Море Вероятностей - Ольга Онойко

А Йирран вёл себя… непринуждённо. Он волновался и не скрывал волнения. Он непрерывно болтал, прижимая пальцы к щекам совершенно женским жестом, но говоря о себе в мужском роде. Данкмар искоса, украдкой оглядывал его бархатный корсаж, гладкие колени, нервно сжатые под кружевным подолом чёрной юбки, тонкие детские запястья с вереницами гремящих браслетов, и видел – проклятье! – видел мужчину. Того мужчину, который держал его за горло и со смехом предлагал сломать шею.

— Я всё забыл, — беспокойно твердил Йирран. Дыхание его участилось, на щеках проступили пятна румянца. – Я разучился! Я не был женщиной… сколько? А!.. Почти восемьсот лет! Я всё, всё, всё забыл! Как себя ведут женщины? Как правильно? Это ужасно!

Данкмар заставил себя отвести глаза.

— По крайней мере, ты не надел туфли на шпильке, — сказал он с доброжелательной иронией.

Йирран обернулся к нему так резко, что косички глянцевым водопадом захлестнули грудь. В облике скитальца сейчас не было ни грана угрозы. Напротив, он словно умолял о поддержке. «То ли потрясающее лицемерие, то ли потрясающая цельность натуры», — подумал Данкмар. Угол его рта невольно дрогнул, изгибаясь.

— Да, — сказал Йирран, хлопая ресницами, — я бы выглядел ужасно неуклюже. Я и так ужасно нервничаю. Такой ответственный момент! Ужасно. Ужасно.

Данкмар изобразил дружелюбную улыбку. Это вышло почти естественно. Он по–прежнему смотрел прямо перед собой.

— Не стоило влезать в платье, — заметил он. – Впрочем, не думаю, что тебе нужны мои советы.

— Нужны!!

Стон Йиррана прозвучал совершенно искренне. «Невероятно, — подумал Данкмар, — просто невероятно». Он не мог найти слов, способных охарактеризовать происходящее во всей его абсурдности. Поразмыслив немного, он вздохнул.

— Не надо никем притворяться. Не надо как‑то по–особенному себя вести. Просто успокойся. Твой… Лито Чинталли не за невестой сюда явился. Ему интересны твои… затеи.

Йирран всхлипнул, прикрывая глаза тонкими пальцами.

— Но он‑то мне интересен как мужчина!

— Мне казалось, ты хотел стать его учеником. Или выпить с ним чашку чаю.

— И бокал шампанского. И переспать с ним на розовых лепестках. – Йирран сокрушённо покачал головой. – Это очень глупо, да?

Данкмар подумал, что всё‑таки выбрал правильную линию поведения. Он боялся Йиррана и не мог совладать со страхом. Но так, безупречно исполняя обязанности шофёра и эскорт–сопровождения, он мог отрешиться от ненависти к нему. Ненависть сейчас была лишней. Ненависть сделала бы его ещё более уязвимым.

Йирран явился к нему в «Гаагу» точно по завершению третьей лекции. Данкмару пришлось второпях сворачивать запланированное (и оплаченное клиентами) обсуждение. Скиталец оказался достаточно великодушен, чтобы позволить ему ответить хотя бы на первые вопросы. Йирран прождал у дверей, переминаясь с ноги на ногу, минут десять. Он выглядел как молоденькая богемная девица – в коротком чёрном платье асфальтовых и антрацитовых оттенков и в тяжёлых кожаных ботинках с заклёпками. Данкмар не сомневался, что гостью сочли его любовницей, и гадал, насколько это повредило его имиджу. По крайней мере, женщина–Йирран была красива и в каком‑то смысле роскошна. И умела улыбаться приветливо.

— Я бы не хотел лезть в твою личную жизнь, — сказал Данкмар.

Йирран засмеялся.

— Ты чудо, — сказал он и, подавшись вбок, легко поцеловал Данкмара в щёку. – Я не ошибся в выборе.

Авиетка заложила вираж над маленьким сквером возле набережной. Неподалёку Виргина впадала в Регину. Волны меньшей сестры–реки круглый год оставались ледяными, на несколько градусов холоднее, чем вода Регины, потому что на дне Виргины били ключи. Даже в лютую жару в сквере пахло свежестью. Здесь собирались уличные музыканты, люди самой разной породы. Временами прохожие могли послушать настоящего виртуоза. Чаще, конечно, в сквере просто побирались.

— Да, здесь, — кивнул Йирран. – Посади, пожалуйста, в стороне.

Данкмар повиновался.

В «Гааге» Йирран безапелляционно сообщил ему, что хочет позаимствовать его вместе с его машиной для, как он выразился, «достойной самопрезентации». Данкмар блёкло улыбнулся и не стал возражать. Йиррана интересовал кто‑то другой, а значит, Йирран не собирался тратить на Данкмара много времени. Сегодня Йирран не станет с ним забавляться. «Что ж, — подумал Данкмар, — побуду личным шофёром. Тоже опыт».

