Санкт-Петербург. Автобиография - Марина Федотова

Еще звуков его смеха не было слышно, а уже при одном его появлении театр неудержимо хохотал... И тем не менее комизм не был его настоящим призванием. Это проявилось в конце пятидесятых годов, когда, под влиянием Островского, бытовая драма вытеснила прежнюю сентиментальную и ходульную мелодраму, как, например, «Эсмеральду» и «Материнское благословение», а с ней вместе постепенно упразднила и водевиль. Появление Мартынова в пьесе Чернышева «Испорченная жизнь» и в роли Тихона в «Грозе» открыло в нем такую глубину драматического таланта, такую вдумчивость и «заразительность» влияния его таланта на зрителей, что он сразу недосягаемо вырос, и стало даже как-то странно думать, что этот артист, исторгающий слезы у зрителей и потрясающий их душу, еще недавно шутил на сцене и пел куплеты. Тот, кто слышал обращение Тихона в «Грозе» у трупа утопившейся жены к матери: «Маменька, вы ее погубили! Вы, вы, вы...» – забыть этого не может.

Достигнув апогея своего дарования, Мартынов угас. Всенародные похороны его были первым событием такого рода в Петербурге. В них выразилась любовь к артисту, независимая от всякой официальности и нежданно для нее.

Это был трогательный порыв настоящей общественной скорби.

И женский персонал труппы стоял на большой высоте.

Хотя уже не было Асенковой, но достаточно назвать Снеткову, Жулеву, сестер Самойловых, Читау, Линскую и Гусеву для роли старух. Наконец, в самом начале шестидесятых годов появился на сцене Горбунов, непревзойденный рассказчик сцен из народного быта, умевший с тонким чувством воздержаться от смехотворных изображений входивших в состав России инородцев: евреев, поляков, армян и финнов, от чего не был свободен даже такой артист, как Самойлов, игравший роль Кречинского с подчеркнутым польским выговором. Не обходилось, конечно, и без некоторых диссонансов в общей стройной гармонии александрийской труппы. Среди артистов был некто Т., игравший преимущественно роли «злодеев», никак не могший выучить слово «парламент» и в одной пьесе, изображающей ожесточенную борьбу парламентских партий, заявивший, несмотря на все усилия суфлера, вместо авторского: «пойду в парламент» – «пойду в департамент», и в знаменитой сцене Миллера с женой в «Коварстве и любви», не найдя пред собой забытой бутафором скрипки, воскликнувший: «Молчи, жена, или я тебе размозжу голову той скрипкой, которая у меня в той комнате», и т. д.

Ослепляя провинциалов столичным блеском и лоском, Петербург и сам отчасти был провинциальным городом – ведь разве что в провинции, никак не в столице, возможны случаи наподобие того, о котором упомянул А. В. Никитенко.

Странное и страшное происшествие в городе: сегодня рано утром появился на улицах бешеный волк. Он с Елагина острова пробрался на Петербургскую сторону, обежал Троицкую площадь вокруг крепости, промчался по Троицкому мосту, через Сергиевскую, к Таврическому саду и обратился вспять к Летнему саду, где, наконец, и был убит двумя мужиками. По пути он искусал до тридцати восьми человек и вообще наделал пропасть бед. Несчастные жертвы его отправлены в больницы.

Упомянем и о том, что в 1844 году в Петербурге был открыт самый широкий мост города – Синий, через реку Мойку, у Мариинского дворца, напротив Исаакиевского собора; его ширина – 97,3 метра.

Только в Петербурге: мелочные лавки, 1850-е годы

Фаддей Булгарин, Михаил Григорьев, Александр Бенуа

Мелочные лавки – сугубо петербургский феномен, возникновение которого газета «Северная пчела» относила к основанию города: «Наши мелочные лавки изобретены во время построения Петербурга. Лавки или магазины с различными товарами, часто противоположного свойства, долгое время были только принадлежностью английских и голландских факторий, учрежденных в чужих, не мануфактурных землях. Таким образом возникли и у нас английский магазин, голландские и нюренбергские лавки». Эти лавки торговали всем на свете, причем на прилавках зачастую лежали рядом товары, которые, так сказать, не слишком между собой сочетались – хлеб и керосин, варенье и мыло, окорока и вакса (во многом напоминает ассортимент «перестроечных» ларьков).

Панегирик мелочной лавке вознес Ф. В. Булгарин.

