Много шума из никогда - Арсений Миронов

Данила был сильным человеком. Он сумел оторвать взгляд от этих дымчато-серых глаз и смотрел туда, где из ночного облака прически выглядывало тонкое ушко — изящное как лепесток лунного цветка, с маленькой огнистой каплей на мочке. Данька мгновенно узнал эту крошечную звездочку — и уже не стал искать глазами мочку второго уха: он знал, что не найдет там ничего, кроме едва заметной дырочки, словно от укуса кровососущей стрекозы.

— Смеяна…

Прозрачно-серые глаза снова нашли его взгляд в полумраке.

— Ты узнаешь меня? Милая моя Смеяна, ты узнала меня? — проговорил Данила, не чуя собственного голоса.

В наступившей тишине стало слышно, как в сенях ворочается в груде рваного тряпья страшный полуночный оборотень Вретень. Скрипнула скамья — Свищ шевельнулся на лавке, когда Смеяна едва заметно покачнулась на нижней ступеньке лестницы, — мертворожденная тень улыбки скользнула по губам пушистого зверька. Стальной взгляд из-под ресниц блеснул в лицо Данилы — и погас: она закрыла лицо обеими ладонями и медленно опустилась на ступени, подгибая под себя длинные ноги. Уперлась подбородком в согнутые колени — поток черного шелка залил лицо и ладони, осыпаясь локонами на грудь.

— Смеяна, сокровище мое! — В тишине неловко прозвучал голос встревоженного Скараша. — Что с тобой? Ты узнала его?

— Узнала ли я его?! Вы еще спрашиваете! — Тонкое смеющееся лицо разом вынырнуло из взметнувшегося облака волос. Смеяна в веселом изнеможении откинулась затылком к стене: — Да я не верю своим глазам! Это невероятно… Разумеется, я узнала его!

Щеки ее мгновенно потемнели от взволнованной крови, и из-под верхней губы заблестели влажные зубы…

— Это же Данька Коваль! — Тонкая рука, затянутая в черную кожу, лениво разогнулась, указывая на Данилу красивым пальцем с золотым ободком перстня поверх перчатки. — Мы искали его несколько дней, а он сам к нам пришел! Что за удивительная встреча…

И после короткой паузы, по-прежнему сквозь смех:

— Это счастливая встреча, Свищ. Даже не сомневайся. Можешь оторвать ему голову прямо сейчас.

Нет, Данила не побледнел. И сердцу не стало тесно в похолодевшей груди. В очередной раз его спасло странное ощущение — абсолютная уверенность в том, что он неуязвим. Что-то должно прийти на помощь, какая-то случайность вот-вот изменит ситуацию в его пользу и сделает победителем… Поэтому он не стал нащупывать за голенищем сапога небольшой ножик с костяной ручкой, не захотел выпрыгивать в окно, выбивая головой прикрытые ставни. Просто улыбнулся и выдержал паузу.

На помощь неожиданно пришел Скараш: хрустнув пальцами и изумленно играя бровями, подался всем телом вперед на застонавшем стуле:

— Но… моя милая ученица Смеяна! Разве Данька Коваль не сгорел заживо в собственной кузне?! Разве ты не поведала нам об этом, воротясь вместе с Одинок-ханом из окрестностей города Морама?

— Да-да, я была уверена, что мы сожгли его. — Смеяна всплеснула гладкой ручкой, словно отмахнулась от насекомого. — Очевидно, дубрович ухитрился выжить! Эти славянские кузнецы — довольно сильные колдуны, они знают заговоры от огня. Он выбрался из пламени… Свищ, не дай ему уйти на этот раз!

Вместо ответа Свищ склонил бритую голову, сладко заглядывая в глаза Даниле.

— Это неудачная шутка, — тихо сказал Данька. — И совсем не новая: однажды меня уже принимали за какого-то славянского кузнеца. Это было в Мораме — вчера тамошний десятник Разбита по ошибке пытался схватить меня и засадить в темницу. Но… ведь я не кузнец. Я — воин. И я сумел убедить в этом людей Разбиты — кажется, их было четверо… Умирая, они клялись, что никогда более не спутают меня с ремесленником.

— Ты лжешь! — Серый взгляд блеснул коротким клинком Даньке в глаза, и рука в перчатке изогнулась, как кобра перед боем. — Я узнала твой лживый голос, эти волчьи глазки! На твоей кольчуге еще видны пятна крови славного Облак-хана… Ты лжешь, дубрович, — и ты умрешь!

«Ты лжешь, дубрович…» — прозвенело в голове, и Данила понял, что одержал победу.

— Добрая моя Смеяна! — Данька поднял голову. — Я уважаю твою подозрительность и прошу предоставить мне возможность убедить ваши сердца. Я сделаю это быстро. Есть доказательства…

— К черту доказательства! — взвизгнула кошка, вскакивая на ноги. — Свищ! Оторви ему голову!

