Крылья - Юрий Нестеренко

Я шла и думала, что мои дилумы тают, а я все еще не знаю, что делать дальше. Пока я не оправилась от голодовки, нечего было и думать искать работу, но теперь самое время этим заняться. Однако вряд ли кто-то здесь захочет платить за мои знания. Может, я и могла бы учить детей в каком-нибудь богатом семействе, но кто же меня возьмет без рекомендательных писем? Да и в таком костюме меня на порог не пустят! От владения шпагой (которой я к тому же теперь и не владею, хм!) тоже мало проку — если вдруг кому здесь и нужны частные охранники, то уж точно не пятнадцатилетние девчонки. А так как ремеслам я не обучена, меня могут взять лишь на самую черную работу. Скажем, мыть пол в таверне. Мало того, что это противно само по себе, так это еще и очень скудно оплачивается. Мне придется год копить на проезд до Гантру.

Предаваясь этим мрачным мыслям, я брела в направлении рынка и поначалу даже не обратила внимания на крики, раздавшиеся где-то неподалеку. Затем, однако, я подняла голову. Я как раз находилась у выхода из переулка на улицу, и с этой улицы неслось:

— Стой! Стой, йаг! Держи вора!

В следующий миг в подворотню прямо мне навстречу влетел какой-то паренек и, не успев затормозить, врезался в меня.

Я отшатнулась назад, рефлекторно хватаясь за него, чтобы устоять на ногах. Прямо перед своим лицом — он был выше меня, но ненамного — я увидела синие глаза, распахнутые от испуга: очевидно, он решил, что пойман. Произойди вся эта история год назад, так бы оно и было: как и положено добропорядочной гражданке и уж тем более дочери сотрудника Тайной Канцелярии, я бы приложила все усилия, чтобы задержать преступника. Но после всего, что со мной случилось, я вдруг приняла противоположное решение. Властным движением я потянула его за плечо вниз, одновременно толкая себе за спину. После мгновенного сопротивления он понял, пригнулся и присел позади меня.

Я слегка приспустила плащ и чуть развела крылья под ним, чтобы прикрыть парня еще лучше.

Через несколько секунд показалась и погоня. Несколько разгоряченных аньйо — в основном мужчины, но была среди них и тетка, настроенная весьма решительно, — на миг остановились, вертя головами: куда побежал вор — в мой переулок, в переулок наискосок напротив или дальше по улице?

— Туда! — крикнула я, указывая на подворотню напротив. — Скорее, уйдет!

Если у кого из них и мелькнула мысль осмотреть мой переулок повнимательней, то последняя фраза подстегнула их, и они помчались в указанном направлении. Я выждала еще немного, затем обернулась к спасенному.

Он выпрямился в полный рост, улыбаясь. У него не хватало двух резцов, верхнего и нижнего, отчего рот казался разделенным пополам.

— Будь, — сказал он. Вероятно, это означало «будь здорова» или «будь удачлива». Стандартным илсудрумским «спасибо» он явно брезговал.

— Буду, — пообещала я. — Эйольта, путешественница. — В Илсудруме я наконец уже могла не играть в псевдонимы.

— Нодрекс, вор, — ответил он мне в тон.

«Хоть этот сразу признался», — подумала я, разглядывая его.

Симпатичный мальчик (он был, пожалуй, даже моложе меня), но не похоже, чтобы воровство было для него прибыльным бизнесом. Вся его одежда состояла из рубахи с широкими рукавами и подпоясанных простой веревкой брезентовых штанов с неряшливыми заплатами на коленях. В тот момент он был бос, однако на глазах у меня достал из-за пазухи пару поношенных туфель и обулся.

— Ты слышала, как я бежал? — спросил он в ответ на мой удивленный взгляд.

— Нет.

— Вот именно. А в туфлях — бум-бум, бум-бум на всю улицу. Да и быстрее получается босиком. Идем, пока они не вернулись.

Мы быстро зашагали в противоположную от рынка сторону.

— А пораниться не боишься? — продолжила разговор я, вспоминая свой бег по ночной Тхане.

— Догонят — больней поранят, — усмехнулся он.

— Плохой день сегодня? — посочувствовала я.

— Кто сказал? — удивился он и сделал короткое движение рукой.

Из его широкого рукава в ладонь выскользнул небольшой кошелек. Не успела я опомниться, как добыча снова исчезла в рукаве. Я невольно проверила свой собственный карман. Он рассмеялся.

— У своих не краду. Но ты ухо востро держи. Тут не только я работаю.

— Мы уже свои?

— Ну, ты же мне помогла.

— Ты даже не спросишь, почему?

— Спрашивать — дурной тон. Захочешь — сама скажешь.

На самом деле он сказал «спрашивать — флюхаг», да и другие его реплики я привожу, так сказать, в переводе. Не меньше трети его слов были илсудрумским уличным жаргоном, который я, разумеется, никогда не изучала и теперь вынуждена была догадываться по контексту.

— Скажу, — решилась я. — Хотя… это долгая история. Короче, я тут проездом, у меня почти не осталось денег, и я не знаю, что мне делать.

— Тюфяк есть?

— Что?

— Ночуешь где?

— На пляже.

— Оно и видно.

— Почему это видно? — вдруг обиделась я.

— Да одежку твою как тайул жевал. И песок в волосах. «На себя посмотри!» — хотелось воскликнуть мне, но я сдержалась. Он-то на проблемы не жаловался.

— Как с присосками? — продолжал расспрашивать он.

— С деньгами, что ли? Говорю же…

— Не, про звяки я понял. Спрашиваю, к хвосту присосался кто? Ну, в смысле, гонятся за тобой?

— Нет. Здесь уже нет.

— Ты ведь не илсудрумка?

— Ранайка.

— Далековато учесала… Небось из дома сбегла?

— Мне бежать незачем. Я совершеннолетняя, — холодно ответила я.

Положим, на момент моего отъезда это было не так, но мне не понравилось, что он считает меня совсем несмышленой девчонкой.

— Да я уже тоже, дрыть… Четырнадцать стукнуло. Теперь все, поймают — вкатают по полной.

Да, вспомнила я, в Илсудруме мужчина считается совершеннолетним с четырнадцати лет, хотя женщина, как и у нас, — с пятнадцати. Это для того, чтобы юношей можно было пораньше призвать в армию. Глупость, конечно, полная, никогда в истории не только Илсудрума, но и всей земли не было такой войны, чтобы понадобилось призывать четырнадцатилетних… но закон ввел Прадрекс Великий, один из самых почитаемых илсудрумцами императоров (он действительно возродил государство после эпохи упадка и смуты, но на военной почве был малость сдвинутый), и с тех пор — традиция.

— А отсюда куда собираешься? — продолжал он.

— На запад Гантру.

— Чё ты там забыла? — Нодрекс удивленно уставился на меня. — Они ж язычники!

Вот уж не думала встретить защитника святой веры в уличном карманнике. Рассказывать ему про пришельцев сразу расхотелось.

— Спрашивать — фюлхаг, — усмехнулась я.

— Флюхаг, — поправил он. — Ладно, как знаешь. Чё-нибудь придумаем.