Гроза над Миром - Венедикт Ли

Он не понял, как очутился на земле, перед лицом горели два круглых желтых глаза зверя, уши прижаты к голове, пасть оскалена. Такого просто не могло быть стиксы не трогают людей! Захрипел в шоке:

- Уйди!.. Нет...нет, уйди!

Верхние клыки стикса были длинными и ослепительно белыми.

Просторное платье Бренды скрывало ее тренированное тело, желтым махровым платком, как тюрбаном она повязала голову. На округлом лице застыло выражение безразличия. Она разглядывала лежащий на мостовой труп девушки. Несчастную погубила длинная юбка, в которой запутались ее ноги. Упав, девчонка уже не смогла подняться, и оказалась затоптана бегущей толпой. "Все боялись вымокнуть... Почему так происходит: скопище нормальных людей разом превращается в стадо?" Бренда велела Майлу следовать дальше. Вереница мертвых тел впереди была еще длинной - с утра трупы погибших во вчерашней давке укладывали на площади для опознания. Но, пока Бренда не отыщет среди них Пини, вход горожанам на Адмиралтейскую и оттуда на главную площадь города - закрыт. Практически весь гарнизон Майл, осунувшийся, постаревший за ночь лет на десять, задействовал на охрану центра города.

"Тысяча девять" - сказал голос в голове Бренды. Последней жертвой тоже оказалась девушка. Тело в сохранности, только нет лица. Совсем. Но ее одежда снова дала понять: "Не она". Пини исчезла бесследно. "Постараться вспомнить подробно...Похоронная команда укладывает тело в повозку. На неживом лице капли дождя, как слезы... Ты хотела править Островом! Предвидела ли, что вступаешь на смертный путь? Что все кончится с неизбежностью вот так: мертвая девочка, ты лежишь у моих ног. Врач и Тонка рядом со мной. Пини... Где?!" Черная завеса в памяти так и не поднялась. А надо действовать, сейчас все висит на волоске. Обернулась к Майлу.

- Комендант! Усилить оцепление. Станут напирать - огонь! Я приказываю. Дальше: собрать всех, сколько можно, людей, стиксов, повозки. К полудню крайний срок, захоронить тела на Черном кладбище.

Майл уставился на нее в шоке:

- Вы соображаете, что делаете? Народ все прибывает - люди разыскивают пропавших родных. Площадь закрыта - они ждут... И узнают, что вы велели хоронить погибших, всех скопом, в общей могиле... как хоронят бродяг, убийц, воров! Думаете, я удержу их?! Да они сметут здесь все!

Крайний момент настал, поняла Бренда. Одно неверное слово, жест, взгляд и Майл откажется ей подчиняться. И, вместе с ним, гарнизон.

- Мне тяжело так же, как тебе, Майл Вернон. Вчера мы казнили нашего общего врага, избавились от жестокосердного существа, задумавшего поиграть судьбами Острова и народа. Вчера мы отпраздновали победу. Теперь гляди... - Бренда показала на усеянную тысячей мертвецов площадь, - Это тоже сделали мы. За каждым гробом пойдут близкие, друзья, просто любопытные. Ты можешь себе представить массовые похороны такого масштаба - куда стечется, считай, больше народу, чем на вчерашнюю казнь? К вечеру я гарантирую тебе самую настоящую революцию. Сама я ничего не боюсь и мне все равно, что со мной станет. Но ты разве хочешь, чтобы твой дом сожгли, а над женой и дочерьми надругались, потом растерзали?

Майл устало горбился, Бренда продолжала уговаривать:

- Поверь... лучше никогда не увидеть больше родного человека - просто ушел далеко, навсегда..., чем на деле убедиться, что с ним сталось. Что осталось от него. Волнения будут, да. Действуй решительно и погасишь пожар, не дав ему разгореться. Позже мы объясним людям. Они поймут и простят. А пока - действуй. Действуй, брат!

Всем очистить Адмиралтейскую, иначе будем стрелять. Всем, живущим в центре, не выходить из домов. В зданиях по улице Северного ветра завесить окна. Не выглядывать, не смотреть - стреляем без предупреждения. Двадцать стиксов, всего лишь, где остальные? Похоронщикам выдать бахуша, сколько выпьют. Орхи... тоже не жалеть.

Скрип тележных колес. Мягкая поступь стиксов. Приглушенные говор и смех одуревших от наркоты солдат. Четыреста девяносто третий жмурик, девяносто четвертый... Скорее, скорее... Срок близок, впрягайтесь сами, коли стиксы не могут больше. Скорее. Тела во рву в три слоя, не смотрите друзья. Скорей сгребайте и сбрасывайте вниз вязкую, черную землю... скорей. Вот так, не видеть ничего больше, не видеть... еще бахуша, дай сюда гад, ты уже пил!

Комендант города всем подчиненным: разыскивается Картиг Пенелопа. На вид двадцати лет, немного выше среднего роста, волосы светлые, длинные, глаза серые. Десять тысяч реалов тому, кто сообщит о ее местонахождении...

День умирал, ожидаемый мятеж так и не случился, в городе росло настроение тихого отчаянья. Когда Майл и Бренда вернулись в Ратушу, Джено встретил их странным взглядом. У Бренды достало еще сил сделать ему спокойное замечание:

- Ты-то хоть не перебирай орхи. Сейчас нужна ясная голова - город в опасности.

- Зато вижу ее. Стоит рядом, смотрит. Все молчит только...

- Мертвые не говорят, Джено. Успокойся. "Господи, еще и этот сумасшедший на мою голову!"

Она осталась с ними, ни во что не вмешивалась, только слушала и, редко, бросала несколько слов, как совет, не больше... Ее воля замещала волю обоих мужчин и, как всегда, незаметно. Они стали жесткими и собранными, приказы отдавали лаконично, настрой на действия и борьбу передавался их подчиненным. И Бренде полегчало: забыла о Пини, о тяжко больном брате... Думы о них ушли в подсознание и не мучили больше. Настала ночь, тревожных вестей не поступало.

Бредовое сообщение долго молчавшего гелиографа Флаверы о "восстании стиксов" не подтвердилось. Единственная странность касалась отрядов чистильщиков, подчиненных Джено - они, видно, стали толковать его приказы, как самим удобно. Не присоединившись к гарнизону, охранявшему центр города, чистильщики взяли под контроль кварталы вокруг Белой церкви - спокойный и тихий район. "Ищут, где отсидеться, сволочи..."

К утру Бренда вздремнула на диване в кабинете Майла, но и тогда продолжалась в ней невидимая душевная работа. "Не все потеряно, не все. Еще можно бороться и спастись". Привиделось, что с Пини ничего плохого не случилось, да и не нашли днем среди мертвых ее тела. Под конец послышался далекий, скорбный зов и с глубоким вздохом Бренда очнулась, так и не поняв, что ее разбудило. Начинался новый день, пора возвращаться в Гнездо.

На площади рабочие готовились разобрать останки виселицы. А пока на помосте кривлялась уличная певица - худущая девка с огромным носом. Но голос знатный богатого диапазона, со звенящим металлическим отливом на высоких нотах. Вокруг собралась кучка бездельников, из тех ничтожеств, кому нечего делать ни днем, ни вечером, а любое несчастье лишь тешит их любопытство, пока случилось не с ними.