого тогда что было?

— Поверьте, Александра Петровна, до этого все было прилично.

В этот момент я себя почувствовала Серёжей. Нина была не намного меня младше, чтобы всё время обращаться ко мне на «Вы», так что я попросила её называть меня Сашей хотя бы за пределами работы, и она, широко улыбаясь, согласилась. А я смотрела на эту улыбку и не могла понять, пожалею я о своём решении или нет.

***

После того как Нина поинтересовалась, почему она, собственно, по собственной хотелке не может преследовать человека, а конкретно — Мочалина, повисла долгая пауза. Такую в мультфильмах обычно обозначают карканьем ворон. А так как у Серафима в квартире ворон не наблюдалось, на помощь пришли соседи с дрелью. Ну а что вы хотели? ЖК-то новый, мало кто успел доделать ремонт.

Молчали Фимочка с Ниночкой долго, просто потому что не услышали бы друг друга в этой какофонии. Молчали и смотрели. Долго так, внимательно. Мочалин с немым