Поль Верлен - Пьер Птифис

Из Венсенна его путь лежал снова в палату «Сеймур» больницы Тенон, где он уже был прошлым летом. Тут он пробыл около месяца. Но атмосфера в больнице изменилась. Все устали и озлобились от страшного зноя, и в первую очередь сам Поль. Врачи стали менее обходительными, больные — более замкнутыми. Вкусный обед, бумажные гирлянды и трехцветные щитки на стенах в честь празднования 14 июля внесли некоторое разнообразие в монотонную жизнь клиники. Будущее Верлена было определено лишь на месяц вперед: врач, г-н Морель, обещал ему еще по приезде в Тенон, что снова направит его на долечивание в Венсенн. И Верлен ударил в набат. Он обратился за помощью к Лепеллетье, но Эдмон не нашел ничего лучшего, как обратиться к Франсуа Коппе с просьбой о новом направлении в еще одну больницу[537]. Поль написал Гюставу Кану, чтобы тот добился от «Нового» гонорара за его статьи и ходатайствовал за него в эльзасско-лотарингском обществе, ведь он был из Эльзаса. В письме к Катуллу Мендесу он просит напечатать его в «Жиль Бла». Призывы Верлена остались гласом вопиющего в пустыне.

Нужно действительно дойти до предела, чтобы решиться на такой шаг, как обращение к бывшей жене. Но он на самом деле уже жил только на те гроши, что удавалось выпросить. Г-н Гийо-Сионе, к которому он обратился, ответил ему резким отказом. Тогда, в июле 1887 года, он пишет длинное слезное письмо, в котором называет себя «несчастнейшим из нищих». У него нет ни одежды, ни белья, ни еды, ни крыши над головой. Его могут посадить за бродяжничество, когда он выйдет из больницы. Но это письмо не было отослано. По совету Эмиля Ле Брена он адресовал адвокату другое, более короткое и более сдержанное. Верлен недолго питал иллюзии. «Все равно, что стучаться в пещеру к Али-бабе…» — пишет он без тени надежды Лепеллетье 7 августа. Тогда же он получил ответ: «Я передал ваше письмо г-же Верлен, ныне Дельпорт. Она отвечает, что не может выслать вам деньги, так как у нее их нет. И она считает, что ее новый муж вовсе не обязан кормить вас». Разговор перешел на повышенные тона. Поль схватился за перо. «Я пишу вам в последний раз и радуюсь, что увидел наконец всю мерзость помыслов Матильды». Он сохранит эту переписку для сына, чтобы тот мог узнать, что на самом деле за фрукт его матушка. Он не просит содержать его, но требует того, на что имеет полное право, — увидеться с сыном. Его ненависть не знает границ. Именно тогда он написал свою знаменитую филиппику, вошедшую впоследствии в сборник «Счастье».

9 августа он вновь оказался в Венсенне. Осень уже давала о себе знать: розы в саду завяли, листья пожелтели, вечера стали холоднее. «Скучно, я перечитал все книги в библиотеке, узнаю по шелесту все деревья в саду перед психушкой, наслушался ужасных криков сумасшедших мужчин и женщин. Здесь так грустно. Темнеет. Мы, как обычно, уже поужинали»[538], — пишет он.

Единственным развлечением было выступление нестройного местного хора, голосившего «Возвращаясь с улицы», «Овернские солдаты» и «Отец, победа». Однажды в больнице вновь появился юноша, больной туберкулезом, с которым Верлен познакомился еще весной. Верлен был рад найти товарища по несчастью. Вдвоем, как сироты, они вновь гуляли по парку и беседовали, но ни тот ни другой не отваживались говорить о будущем, предпочитая жить в осеннем сегодня, предвестнике страшных зимних завтра.

Вместо двух недель Верлен оставался в больнице месяц, и дольше продлевать его пребывание там было невозможно. 9 сентября 1887 года пришел конец больничной жизни. Его отправили домой, то есть на улицу. «И вот, — пишет он, — прыжок в трясину, битва в камышах, почти гибель, меня затягивает, я тону в жестокой нищете»[539].

Ванье дал Полю немного денег, и тот смог снять комнату в гостинице «Арфа» в доме 6 по улице Арп близ площади Сен-Мишель. Грустное пристанище! Верлен недоедал, работа не двигалась. Встречаться ни с кем не хотелось, так как он стыдился своего положения. Болели нога и сердце, давал о себе знать перикардит. Только этого не хватало! Ванье дал понять, что тот не может постоянно торчать у него в конторе. И тогда Поль начал шататься по улицам. Лепеллетье пригласил его погостить в собственном деревенском домике в Бугивале. Поль отказался, но не решился признаться, что причина — отсутствие денег на железнодорожный билет. Служба социального обеспечения ему отказывала, все связи уже были использованы. Жизнь кончена. Осталось только сдохнуть в своей каморке. Приходилось теперь бороться с самим собой, чтобы не совершить самоубийство.

Ванье не оставлял его, но те гроши, которые он давал, сразу уходили на абсент, и от этого Верлену становилось только хуже.

И все же именно тогда он опять впутался в любовную историю. Мы бы не стали упоминать о ней, так как она была далеко не единственной, если бы этот роман не перерос в связь, продлившуюся семь лет. В сентябре 1887 года он познакомился с Филоменой Буден[540], известной также как Эстер.

Знакомство произошло в дешевом кабачке. Верлен заказал очередную порцию абсента. В соседней комнате играл аккордеон и танцевали. Вдруг дверь распахнулась, на пороге появилась молодая женщина лет тридцати и с резким северным акцентом воскликнула: «Боже, какая жара! Хозяин, воды!» Она была одета в блузку из джерси и юбку в небольшую складку. Лицо молодое, но довольно вульгарное.

— Вы с севера? — спросил Верлен. — Я долго жил там.

— Тогда с тебя стаканчик за нашу родину.

«И мы проболтали тогда до самого вечера», — продолжает Верлен в «Элегиях».

Она оказалась «простой уличной девчонкой»[541], веселой, простой в общении, открытой, без особых претензий. Хвасталась она тем, что у нее много любовников и много денег. На самом деле, приехав в город, она стала проституткой и так и не смогла оставить это ремесло. Она рассказывала, что как-то из-за любимого человека бросилась в Сену.

Естественно, они не ограничились одним стаканчиком, а на следующее утро за завтраком уже перешли на «ты».

Из всех откровений нового друга Эстер особенно заинтересовали суммы денег, которые, по его словам, все на свете ему были должны.

«Этого не стоит терять из виду», — решила красотка.

Наконец пришли хорошие новости — Поль снова мог лечь в больницу Бруссе. Вдобавок и Франсуа Коппе прислал 50 франков, а Ванье выплатил аванс.

Кто на месте Поля после недели впроголодь отказался бы хорошо поесть! Конечно, его сопровождала Эстер, а также и зеленый змий. И вот, 20 сентября 1887 года, все еще навеселе, он явился в Бруссе. Его встретили, по его собственному признанию, как блудного сына.