Машина села. Йирран приник к стеклу, тревожно комкая на коленях кружевной подол. Данкмар проследил за его взглядом. Одаль, возле парапета прямо на земле сидел длинноволосый седой гитарист. Пальцы его лениво перебирали струны. Кофр и шляпа лежали рядом, но не было картонки со штрих–кодом, по которому ценители могли бы перечислить музыканту несколько кредитов. Седовласый не зарабатывал. Он просто играл.

Йирран глубоко вздохнул и откинулся на спинку сиденья. Зажмурился.

— Всё–всё–всё, — пробормотал он, — я спокоен, я совершенно спокоен, — а потом тихонько заскулил без слов, точно ребёнок перед страшным экзаменом.

Данкмар смотрел.

Метрах в двух от гитариста устроился продавец андских флейт. Они лежали перед ним на паре упаковочных ящиков, накрытых цветастой попонкой: флейты–антары, кены, сику, пинкильо, перевязанные яркими шнурами. Продавец, наряженный в традиционные праздничные одежды кечуа, брал то одну, то другую и пытался подыграть гитаристу. Удавалось не очень: флейтисту не хватало мастерства, технические возможности тростниковых дудочек были скромны, но парень не унывал. Он‑то как раз выставил перед собой размеченную штрих–кодом табличку. И он неплохо притворялся, что играет с Чинталли ансамблем. Чинталли не обижался и не возражал, так что вся денежная благодарность прохожих доставалась флейтисту.

«Чинталли, — повторил про себя Данкмар. – Лито Чинталли». Он ещё раз осмотрел гитариста, быстро и внимательно. Непостижимый и ужасный объект йиррановой страсти не казался примечательным человеком. Черты и сложение среднего европеоида, средний рост, привлекательное, но не особенно красивое лицо… На вид ему было лет сорок, разве что совершенно седые волосы заставляли накинуть ещё десяток. Встреть его Данкмар в иной обстановке – уверенно определил бы как обычного, более или менее бездарного музыканта, любящего, впрочем, искусство больше, чем алкоголь. С долей сарказма он спросил себя, имел бы Чинталли шанс стать его избранником, и ответил: «Нет, пожалуй. У него слишком хороший вкус».

Всё ещё усмехаясь, Данкмар сказал:

— Удачи.

Йирран тоскливо покосился в его сторону.

— Спасибо.

Данкмар вышел из машины, обогнул её и открыл перед Йирраном дверь, педантично выдерживая образ прислуги.

Йирран послушно выбрался на свет. Он смотрел на Чинталли, как завороженный. Лицо его выражало робость, граничащую с испугом. Он переступил на месте длинными оленьими ногами, отвёл в сторону косички. Чинталли поднял на него глаза – и светлые, почти прозрачные глаза эти вдруг засияли.

Скиталец узнал скитальца.

Пальцы Чинталли метнулись по грифу, гитара издала многозвучный томительный перелив. Музыкант отстучал по корпусу замысловатый ритм и начал что‑то лирически–танцевальное. Он улыбался, не отрывая взгляда от своего гостя, а гитара металась, кричала и пела в его руках. Фактура пьесы была настолько плотной, что казалось – у инструмента не шесть, а шестнадцать, двадцать шесть струн, и ни одна из них не звучала вяло или фальшиво. «Мастер, — подумал Данкмар, возвращаясь за руль. – Истинный Мастер… Жаль, что я не могу насладиться его искусством». На несколько секунд Йирран замер как статуя, только слабый ветер с реки трепал лёгкие концы косичек. Потом скиталец совладал с собой и зашагал к Чинталли. Он был похож на кобру перед заклинателем.

В этот миг весёлый Лито скосил глаза в сторону, и Данкмар увидел: справа, от слияния рек, к Чинталли идёт вторая девушка – ослепительная златокудрая красавица в синем и золотом.

Йирран споткнулся на ровном месте.

Блондинка помахала Чинталли как старому другу. Гитара в руках скитальца разразилась многоголосым жарким приветствием – и умолкла. Не торопясь, Лито встал и бережно убрал инструмент в кофр, положил кофр на парапет. Отряхнув шляпу, он немного поколебался и опустил её обратно. Девушки подошли к нему одновременно. Он обнял их и обеих поцеловал в губы: сначала златовласку, потом – Йирран.

— Не могу выразить, — сказал он глубоким ласковым голосом, — не могу передать, как я рад встрече с вами.

Златокудрая сыто усмехнулась в ответ. Лито крепче обнял Йирран за талию и заглянул ей в глаза; Йирран расцвела. Лито снова поцеловал её.

— Брат! – выдохнул флейтист–кечуа восторженно и изумлённо. – Но как?!

Чинталли, обнимавший двух роскошных красоток, только засмеялся. Обернулась Йирран. Теперь она была женщиной, несомненной женщиной.