Золотой адмирал - Френсис Мэсон

Один за другим потрепанные корабли возвращались назад: у «Тигра» не было фок-мачты, у галиона «Лестер» над фальшбортами виднелся только зазубренный обломок бизани. Не осталось ни одного судна в эскадре, которое так или иначе не пострадало бы от перенесенных испытаний.

На пятый день все корабли были в сборе, за исключением «Френсиса», «Белого льва» капитана Джеймса Эрайзо и «Надежды». Словно невидимая повязка стянула Уайэтту грудную клетку и с прохождением долгих тяжких часов затягивалась все туже и туже.

Вместе с кузеном Генри терпеливо патрулировал берег, подгребал ко всем вновь прибывшим на лодке в надежде узнать, что случилось с пропавшим барком. Никто ничего не знал, и это было неудивительно, поскольку поднявшийся сильный ветер разметал корабли эскадры далеко по всему побережью этой земли, названной в честь королевы-девственницы.

— Она обязательно вернется, — утешал его Питер. — Скажи, а этот твой Хендерсон — парень умелый?

— Лучше не сыщешь. Он командовал собственным судном перед тем, как корабль отобрали испанцы.

— Тогда не теряй надежды, Генри. «Надежда» вернется. Теперь давай-ка посмотрим, что там сварганили нам на ужин Джейн и Джилл. Сегодня вечером я настроен весело покувыркаться.

Как только он умолк, с наблюдательной башни раздался крик: «Парус!»И точно, в лучах заходящего солнца появилась крохотная белая точка, приближающаяся к заливу Роанок. Немного погодя выяснилось, что это не «Надежда», а «Белый лев». Маленький галион шел с трудом под временно установленными мачтами и управлялся длинным веслом, потому что напрочь лишился руля.

Капитан Эрайзо, хоть и держал сломанную руку на перевязи, сам спустился в шлюпку и направился к флагманскому кораблю, на борту которого Дрейк вышагивал, как разъяренный терьер. Совсем немаловажен был для него тот факт, что «Френсис» — его личное судно, управляемое родным братом, — все еще отсутствовал.

Мучимый неизвестностью, Уайэтт постоял у трапа, наблюдая, как капитана Эрайзо поднимают в боцманской люльке на борт: из-за поврежденной руки тот не мог пользоваться, как обычно, веревочной лестницей «Бонавентура». Когда он ступил на корму, каждый заметил, какие у него запавшие и покрасневшие глаза и что на лбу капитана красовался большущий синяк. Уайэтт шагнул к нему и дернул его за рукав, капитан «Белого льва» повернулся к нему изможденным лицом.

— Ради Бога, что с моим барком?

— Новость плохая, Уайэтт, — отвечал тот. — «Надежда» шла курсом на север и сопротивлялась изо всех сил, когда на нее обрушилась огромнейшая волна. Она опрокинулась, черпнула воды и камнем пошла на дно.

Хотя другие капитаны столпились вокруг, бормоча слова утешения и ободрения, Уайэтт мог только стоять, ошеломленно схватившись за ванты и слепо глядя на залив Роанок.

— «Надежда» погибла, — процедил он сквозь зубы. — Большие пушки, все мои товары. О Питер, что я сделал, чтобы заслужить такое?! Бедная Кэт! Бедняжка ребенок! Что мне теперь делать?

Он позволил Питеру сесть за весла и отвезти себя на берег, оставаясь при этом мрачно молчаливым. Его синие отчаявшиеся глаза тупо смотрели на грязную воду, бьющуюся о борт их гички.

Потеря судов снабжения «Надежды»и «Френсиса» оказалась даже для самых решительных поселенцев испытанием чересчур тяжелым. Поэтому в должный срок Ральф Лейн сжал зубы и подписал указ, обязывающий колонистов Ралея разрушить огнем поселение и с кораблями Золотого адмирала отплыть на родину.

Книга четвертая

ПРЕДПРИЯТИЕ

Глава 1

ПОРТСМУТ

Хотя флаги Святого Георгия, вымпелы и личные знамена браво развевались со всех топов мачт армады Дрейка, а его пушка гремела салютами крепости Портсмут, хотя множество небольших судов выплыло навстречу, чтобы приветствовать победителей, продубленное лицо адмирала не выказывало никаких признаков приподнятого настроения. Собственно говоря, этот храбрец не имел ни малейшего предположения о том, что неизбежно должна состояться некая встреча с лордом Беркли и сэром Френсисом Уолсингемом.

Разумеется, он более чем в лучшем виде выполнил свои инструкции «побеспокоить короля Испании», временно разрушил колониальную экономику католического королевства и навеки покончил с мифом о ее непобедимости. Но все же оставался один неприятный факт: с финансовой точки зрения, это плавание оказалось самым разочаровывающим из всех, что предпринимались Дрейком с самых первых дней его морской карьеры.

Дрейк подсчитал, что он и его компаньоны в снаряжении кораблей теряют по меньшей мере три шиллинга на каждый вложенный фунт, несмотря на те тщательно охраняемые золотые слитки, какие он вез на борту кораблей ее королевского величества «Подспорье»и «Бонавентур».

Сегодня Дрейк облачился в свой излюбленный сине-золотой дублет и защелкнул вокруг толстой короткой шеи великолепный воротник, украшенный рубинами, бриллиантами и изумрудами; в ушах сверкали рубины в форме слезы, а на рукоятке эфеса рапиры горели живые зеленые огоньки массивного изумруда.

Да, он должен взять себя в руки и подготовиться к бурным обсуждениям и едким комментариям в Уайтхолле. Например, почему это он не завершил свое предприятие захватом города Панама и его баснословных богатств? Еще более вероятный вопрос: почему не напали на Гавану, эту крепость казначейского флота Испании, лежащую прямо на пути домой? И разве Номбре-де-Дьос все еще не принимает эти денежно-звонкие караваны мулов с сокровищами, которые дважды в году, пересекая перешеек, прибывают из Панамы? По каким таким причинам не удержали или хотя бы не укрепили Картахену?

Возможно ли объяснить королеве и ее советникам, что острие его оружия безнадежно затупила лихорадка, подхваченная на островах Зеленого Мыса? Он обязан вдолбить им, что к тому времени, когда армада завоевала Картахену, в живых оставалось менее половины солдат Карлейля и его собственных моряков, и многие из них не годились ни для работ с парусами, ни для сражений с противником.

Дрейк машинально следил за тем, как украшенная флагами пинасса мэра Портсмута отчалила от мола и направилась к «Бонавентуру», свертывающему паруса и становящемуся на якорь.

В справедливости Уолсингема Дрейк не сомневался. Наверняка этот проницательный политик поймет, что в некоммерческом отношении его экспедиция вовсе не является неудачной. В конце концов, разве он не захватил и не разграбил четыре испанских города и, что еще важней, разве не лишил два главных города Новой Испании всех средств обороны? Разве не победил он регулярную испанскую пехоту, посмеявшись над королем Испании в его собственной державе?