Вспышка. Том 1, 2 - Игорь Хорс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я некоторое время молча смотрел на него, не зная, что сказать. В голове бродила куча мыслей, но связать в единую картинку не получалось. Устал. Все-таки и я не супермен, тоже нужен иногда отдых.
— По общей позиции, — сказал я, подбирая слова. — Я согласен. Что люди слишком уж расхозяйничались. И звери, и воздух, все остальное. Только вот… это и есть причина, по которой ты со Светкой и вообще со всеми остальными?…
— Знаешь, так ведь все одно к одному, — сказал он. — Мы с ней спорим, она меня не понимает. А меня не устраивает ее позиция — что человек, типа, венец природы, ее лучшее детище и пик развития жизни на Земле. Я считаю, что все это полная херня! Никакой он не венец! Он такое же животное, как и все остальные, только чуть умнее и говорить может. А ум свой направляет как раз на то, чтобы себе лучше сделать, а не всем остальным. Ведь только о себе думает, разве не так? Ему на других наплевать! Он только пользуется всем, ничего не давая взамен!
— Ладно, ты успокойся, — сказал я, хлопнул его по плечу.
— Да я спокоен, Ник, — он улыбнулся, включил передачу, машина плавно выехала на дорогу. — Душа у меня болит последнее время. Может, тот кто внутри меня сидит — всего лишь мой внутренний голос, такой же как у всех. Только говорит он о том, о чем обычный человек даже и не задумывается. Как же думать о себе, любимом, что на самом деле ты — зараза и вирус на теле Земли?!
Машина въехала в Полом, тусклый желтый фонарь остался позади.
Глеб подрулил к неприметному домику, остановил машину. Поворачивает ко мне серьезный и немного грустный взгляд.
— Знаешь, Ник, я вот когда думаю об этом, то человеком быть не хочу. Не хочу относиться к этому виду. Лучше уж быть таким вот диким лесным монстром, которого ты ловишь. И людей, которых он убивает ради пропитания, почти не жалко. Так сказать, естественный отбор. Уж извини. Но как-то так.
Я не стал ему возражать. Слишком шокирующими выглядят его новые идеи. Но у него, сколько я его знаю, они не первые и, наверняка, не последние.
А Глеб, как ни в чем не бывало, подмигнул мне, улыбнулся и вышел из машины. В салон ворвался еще холодный и сырой предутренний воздух. Лузин заворочался во сне. Пусть еще поспит, думаю и, зябко вздрогнув, выел следом за Глебом.
— Пойдем, — сказал он, двинувшись к домику, потягиваясь и разминая на ходу конечности. — Профессор там сидел, ментов ждал. Наверное, уже приехали блюстители.
Маленький домик встретил нас тусклым светом настольной лампы и тихим всхлипыванием. За столом сидел профессор, старательно записывая что-то в тетрадь. Напротив него Антон усиленно боролся со сном. Плач доносился из глубины темной комнатки за шторкой.
— А вот и наши следопыты явились! — воскликнул Запольский, оторвавшись от записей и глядя на нас из-под круглых очков. — Все-таки следы ведут сюда, Никита? Или вы так, в гости по пути заехали?
— И вам доброй ночи, профессор, — сказал я, подошел к столу. Профессор прикрыл тетрадь, вложив ручку.
Антон проснулся, вскочил, но, увидев знакомые лица, успокоился, протянул руку для пожатия.
— Вольно, солдат, — улыбнулся Глеб, показал за шторку, спросил шепотом. — А там кто это?
— Там подруга пострадавшей, — ответил Запольский, — все никак в себя прийти не может.
— Еще бы, — вставил Антон, поправляя ежик на голове и устраиваясь на стуле у стены, — такое увидеть.
— Да, картинка не из приятных, — сказал профессор, открыл тетрадь, еще черкнул что-то. — Желаете осмотреть?
— Да, в общем за этим и приехали, — сказал я. — Где он… или оно?
— Оно? — Запольский улыбнулся. — А, в смысле «тело»! Пойдемте. Оно еще там, где его нашли. — Он бодро встал, накинул курточку, зашагал к выходу. — Хотя телом его тоже трудно назвать. Скорее это теперь «они».
— А «они» — это тогда кто? — спросил Глеб.
— «Они», — небрежно сказал Запольский, — это значит останки.
Глеб открыл рот, у меня вспотело подмышками. Только Антон никак не отреагировал, лишь крикнул сонно, когда мы были в сенях.
— А мне что делать, профессор?
— Оставайся пока здесь, — бросил профессор, — мало ли что с этой… бабулькой может случиться. Пригляди за ней.
Мы вышли за ворота, заспешили за профессорским фонариком по улице. Глеб оглянулся назад на свою машину.
— А это далеко, профессор? — спросил он.
— Да нет, уже пришли, — ответил Запольский, показал лучом на дом напротив.
Ворота этого дома настежь. Мы прошли через двор, у крыльца встретили серого на лицо Дмитрия.
— Мне еще д-долго здесь стоять, Эдуард Янович? — с мольбой в голосе пробормотал он.
— Думаю, что нет, — небрежно бросил он, — что нам еще здесь делать?
Он провел нас через двор, огород. В конце участка толкнул скрипящую калитку и перед нами открылась небольшая полянка. Ближе к лесу стояли двое в форме, негромко переругивались. Один в гражданском, присев в сторонке с фонариком в зубах, рылся в блестящем чемоданчике.
— Вы, товарищи, кто? — спросила появившаяся в свете фонаря большая недовольная морда.
— Это со мной, — ответил профессор, не глядя на него, — специалисты из лаборатории.
— Тогда ладно, — сделала одолжение морда, — только ничего не трогайте.
— Вот, смотрите, — сказал профессор, подойдя к телу, небрежно откинул пропитавшееся кровью покрывало. — Те же самые порезы, только, как видите, усугубленные рваными ранами.
— Во, черт! — пробормотал Глеб. — Это что такое вообще?
— Это — то, что осталось от бабки, — беспристрастно сказал Запольский. — А вот это — от козы.
— Фу, мать твою, — выругался Глеб, зажал нос и отошел. — Воняет-то как…
— Ну что, видите что-то? — спросил меня профессор, глаза его при свете фонаря блестели, как у кошки. Или мне показалось?
Глава 14
Ник.
Прежде чем подойти ближе, я отключил рецепторы запаха, чтобы не отвлекали. Потом запросил информацию у Системы.
Сообщение.
Объект Зверь в данном месте отсутствовал.
Но я на всякий случай еще включил Всевидение. Миг — и все осветилось цветной паутиной. Линий не очень много, все-таки это не лес, животных мало, поэтому долго выяснять не пришлось. Нет его. И не было. Права Система, надо ей больше доверять. Но, черт возьми, как такое может быть? Не может же зверь как-то обманывать Систему?
— Ничего нет, — ответил за меня профессор. В голосе слышно безмерное разочарование. Только не понятно — из-за меня, или из-за зверя?
Он развернулся
