Уровень: Магия (СИ) - Вероника Мелан

— Да, я долго думал, но решил, что мы можем попро… эй, а что это у тебя в руке?

— Чулки.

— Ты куда-то собираешься?

— Сам не догадываешься?

— Ах да, у тебя же другой мужчина… — Слащавое выражение лица и готовность к перемирию улетучились одномоментно. — А я и забыл… А это… что?!

Из гостиной, вздыбив шерсть, прижав уши к голове и оскалив мелкие передние зубы, вышел сервал; вместе с ним в коридор влилось тихое грозное рычание. Марика впервые видела его таким: хищным, злым, недовольным. Как грозно он, наверное, выглядел в чужих глазах: дикий, совершенно не домашний кот, лапы длинные, мощные, клыки острые.

— Это мой питомец, познакомься.

— Ты… Ты дура… что ли?! — Ричард побелел, почти слился лицом с известкой на стене. — Это же зверюга!

Арви зарычал громче.

— Угу. И он мне очень нравится. Шел бы ты отсюда, Ричард, и не возвращался. Теперь здесь живу не только я, как видишь.

Если бы кто-то видел, с какой скоростью в тот день взрослый мужчина, забыв про существование лифта, улепетывал из квартиры на восемнадцатом этаже вниз по лестнице, он бы непременно заснял это на видео и, скорее всего, занял бы первое место в программе «Самые смешные», получив в довесок приз в тысячу долларов.

А аудио сопровождением видеоролику служил бы доносящийся из-за запертой двери веселый заливистый женский смех, через минуту перешедший в стоны и икоту.

— Всего две сумки?

— А зачем мне больше?

«На Магии ведь не требуется излишков, — хотела добавить Марика, — там жизнь наполняется не за счет вещей, денег или бутафории, там счастье появляется просто так. Потому что есть ты, я, потому что все уже есть».

Майкл истолковал ее слова по-своему. Наверное, сыграла роль обстановка в квартире, богатый интерьер которой он несколько минут разглядывал.

— Я понимаю. Пусть будет так. Я знаю, ты привыкла к роскоши и не можешь все это оставить, я и не прошу. — Он мягко улыбнулся. — Я с самого начала знал это и не смею принуждать тебя переезжать…

— Принуждать?

Марике казалось, ее принимают за кого-то еще, за кого-то совершенно другого.

— Да, у тебя ведь здесь работа, друзья, связи, шеф. Я пойму и приму любое твое решение. Буду рад, если ты будешь проводить со мной хотя бы пару дней в неделю.

Теперь ее щеки полыхали от смущения и нахлынувшего вдруг счастья. Он не сказал об этом раньше, но сказал теперь: «Живи со мной. Будь со мной. Все время».

— Вообще-то я сценарист, ты не забыл?

— Нет.

Устроившийся под картиной с холмом Арви деловито вылизывал лапу или же просто делал вид, что вылизывает ее, поглядывая на стоящую в центре комнаты пару.

Как хорошо, как здорово, когда есть выбор, когда знаешь, что поймут в любом случае. Тогда и хочется делать сообща, тогда хочется радовать в ответ, жить в унисон.

— Вообще-то, я могу переехать, ведь мне не обязательно быть здесь все время. Только привозить готовую работу в срок, а в остальном меня здесь никто не ждет. И… — Марика замялась, чувствуя себя совершенно счастливой, втянула побольше воздуха и продолжила, — и я была бы счастлива жить… вместе… Ну… попробовать… если можно…

Вместо ответа он просто обнял ее, прижал щекой к собственному плечу и прошептал:

— Тогда завтра мы вернемся за остальными вещами. Согласна?

— Угу.

И, ощущая теплую ладонь на собственном затылке, она восторженно засопела.

Бабка смотрела на сумки неодобрительно. Сопела, пыхтела, но слова против не сказала.

— Вы меня не простили? — тихо спросила Марика, прижимаясь к Майклу.

Наверное, они оба, несмотря на неприступный вид администраторши, выглядели совершенно счастливыми. У ног юлой вертелся Арви — тоже ждал, когда откроется дверь.

Похожая на ведьму старуха долго молчала. Жевала губами, моргала из-за стекол сползших на нос очков и спустя полминуты наконец произнесла:

— Время покажет.

Марика чувствовала, как пальцы Майкла одобряюще сжались на ее рукаве.

— Спасибо.

— Пока не за что. Дверь открою к зимнему коттеджу. Сегодня вечером минус пятнадцать.

Зачем она добавила это? Заботилась?

Марика не стала оборачиваться, чтобы взглянуть на морщинистое лицо. Скорее всего, на нем, как и всегда, читалось ворчливое неодобрение.

Они уже собирались шагнуть в дверь, когда администраторша вдруг добавила:

— Изольда. Я люблю печенье с апельсиновой или ягодной начинкой.

На этот раз Марика не удержалась — повернулась. С уползшими от удивления к шапке бровями ответила:

— Хорошо. Я запомню. И меня зовут….

— Я знаю, как вас зовут, — поворчала бабка и отвернулась к клавиатуре.

Марика так и не смогла решить, грымза та или нет. В любом случае, тенденция наметилась положительная, поэтому порог она переступила с улыбкой.

Эпилог

Неделю спустя.

— Она выдала мне котелок и палатку, представляешь?!

— Я говорил, что Изольда не плохая. Она просто… привередливая.

— У меня теперь снова есть котелок и палатка! Ура-а-а! Арви, живем! Мы теперь снова можем ходить по лесу и ночевать где угодно. Ты рад? Рад?!

Кот с готовностью кивнул.

— Мы сходим на Пруд Бабочек, сделаем там остановку на ночь, разложим костер, посидим, полюбуемся ночью Золотым Лесом.

— А ты привезла из квартиры листок?

Майкл кричал все это из кухни, в то время как Марика, одетая в длинную, почти по колено футболку, скакала по кровати.

— Да, привезла. Мы вернем его лесу, как и хотели. Поблагодарим за подарок.

Напрыгавшись, она легла животом на мятое одеяло и принялась чесать кота за ушами.

Шикарная ночь, отличное утро и вообще… отличные потекли дни — все до единого!

Они перевезли в коттедж ее компьютер, обустроили ей кабинет для работы, поставили туда чудесный диван с пушистой накидкой. Сценарии теперь текли из-под пальцев сами собой; не просто хорошие сценарии, замечательные! Доволен был не только Арнольд, но и конкуренты, постоянно пытавшиеся перекупить «Двух подружек» для показа на других телеканалах.

А теперь еще и котелок…

— И всего-то понадобилась еще одна корзина, забитая апельсиновым печеньем и всякими чаями. Не так уж и много за котелок и палатку, да?

На этот раз кот не стал кивать, просто зажмурил желтые глаза и громко замурчал.

(Various — Love)

Сбылась ее мечта — увидеть пруд ночью.

Они сидели на траве, а вокруг мягко сиял Золотой Лес. Как ни странно, его сияние пропитывало ночь, но не изгоняло ее: вплеталось во мрак, чуть рассеивало его и наполняло волшебством. Мерцали листья, мерцали кроны спящих деревьев, повсюду в темноте переливались золотые искорки.