Поль Верлен - Пьер Птифис

— Да что вы? Изобретатель нового греха сотворил бы величайшее благо для человечества. Успокойтесь, дружок, вы ничего не изобрели.

Наконец 5 ноября 1886 года Поль получил направление в больницу Бруссе[527], находившуюся в районе Плезанс в Монруже. Ее называли «Бруссе для отбросов», так как деревянные одноэтажные строения больницы, раскинувшиеся на довольно большой площади, напоминали чем-то поселения американских золотоискателей. Внутренняя отделка в стиле методистских храмов. «Не хватает только белых табличек с изречениями апостола Павла на изъеденных червями стенах», — писал Поль. Из окна открывался вид на сады, за которыми проходила окружная железная дорога. Нельзя сказать, чтобы все это производило приятное впечатление, к тому же отношение медицинского персонала было скорее скептическим и сводилось к заботе о том, чтобы не переработать. Больные были «глупее, чем следовало бы», к тому же с претензиями. Выспаться невозможно: на рассвете приходили перестилать кровати, по ночам готовили отвары, звеня на всю больницу оловянными мисками, не говоря уже о постоянном движении туда и обратно повозок. «Ничего интересного в этой удушливой атмосфере плавильни». Однажды сбежал алкоголик. Его сразу поймали и на носилках принесли назад. Кто-то умер… привычное дело…

Г-н Нелатон, лечащий врач Верлена, перепробовав разные способы лечения, массажи, горячие ванны, сульфат меди, настойку Жильбера, был вынужден констатировать их неэффективность. С язвами проще, они никак не связаны с ревматизмом. Это осложнения после гонореи[528]. Их лечением займемся потом. Встал также вопрос об электротерапии. Все это было не слишком утешительно. Г-на Нелатона сменил немногословный г-н Брюн, который на все вопросы ограничивался кратким: «Посмотрим…»

30 октября 1886 года в мэрии 18-го округа состоялось бракосочетание Матильды и Бьянвеню-Огюста Дельпорта, о чем мы уже рассказывали[529]. Поль узнал новость только три недели спустя. «Вот узнал, что моя бывшая жена опять вышла замуж. Не могу сказать, что сильно поражен этой вестью, мне просто жаль эту грешницу. (…) Порой вся эта злость и обиды так наваливаются на меня, что мне хочется стать красным», — писал он 21 ноября Малларме. Так появилось стихотворение «Баллада о жизни в красном свете», полное язвительной злобы, которое он посвятил «Принцессе» Матильде и ее новому «Принцу». Вот ее посылка:

Принц и принцесса, тем путем,Каким вы катите в карете,Мне по грязи брести пешком,Но жизнь я вижу в красном свете[530].

Он также написал письмо в стихах, в котором прощался с Матильдой. Правда, из опасения быть обвиненным в клевете ему пришлось отказаться от выражения «супружеская измена», которое фигурировало в черновых набросках. Там же осталась фраза «Ставлю крест на этой мерзавке и всей этой мерзости».

Но, как бы то ни было, он на грани: «Я совершенно нищий, бывшая жена снова вышла замуж, нога не проходит, а тут еще зима начинается. А больше о себе и сказать нечего. Что мне остается, гнев или отчаяние? Мое терпение заканчивается». «Покойницу» похоронили, но растет сын, которого воспитывают в ненависти к родному отцу. Просьба встретиться с сыном натолкнулась на резкий протест Матильды. Тогда он решил действовать по-другому. Его сын учился в лицее Роллен и, по словам Жиля и Ванье, преподавателем английского у него был старинный друг Поля Стефан Малларме[531]. 21 ноября 1886 года Верлен написал ему: «Как там мальчик? Как он учится? В каком он сейчас классе, что он изучает?» И еще: «Как мне написать ему? Он живет в лицее или дома?» и т. д.

На первое письмо Малларме не ответил, чем навлек на себя еще больший шквал вопросов в письме 28 апреля 1887 года. «Он, кажется, изучает английский? Вы с ним общались? Что он вам говорил? Что вы ему ответили?» Малларме больше не мог отмалчиваться. И он расставил все точки над i. Ванье и Жиль не солгали, Жорж учился в лицее Роллен. И они с Малларме обязательно бы познакомились, если бы он в этом лицее остался. Но он перешел в другое учебное заведение. В какое? Неизвестно. След потерян.

Божий гнев, вероятно, преследовал его: больше у него нет ни жены, ни сына. Сумерки, сгустившиеся над ним, превратились в непроглядный мрак. Всем друзьям он без конца твердил одно и то же: из этого болота никогда не выбраться, а оказался он там не по своей воле. Да! Его жена знала, что делает, говорит он г-ну Жюльену. И ей все удалось. Он в нищете, и потерял все: деньги, спокойную жизнь, уверенность, здоровье. Еще он все время вспоминает о Шози. «Этот овернец мне много должен», — говорит он Ванье, и сам начинает в это верить. На самом деде он не знал, как обстоят дела с его бывшей комнатой. Маловероятно, чтобы он мог еще туда вернуться. Но ему были дороги как память некоторые вещи и одежда матери, которые все еще оставались там, если их не выкинули. Поэтому 12 ноября 1886 года он обратился к Рашильде с просьбой съездить туда с Казальсом и де Плесси и все забрать. Что же было дальше? То ли Рашильда ничего не предприняла, то ли Шози воспрепятствовал этому, оставляя у себя вещи в качестве гарантии уплаты долга, во всяком случае они вернутся к Верлену лишь много позднее.

Однако упадок сил, и физических, и духовных, никак не отразился на творческом процессе. Он заканчивал сборник «Любовь», отправлял новые стихотворения в издательства, причем выбирал при этом журналы, которые могли хорошо заплатить, такие, как «Декадент», «Скапен», «Ревю андепандан», «Новое», «Современный журнал», «Сегодня» и т. д. Он также планировал три сборника рассказов: «Такая вот история», «Вот такие сказки», «Моей дочери».

В конце года в издательстве Ванье вышли «Воспоминания вдовца» с посвящением Эдмону Лепеллетье: «Это обрывки жизни, прошедшей в какой-то степени перед твоим взором». Ответом друга стала очень благожелательная статья 29 ноября 1886 года в «Эхе Парижа». И все же отзывы критиков были далеки от восторженных. Эмиль Верхарн в «Современном искусстве» говорил, что это все давние, сугубо личные воспоминания, поверхностные, как будто вымученные. Теодор де Визева из «Ревю андепандан» вообще не увидел ничего, кроме «некоторых фраз» и «еще более некоторых впечатлений».

В это же время на прилавках книжных магазинов появился сборник рассказов «Луиза Леклерк», также изданный Ванье и пока не получивший большого признания. Как сказал все тот же Теодор де Визева, это были «рассказы ни о чем». В этот сборник вошла также небольшая пьеса «Мадам Обен». И Поль не собирался на этом останавливаться, так как давно мечтал о лаврах писателя-драматурга. Он вновь вспомнил о юношеских задумках: «Карл мудрый», «Данаиды», «Да здравствует король!». Но опять дальше замыслов дело не продвинулось.