В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Сменилось время ежовщины, наступил период хрущевской оттепели, на годы которой пришлись моя студенческая юность и начало самостоятельной профессиональной работы.

Секретный доклад Хрущева на XX съезде КПСС о преступных злоупотреблениях в период культа личности на закрытой комсомольской конференции Томского государственного университета зачитали в 1956 году. Я, студент второго курса, был в числе комсомольских активистов в актовом зале научной библиотеки. Студенческая молодежь, только вступающая в жизнь, тогда многого не поняла из этого доклада и не могла осознать значимость происшедшего в стране. Даже Витя Чернов, вернувшийся к нам на юридический факультет из ГУЛАГа, помалкивал, на наши наивные вопросы о массовых арестах и лагерной жизни не отвечал, отмалчивался. Он «заработал» пятилетний срок за написание «конституции» студенческой коммуны, по правилам которой он с друзьями жил в складчину в общежитии. Без студенческого общака не проживешь. На свою беду он указал, что сочиненная им «конституция» — самая демократическая, а товарищ по коммуне «стукнул». Для того чтобы талантливый, но еще несмышленый студент Чернов (нынешний доктор юридических наук) знал, что самая демократическая Конституция в мире — сталинская, ему пришлось до акта своей реабилитации отбыть наказание за колючей проволокой в сибирской тайге.

В это время мне было 18 лет. Сельский парень, я не знал многого (а по правде, ничего не знал) о культе личности, репрессиях, хотя с седьмого класса готовил отцу-коммунисту конспекты краткого курса истории партии большевиков. Отец, бригадир тракторной бригады, зачитывал их на занятиях по изучению марксистско-ленинской теории. Томское студенчество забурлило; некоторая часть не воспринимала критику культа и откровенно защищала Сталина: он же был вождем, мессией, богом, спасителем — какие там репрессии! За неизвестные мне высказывания был арестован студент-геолог из нашего общежития, запомнившийся тем, что в суровые сибирские морозы ходил без головного убора.

Вместо проникновения в многосложность современной политики я вынужден был заниматься иными занятиями: чтобы иметь возможность учиться (за обучение тогда платили), с друзьями подрабатывал, разгружал баржи с лесоматериалами, вагоны с углем, корейскими яблоками. И, конечно же, усердно изучал юриспруденцию, чтобы не получить на экзамене тройку. С такой оценкой не давали стипендию — единственное средство существования многих студентов.

Второй идеологический удар я вскоре пережил, когда объявили, что марксистские труды Мао Цзэдуна написаны не им, а советским академиком. Но ведь без знания теории Мао Цзэдуна о противоречиях эпохи нельзя было сдать экзамен по философии. Впрочем, сколько раз в жизни менялось мировоззрение моего поколения!

Хрущев, по мнению его сторонников, совершил гражданский подвиг: не побоялся приоткрыть правду советскому народу о зловещих страницах нашей истории. Его противники, наоборот, называли сделанный им доклад чуть ли не предательством идеалов партии, послужившим причиной раскола в советском обществе и мировом коммунистическом движении. Многие коммунисты, в том числе из зарубежных компартий, выступление Хрущева по разоблачению культа личности расценивали как враждебный выпад по отношению к вождю. Обвинения воспринимались как сведение личных счетов со Сталиным, а не в адрес пороков существующей тоталитарной системы. И только значительно позже коммунистам поступит разъяснение, которое гласило, что было бы ошибкой из факта культа личности делать выводы о каких-либо изменениях общественного строя в СССР или искать источник культа в самой природе социализма. Просто, мол, произошла подмена власти диктатуры пролетариата диктатурой одной личности.

Центральное разведывательное управление США выступление Генерального секретаря ЦК КПСС объявило событием исторического значения. Американские политики считали, что, разоблачив сталинизм как политическое зло невиданных размеров, Хрущев будет вынужден перейти к более мягким и демократичным формам управления страной. И действительно, кроме экономических реформ, партийный лидер начал подвергать коренной ломке правоохранительные органы, рассматривая их в качестве основных виновников прошедших репрессий. В 1953 году было упразднено Особое совещание при МВД; за период своего существования оно рассмотрело в несудебном порядке огромное число уголовных дел о контрреволюционных преступлениях. Особым совещанием допускались грубейшие извращения «социалистической законности». В соответствии с секретной директивой от 26 октября 1948 года МГБ и Генеральной прокуратуры СССР многие лица, отбывшие наказание за контрреволюционную деятельность, без каких-либо оснований вновь привлекались к уголовной ответственности, направлялись в ссылку, на поселение в отдаленные районы страны с суровым климатом.

Статистика гласит о том, что Особым совещанием за «контрреволюционные преступления» было осуждено 442 531 человек; 10 101 человек приговаривались к расстрелу, остальные — к лишению свободы или высылке.

Реабилитация жертв политических репрессий на начальном этапе проводилась по заявлениям пострадавших, их родственников, по протестам прокурорских инстанций, которые не всегда поддерживались судами. Естественно, существовало давление здравствующих участников репрессий из партийного аппарата. Часть высшего политического и военного руководства, опасаясь за собственную репутацию, противилась проведению реабилитации расстрелянных с их согласия многих видных партийных работников и военачальников. Даже Генеральная прокуратура СССР не была свободна в применении действующего законодательства, когда речь шла о необходимости реабилитации известных советских, партийных, хозяйственных работников, привлекавшихся к уголовной ответственности по громким процессам. На пересмотр приговоров и проведение в новых условиях дополнительного и объективного расследования Генеральная прокуратура СССР была вынуждена обращаться за разрешением в Политбюро ЦК КПСС.

По послевоенному «ленинградскому» уголовному делу на секретаря ЦК А. А. Кузнецова, Н. А. Вознесенского и других прокуратурой запрашивалось согласие партийных инстанций на предварительный пересмотр обвинительного приговора. В ЦК было вынесено специальное постановление: «Разрешить генеральному прокурору опротестовать приговор Военной коллегии Верховного суда по данному делу». Это почти созвучно тому, что партия разрешает применять закон прокурору.

В 1954 году прокуратурой и КГБ СССР перед ЦК был поставлен вопрос о создании Центральной комиссии под председательством генерального прокурора СССР для полного пересмотра уголовных дел по «контрреволюционным преступлениям» на лиц, которые на то время содержались в тюрьмах, лагерях и ссылке. Поражает количество отбывавших наказание: на май 1954 года за «контрреволюционные преступления» в местах лишения свободы находилось почти полмиллиона (467 946) человек, а в ссылках и на поселениях — 62 тысячи советских граждан.