Онлайн Ведьма (СИ) - Дарья Шатил

Саша же, похоже, понимала их важность, хоть и несколько нарушала: ведь она не позвонила, а написала. И, не лежи телефон у Психа под ухом, он бы не услышал заветное треньканье.

Сам Сергей тоже не звонил девушкам ночью — по тем же самым причинам. А вот Саше позвонил. Просто захотел услышать её голос.

Если голос Иды был холодным, пронизывающим, свистяще-шипящим, как ветер в ноябре, то Саша была бабьим летом, тёплым солнцем, последним луговым мёдом, собранным в сентябре: сладким, терпким, тягучим. И смех её, казалось, искрился.

Псих неосознанно постоянно сравнивал Сашу с Идой, несмотря на то что у него были и другие отношения. Однако эти девушки были чем-то неуловимо похожи. И Сергею хотелось понять, почему Ида осталась в его сердце только другом, а Саша словно цепляла что-то в глубине.

Сергей лежал на кровати, гладил тяжёленького кота, уместившегося у него на груди, смотрел на сереющее предрассветное небо через мансардное окно и слушал голос Саши. В начале в нём слышались грустные тоскливые нотки, но вскоре они потонули в её же смехе. И Сергей поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы эта девушка сидела рядом с ним и просто говорила о чём угодно, ведь ему так нравилось её слушать. Но ещё больше ему нравилось, когда она смеялась.

И да, от точно размяк, раз уж сказал, что она может поспать до обеда.

Когда Саша на том конце сети вырубилась — он понял это по мерному сопению в трубке — у Сергея не было сна уже ни в одном глазу.

Жил он в небольшой мансардной квартире в новом доме, купленной за бесценок почти десять лет назад. Шестиэтажка располагалась в спальном районе и являлась частью огороженного комплекса из таких же многоквартирных домов с кирпичными фасадами и замысловатыми крышами, часть из которых напоминала башенки. Именно в этих крышах и располагались мансардные квартиры, где лишь часть потолка была ровной, а всё остальное уходило под скос. Когда дом был сдан, эти квартиры продавались гораздо дешевле рыночной стоимости, так как для простого обывателя подобная крыша и окна в потолке — это неудобство, скрадывающее половину пространства.

Того же мнения придерживался и Павел Психчинский, когда они вместе с сыном выбирали квартиру. Отец тогда распинался, что и от центра далековато, и пропадает больше половины полезного пространства, да и как таскать вещи на шестой этаж без лифта. Но самым главным аргументом было то, что это не семейная квартира и как вообще Серёжа сможет привести сюда девушку.

Однако Сергей убеждал отца разумными доводами, что не потянет в данный момент ипотеку — а эту квартиру они вполне могли бы оплатить сразу, как раз вложив деньги от продажи бабушкиного дома. И вообще, семью он в ближайшее время не планирует, а отсутствие лифта — это даже прекрасно, ведь он сможет каждый день качать ноги на лестнице. Да и в случае чего всегда можно продать квартиру и переехать. Но главный аргумент Сергей так тогда и не озвучил: он влюбился в полную луну над головой, в квадраты солнечного света на полу и в мерный стук капель дождя по крыше.

Первые лет пять он жил в состоянии практически непрекращающегося ремонта, по возможности делая всё сам. Иногда привлекал в помощники Диму, Никиту или отца. И только то, с чем он категорически не мог справиться сам, приходилось отдавать рабочим. А с ними периодически приходилось ещё и ругаться, потому что внутренний перфекционист Сергея отказывался принимать тот факт, что стены не могут быть идеально ровными и не стоить при этом баснословных денег. Затем было ещё несколько разочарований из разряда «хочу-могу», потому что хотелось кран в ванную за сто пятьдесят тысяч рублей, а кошелёк кричал, что выделить на это можно только пять.

К сожалению, так было во всём, и Сергею пришлось быть рациональным в выборе сначала материалов, а потом и мебели. Благо, что с ростом должности росла и зарплата, так что он всё-таки закончил ремонт, и уже много лет его выходные не начинались с покраски стен и не заканчивались установкой шкафа в десять вечера. Хотя он всё ещё прекрасно помнил тот случай, когда, подсвечивая телефонным фонариком, устанавливал с отцом новую люстру зимой в пять утра, потому что ни у одного, ни у другого не было другого свободного времени.

Квартира у Психчинского была уютная, чистая, светлая и просторная за счёт практически полного отсутствия стен — только маленький квадратный коридорчик, из которого можно было попасть в ванную комнату и в единое пространство кухни, гостиной и спальни, отделённой шторочной перегородкой. Кухня у него была полупустой, только необходимые вещи. Столешница от гарнитура переходила в своеобразную барную стойку, которая заменяла полноценный стол. Высокие табуреты. Шкаф для вещей. Никогда не включаемый телевизор, коричневый диван-честерфилд, на который Смеющиеся Морпсихи скинулись, подарив на окончание ремонта. Вот, собственно, и всё, что было в квартире. «Пусто», — скажете вы. «Зато просторно», — ответит Серёжа.

Не пропускающие солнечный свет шторы были не данью уюту, а банальной необходимостью, ведь летом не только лучи били по глазам, но и светлело рано. Так что первое время Сергей всегда задёргивал шторы, а потом просто привык вставать с рассветом, не видя в этом никакой проблемы. Даже наоборот — с утра он был куда более деятельным, чем вечером.

Смахнув кота — большого, полосатого, грозного кастрата-подкаблучника — с постели, Психчинский заправил кровать, сходил в душ, сварил кофе в турке и уселся на диван с ноутбуком, чтобы провести время с пользой. Он думал посмотреть профиль той Удачливой Ведьмы, о которой всё время трепалась Ида, но не получилось — стоило ему войти на сайт, как тут же запищал телефон. И Сергей пошёл смотреть, кому он понадобился в такую рань.

— Я видел тебя в сети, так что даже не говори мне, что спишь! — выпалил Димка, стоило Психу принять звонок.

— И тебе не хворать, товарищ! — хмыкнул Сергей, возвращаясь на диван. — Что-то случилось?

— Да! — весомо так припечатал Морин. — Ида!

Сергей коротко хохотнул. Не только у Саши жизнь весёлая.

— Тебе смешно?

— Очень, — ответил он, закрывая ноут. — Давай, Морин, жги, я готов слушать.

На том конце связи послышался тяжкий вдох, будто человек готовился нырнуть в прорубь. А затем последовал резкий ответ:

— Она систематически доводит меня до ручки!

— Она делает это последние тридцать пять лет, — пожал плечами