Вернуться в осень. Книга вторая - Павел Стретович

– И что? – Олди небрежно оперся о перила на крыльце. – Первый раз, что ли?

– Смотри сам, – Рагнар опять развернулся к дороге. – Смотри сам… Я чуял, на прошлой неделе вам камнем окно разбили? – Олди в ответ резко посерьезнел. – В городе уже не хотят терпеть вас, сосед. Ходят разговоры – у нас не должно быть отлученных…

– Мы не отлученные, – помрачнел старый Олди.

– Вы, или сынок ваш… – бросил через плечо седой крестьянин. – Какая разница? Внуков твоих не иначе, как бандитским отродьем кличут… Лучше не пускай больше внуков в город. Здесь не только мой Мерим виноват, – он, кряхтя, двинулся дальше по дороге.

Остальные постепенно начали вытягиваться за ним, изредка оглядываясь на Гуляну. Олди некоторое время смотрел им вслед, потом тяжело вздохнул и развернулся к двери…

– Слышала? – зло прошипела сзади Гваха Гуляне. – Чтоб твоего отродья мой Мерим больше не видел, ясно?

– Я тебе дам «отродье», – тут же всколыхнулась опять Гуляна. – Я не посмотрю на ваши настроения, в вашем долбанном городе…

И тут же удивленно схватила ртом воздух. По ее щеке медленно сползал большой смачный плевок…

– Понятно? – соседка вытерла губы, развернулась и заспешила по дороге, небрежно бросив через плечо: – можешь пожаловаться, если хочешь. Видела я всю вашу семейку, знаешь где…

Девушка закрыла лицо руками и опустилась на землю, бессильно вздрагивая плечами. Олди опять глубоко вздохнул, поджал губы и сокрушенно уселся на деревянные ступеньки. Хлопнула дверь – мимо пролетела его жена Дора, и завертелась над невесткой, и запричитала-закудахтала, как «клуша-наседка», – потрясая в воздухе кулаками и пытаясь хоть как-то успокоить и подбодрить…

Старик снова вздохнул и мрачно сощурился вдаль, вдоль дороги на город. Жизнь становилась совсем невмоготу, совсем, несмотря на то, что у остальных вокруг радость… Они были трудолюбивыми, и делали свою жизнь сами – своими руками и силами. Вот и теперь – как только стало что-то образовываться, как только стало лучше Милии, и они снова получили возможность потихонечку привести в порядок хозяйство, подкупить скотину… Сколько же еще можно терпеть? И куда идти? Где их ждут? Здесь жили их отцы и матери, деды и прадеды…

Дородная Дора, продолжая «квохкать» на ходу, провела мимо заплаканную Гуляну. Олди обреченно посмотрел ей вслед. Бедная ты моя девочка. Вместе с нами разделившая все беды и напасти, из-за сына, все эти долгие-предолгие годы… Как долго тебя еще хватит? Как долго…

– Пр-р-р, – у калитки притормозили чью-то лошадь.

Олди поднял голову – молодой парень, стражник барона Махаома, озабоченно вертел головой по сторонам. Потом увидел на крыльце старика и приветливо махнул рукой:

– Утро доброе… Семья Олди здесь живет?

– Здесь… – старый крестьянин разогнул спину, чувствуя, как начинает проваливаться куда-то сердце…

– Хозяин приказал – всем на городскую площадь!

– И нам? – выдохнул старик. – Мы ведь никогда…

– Всем! – отрезал парень. – Это последние Указы покойного короля, – он развернулся обратно к городу и пришпорил лошадь, добавив уже на ходу: – и касаются всех…

Олди обеспокоенно смотрел ему вслед.

– Всем?!! – спустя минуту подняла панику в доме его супруга. – Как всем? Мы же никуда, уже сколько лет… Там же будет весь город! – и опять закудахтала-запричитала: – Чует мое сердце, ох чует – не к добру, и старый Рагнар предупреждал…

– И детям тоже? – почему-то, совсем тихо и кротко спросила Гуляна. Она уже перестала плакать, опять ушла в себя, и только задумчиво смотрела в окно.

– Не знаю, – озабоченно почесал голову Олди. – Посыльный сказал – всем…

…Центральная площадь города бурлила. Умудрившись вместить в себя все население – в общем-то, совсем небольшого, богом забытого провинциального Ишемира. Королевские гонцы бывали здесь и раньше, народ привык, как и везде – куда доставлялась весть. Но сегодняшний день был особенным. Даже местный правитель, барон Махаом, присутствовал лично. Последние Указы покойного короля… Они всегда были особенными. Вмещая не только последние новости, но и наследование трона, все замены, и всю политику – на долгие будущие годы. Даже королевский гонец – был не простым гонцом, а кем-то повыше и поважней, с солидным таким пенсне на носу. С ним даже сам барон обращался как-то особенно почтительно.

Народ внимал. Внимал и тихо вздыхал. Надо же, Его величество, король Ангурд Ассанский… Погиб, как герой, защищая простых жителей Брахма-Гута. Их король. Они любили своего короля… Наследница трона – его внучка, Радария Ассанская, дочь принцессы Эния и Командора Анта. Их принцессы. И того самого Командора… Регент, до ее совершеннолетия, – принцесса Илламия. Это естественно, старшая дочь…

Народ вздыхал и внимал. Это ж надо, перемен-то сколько… Но все печали как-то меркли перед главной радостью – наши возвращаются. С победой…

– Так-с… – королевский гонец поправил на носу пенсне и переложил несколько листков в руках, потом опять поднял голову и усилил голос: – Налог на землю снижается до минимальной квоты! Продажа леса и камня для домов – оговариваются отдельно, с местным управлением, но для нуждающихся – не выше установленной нормы! Местное управление, – он обернулся и глянул на барона. – Должно проверить и составить перечень нуждающихся… – барон понимающе кивнул головой, гонец опять обернулся к толпе: – Снижается налог на продажу мяса и рыбы, и устанавливается предельно-допустимая цена, в зависимости от места и качества. Что же касается охоты на пушного зверя, и особо важных пород…

Вдалеке, с краю площади, вдруг стал нарастать непонятный гул – многие в толпе обернулись и посмотрели назад. Гонец недовольно поднял лицо. Где-то там, за головами людей, донеслись возмущения: «Стыд и срам-то какой… Как только совести хватило… Еще и людям в глаза смотрят… Если сынок такой, то и семейка вся эта, яблоко от яблоньки… Перед посланником самого короля… Прекратите, что они вам сделали? Мы же все давно знаем, вместе живем…»

«Это, наверное, Олди прибыли, – вполголоса сказал сзади барон Махаом. – Та самая семья, которую вы просили обязательно присутствовать…» Гонец понимающе кивнул и поднял руку:

– Тихо!!! Люди, внимание!!! Их сюда вызвали специально…

Всплески недовольств унялись, толпа напряженно притихла.

– Пропустите сюда, ближе!

Народ неторопливо расступился, исподлобья оглядываясь назад. Но среди множества злых взглядов находилось и немало сочувствующих – семью Олди знали в городе с незапамятных времен. Старик медленно шел, ни на кого не глядя, и высоко вскинув чуть вздрагивающий подбородок, – он изо всех сил старался себя держать в руках. Рядом, сгрудившись тесной толпой, не отставали его супруга и невестка, вместе с детьми. Гука и Люка, принарядившиеся, в белых сорочках, настороженно зыркали глазками по сторонам…