Спартанец - Валерио Манфреди

— Прочитаю позднее, — ответил царь, снова поднимая копье.

— Нет! — настаивал вестник, вытаскивая свиток. — Ты должен немедленно прочитать это, немедленно.

Плистарх снял шлем, а обе армии, готовые к атаке, молча стояли друг против друга.

Он прочитал:

«Эфоры и старейшины Спарты царю Плистарху, сыну Леонида.

Приветствуем тебя!

Большое бедствие, обрушившееся на наш город, и страх перед гневом богов заставили нас вопросить дельфийский оракул. Вот слова оракула:

Освободи страждущих служителей Зевса Ифомского.

Соответственно, о царь, позволь свободно уйти жителям города, положи конец этой войне. Такова воля богов. Афиняне предложили им место для проживания, если они пожелают последовать за представителями города, которые сопровождают подателя сего послания.

Да процветают твоя доблесть и твоя вера по законам нашей земли. Честь тебе!»

Царь поднял изумленные глаза, чтобы отыскать двоих афинских офицеров рядом с собой, которые только что нагнали посланца.

— О царь, — сказал один из них, — в течение определенного времени мы требовали, чтобы эфоры и старейшины прекратили эту войну, которая не принесла ничего, кроме крови и разрушений; когда они попросили нас принять этих людей, мы с радостью согласились. Теперь позволь нам вывести их из этой земли и прими приветствия и наилучшие пожелания афинян, которые до сих пор почитают память о твоем отце.

— Если все решено таким образом, то да будет так, — ответил царь.

Он позвал офицера.

— Дай приказ отступать. Мы возвращаемся в Лаконию сегодня же.

Спартанские солдаты были ошеломлены приказами царя, они развернулись и стали возвращаться в свой лагерь под недоверчивыми взглядами илотов, которые не могли до конца понять, что происходит.

Два афинянина пришпорили коней и подъехали к валу.

— Люди Ифомы! — прокричал офицер, который разговаривал с царем. — Ваш город потерян, но дельфийский бог пожелал, чтобы вам была предоставлена новая родина. Благодаря добродетели ваших монархов, Архидама, сына Зевскидама, и Плистарха, сына Леонида, и щедрости афинян, которые послали нас, чтобы сопровождать вас туда, люди Ифомы, вы свободны!

Приглушенный шум голосов нарастал по мере того, как илоты, стоявшие совсем близко к афинянам повторяли то, что они слышали, остальным.

— Вы свободны! — прокричал афинский офицер еще раз.

Шум голосов продолжал нарастать, пока не перешел в неудержимый крик. Илоты бросились обнимать друг друга, как безумные. Некоторые падали на колени, воздевая руки к небу, глаза их были полны слез. Другие бегали среди рядов, пронзительно крича, а остальные уже сорвались с места, догоняя беженцев, уходящих под охраной людей Караса, чтобы сообщить им поразительную новость.

Когда волнение, наконец, улеглось, они построились в длинную колонну, следующую за афинскими конными офицерами, направляющимися по дороге, ведущей к морю. К середине дня они догнали группу Караса, уже ослабленную долгим маршем.

Люди были вне себя от радости, услышав невероятную новость, которую сообщили конные гонцы, быстро догнавшие их.

Когда голова колонны достигла берегов Памиса, Карас отдал приказ разбить лагерь. Сразу же он обратился к афинским офицерам.

— Благодарю вас, — сказал он, вытирая потный лоб и протягивая руку, — от имени этого несчастного народа, который удалось вырвать из лап верной смерти, когда больше уже не оставалось никакой надежды. Наш вождь расскажет вам о том, что происходило прошлой ночью.

Оба офицера удивленно посмотрели друг на друга.

— Мы не встретили вашего вождя, хотя и наслышаны о нем, и были бы рады поговорить с ним.

Карас нахмурился, внезапно осознав, что он не видел Клейдемоса с тех пор, как он первым бросился в атаку. Он быстро извинился и побежал по лагерю, расспрашивая всех встречных, не видели ли они его, но очень скоро он убедился, что Клейдемоса среди них нет.

Воины, которые стояли на позициях крепостного вала, считали, что он отправился к передовому отряду часовых, передовой отряд часовых был уверен, что он остался сзади.

Карас собрал всех вождей и приказал им следовать за афинянами; сам он должен вернуться и поискать Клейдемоса на поле битвы.

Он нашел коня и погнал его к тропе, по которой они только что пришли.

Солнце уже начинало садиться. Он прибыл к подножию Ифомы в сумерках и спрыгнул на землю, отпуская лошадь попастись.

Покинутое поле боя было усеяно трупами. Спартанцы уже ушли, забрав своих павших с собой. Он судорожно начал искать своего друга, переворачивая тела одно за другим, внимательно рассматривая их обезображенные ранами лица.

Клейдемоса нигде не было.

Обезумев от горя, Карас поднялся на склоны горы, когда солнце бросало свои последние лучи кровавого света на землю.

Стояла могильная тишина, нарушаемая лишь криками ворон, которые жадно кружили над своей мрачной трапезой.

Распахнутые ворота в черных стенах Ифомы с высоты неподвижно разглядывали его, как темные глазницы черепа.

Карас остановился, чтобы перевести дыхание на склоне горы, полуживой от напряжения и усталости.

Он посмотрел вниз на долину, на которую уже легла тень: она была совершенно безлюдна. Он поднес руки ко рту и изо всех сил начал кричать, зовя Клейдемоса, но ему отвечало только далекое эхо.

Он упал на землю, сердце наполнилось отчаянием. Силы покинули его…

Но когда он уже в полной печали, решил, что нужно вернуться обратно ко всем остальным, он заметил, что справа что-то тускло мерцает на расстоянии не более десяти шагов от него.

Он поднялся на ноги, чтобы лучше рассмотреть, что там такое.

Это были глаза, сияющие в ночи, — желтые глаза огромного серого волка. Животное двинулось в его сторону, поднимая морду, словно обнюхивая его, и затем испустило протяжный вой.

Оно уходило по гребню горы, то и дело останавливаясь и оборачиваясь.

Карас набрался храбрости и пошел за ним, пока животное не остановилось у огромного опаленного оливкового дерева, подобного страдающему созданию, длани которого были умоляюще протянуты к небу.

Там, за скалой волк исчез. Карас побежал к дереву, из-под его ног вниз скатывались с грохотом потоки мелких камней.

Когда он подбежал к дереву, его удивлению не было предела. Там, на кривых шишковатых корнях лежали величественные доспехи Клейдемоса, сверкающие и окровавленные: легендарная кираса, лук из рога, огромный щит, меч с янтарным эфесом и шлем, увенчанный клыками волка.

Великан упал на колени, проливая горячие слезы. Он уперся сжатыми кулаками в пыль и неподвижно застыл в этом положении, пока не услышал вой волка, прокатившийся эхом по долине.