— Я обязательно сделаю это, любовь моя! — Горец поднял жесткую ладонь, и кошка разом смолкла — только помутневшие от злобы глаза блестят из-под черного крыла разволновавшейся челки. — Я оторву ему голову позже. А сейчас пусть произнесет свои доказательства.

— Сколько вам нужно доказательств — два, три, дюжину? — Данила выступил на шаг и, задрав голову к потолку, задумался на миг. — Итак, доказательство первое: я никогда в жизни не вкушал пищи. Во-вторых: я умею летать в облаках и жить в морских пучинах как рыба. Довольно ли вам? Хорошо, вот еще: я черен лицом, горбат и слеп, мне четыреста лет и я родился женщиной!

Пауза длилась недолго. Первым догадался Скараш: картинно закрыл лицо руками и расхохотался, откинувшись на спинку стула.

— Ха-ха-ха! Блестяще! Это великолепно! — простонал он наконец, обводя окружение повлажневшим темным взглядом поверх дрожащих от смеха ладоней. — Он сделал это. Свищ, он доказал…

Слегка поклонившись, Данька вновь отступил к стене, мягко улыбаясь.

— Ты понимаешь, моя любезная Смеяна: он солгал! — Подчеркнуто жестикулируя, волшебник обернулся к смертельно побледневшей женщине. — Солгал у нас на глазах несколько раз подряд! А это значит, что он… не дубрович! Дубровичи не умеют лгать, понимаешь? А он умеет, и весьма складно!

— Все правильно. — Данила ниже поклонился взбешенной воительнице. — Если я говорю, что я никакой не Данька-дубрович, это значит, что я им действительно не являюсь. Если бы, напротив, я был Данькой, то не смог бы этого опровергнуть… Это сложно понять, но это логическая истина.

— К черту твои колдовские истины, кузнец, — прошипела Смеяна. — Меня интересует иное доказательство, куда более верное… Покажи нам свою правую ладонь… Клянусь камнями египетской пустыни: на руке не хватает двух пальцев — потому что я сама отрубила твои мерзкие когти в схватке на постоялом дворе в Дрогожиче! Вот что я называю истиной, дубрович! Обнажи ладонь — и навсегда заткни свою лживую пасть!

Стараясь не смаковать собственного триумфа, Данька молча стащил с десницы кольчужную рукавицу. И повертел перед лицом широкой пятерней с крупными пальцами. Странно: он впервые слышал про схватку на постоялом дворе… Очевидно, это случилось еще до пожара на кузне.

— Ты удивлена, милая Смеяна? — мягко произнес он наконец. — Что ж… я могу удивить тебя еще больше. Послушай, что я скажу, и постарайся вспомнить: душный вечер… солнце садится за светлый Итиль… по каменному мосту мимо бестиария стучат колеса кибиток — народ возвращается с торга в кочевья…

Он не видел ее глаз, потому что совсем потерял серый взгляд в черных россыпях прически — но чувствовал, что каждое слово проникает в цель. На секунду даже показалось: он и вправду помнит, как играл в дорожной пыли вместе с тоненькой смуглой девочкой с прозрачными глазами породистой кошки.

— Мы действительно знакомы с тобой, Смеяна. Только я не славянский кузнец… Меня зовут Даниил Казарин, сын Мокиев. Отец мой был жрецом каменных таблиц, а твои родители жили на соседней улице. Мы были одногодками и часто играли вместе… После пришествия славян и разрушения Саркела отец бежал в землю кривичей, в сумасшедший город Сполох. С тех пор я не встречал тебя, моя милая Смеяна, — только слышал от отца о твоих подвигах… Я ждал этой встречи тринадцать лет — и счастлив видеть, что ты превратилась в прекрасную женщину, в великую воительницу. Это всего лишь неприятная шутка судьбы: ты увидела врага в старом и верном друге.

Смеяна замерла на лестнице, вцепившись в узкие перила — маленький рот полуоткрыт, в льдистых глазах колючие слезы. На мгновение Данила почти пожалел ее — она не знала, что чувствовать и как говорить! Чудесное сходство или дьявольский обман; враг, похитивший воспоминания ее детства, или вновь обретенный друг? «Свищ… я боюсь! Я не узнаю его! — едва слышно проговорила она, страшно бледнея и оттого хорошея безудержно: — Я не помню… не знаю!»

Бритый главарь разом оказался рядом: подхватил длинной рукой задрожавшую ломкую тень — слабо брякнули цепи и заклепки, бессильно скользнул по полу леопардовый хвост… Смеяна повисла у него на шее — потоки черных волос обрушились Свищу на грудь, железный ворон тяжко запрыгал на своем насесте, ловчей перехватывая когтями.

— Тише, любовь моя, все хорошо! — едва слышно сказал Свищ, подхватывая на руки легкое тело. — Успокойся… пойдем наверх. Скараш! — Уже наверху лестницы он обернулся. — Расскажи Данэилу о задании. Верни ему личину и потайный знак, выдай оружие. К вечеру все должно быть готово к началу дела.