Где есть мелочные лавки? В одном только Петербурге. Они не подражание чему-либо иностранному, но настоящая петербургская оригинальность. Сколько порядочных людей начали молодость свою тем, что не только лакомились из мелочной лавки, но и составляли трапезу в черные дни из съестных припасов мелочной лавки. В ней есть все, что только нужно человеку... Мне невозможно исчислить все товары мелочной лавки. Одним словом, здесь продается все, что только нужно для потребления в хозяйстве, все, исключая дров и сена... А как это все уложено и расставлено в лавке! Не стыдитесь и загляните. Пряности, бакалии, москательный товар в баночках; образчики разной муки и крупы в ящиках; кули с зеленью и овсом на полу; съестное точно как на выставке. Чай, табак и постное масло стоят дружно вместе, не боясь заразить друг друга. Глиняные трубки лежат в фарфоровых чашках, а виноград и апельсины прикрывают лук и репу. Не думайте, чтобы это был беспорядок! Напротив, это только лубочное изображение великой картины всемирной торговли...

Со временем в городе стали появляться крупные универсальные магазины, из которых, конечно же, более всего известны гастроном Елисеева (с 1843 года; магазин на углу Невского проспекта открыт в 1905 году) и гастроном Соловьева (с 1863 года, на углу Невского и Владимирского проспектов). Однако мелочные лавки сохранились вплоть до конца столетия, разве что убрали из ассортимента почти все непродовольственные товары.

М. А. Григорьев вспоминал:

Наиболее распространенными были магазины, торгующие съестным, чаще всего встречались лавочки с вывеской «Мелочная торговля». В этих маленьких универмагах был большой выбор товаров: хлеб, ситный с изюмом и без, ситный витой, баранки, пряники, пироги с мясом, с капустой, с рисом, с грибами, с рыбой; винегрет, студень, рубец; крупа, вермишель, макароны; масло русское, сливочное, подсолнечное; овощи, лук, картофель, квашеная капуста, соленые огурцы и грибы, вобла и селедка, иногда треска; соль, перец, уксус, горчица, лавровый лист; чай, сахар, кофе, цикорий, леденцы, варенье, иногда даже шоколад; свечи, табак, гильзы, папиросы всех сортов; лимонад, квас, иногда пиво или даже вино; закуски – колбасы, ветчина, сыр, шпроты, кильки, сардины; яйца сырые и вареные.

Помещение было тесным. Входящий открывал дверь, которая приводила в движение колокольчик, возвещавший хозяину о приходе покупателя; хозяин немедленно показывался из внутренней двери. Обычно прилавок и шкафы с товарами шли покоем (буквой «П». – Ред.), с трех сторон, оставляя свободной стену с одним, двумя окнами. В случае, если помещение было слишком тесным, прилавок шел только по двум стенкам. Хозяин торговал всегда сам, с помощью жены, «самой». Иногда держали еще мальчишку разносить покупки. Торговля шла действительно мелочная – на копейку уксусу, на две копейки капусты, фунт хлеба, на пятачок студню. Жители окрестных домов, особенно на окраине, предпочитали покупать в мелочной лавке все сразу, чем идти за ситным – в булочную, за картошкой – в овощную, за колбасой – в колбасную. Товары у хозяина, правда, не высшего качества, но зато любезное обращение, а главное – кредит. Хозяин охотно отпускает в долг, на «запиши», и после таких покупок ставит у себя в конторке на бумажках – «си 8 ко», что должно означать – «ситный 8 копеек», и прочие обозначения.

Лавочка – нечто вроде местного клуба. Встретившиеся соседки заводят разговор о соседях и сплетничают в полное удовольствие сколько угодно времени. Хозяин отнюдь не прерывает их, а даже поддерживает разговор, не без выгоды для себя. Во-первых, таким образом, он узнает нужные ему сведения и может сообразить размер кредита, допускаемого тому или иному лицу. Во-вторых, операцию взвешивания он норовит произвести в минуту крайнего увлечения разговором, чтобы сбалансировать весы не без пользы для себя. В-третьих, он привлекает покупательниц, знающих, что в мелочной лавочке они всегда узнают самую свежую сплетню. Для обвеса пользовались еще таким приемом: около весов укреплялось зеркало. Покупательница обязательно заглянет в зеркало проверить свою внешность; в этот момент товар бросается на весы, снимается и с профессиональной быстротой производится подсчет – «фунт три четверти, с вас семь копеек». Прозевавшая момент взвешивания покупательница машинально платит деньги. По мелочам набегают порядочные деньги.

Хозяин знает всех жителей своей округи, кто чем занимается, сколько зарабатывает, как живет: это нужно ему для того, чтобы оказывать кредит с расчетом. Он в дружбе со старшим дворником и постовым городовым, для которых у него во внутренней комнате всегда найдется рюмка водки и закуска. Если полиции нужно негласно собрать о ком-либо справки, она обращается к хозяину; он-то уж знает, кто пьет, кто кутит и кто с кем живет. Обычно хозяин из ярославцев: борода, волосы под скобку, расчесанные на пробор, смазанные лампадным маслом, хитрые глаза, любезная улыбка и разговор с прибауточкой. Но работает хозяин, как каторжник, – торгует с утра до ночи, и в праздники, не покидая своей лавочки, как цепной пес – конуры.