Лиловый (II) - Ганнибал

Леарза смешался.

— Не знаю, — наконец ответил он. — Не знаю, что и думать. Я ведь пока не имею удовольствия понимать язык, на котором он говорит, и вообще… да и ладно, разве мое мнение что-нибудь значит? Я и сегодня весь день был чем-то вроде чучела на выставке.

— Ты прекрасно знаешь, юноша, что твое мнение играет особую роль, — возразил ему профессор Квинн; выражение его лица никак не изменилось, но светлые глаза пронзительно взглянули на китаба. Леарза вынужден был опустить голову.

— Я совсем в этом не уверен, — сказал он. — Если… если у меня и есть Дар, он по-прежнему не открылся мне. К тому же, у вас такие развитые технологии, и Лекс сам мне говорил, что занимается прогнозированием, для чего ему я?.. В любом случае, я не знаю насчет Фальера. Я с ним и говорил-то всего один раз.

Квинн молча покачал головой; рыжий Малрудан пожал плечами.

— Небось если б у Фальера действительно был талант, — заметил Гавин, — наш Леарза отреагировал бы на него куда более бурно. Так что предлагаю временно считать по умолчанию, что Фальер не лжет.

15,18 пк

— Господин Теодато, но ведь уже стемнело.

— Тем лучше. Лошадь уже оседлали?

— Да, но…

Теодато вздохнул, остановившись, и внимательно взглянул в смуглое лицо Нанги. Кажется, годы шли, а бездушный никак не менялся; сколько Тео помнил себя, Нанга всегда был бронзовым идолом, высоченный и худой. Некоторые знакомые полагали, что господин Дандоло чересчур многое позволяет своему слуге, но Нанга был тем, кто заботился о еще тогда сопливом мальчишке Тео, и теперь было бы даже как-то глупо слишком строго приказывать ему.

— Со мной все будет хорошо, Нанга, — мягко сказал Теодато. — Я не совсем беспомощный. И чего ты так трясешься? Как будто война началась!

— Но ведь вы сами сегодня видели этих инопланетян.

— Видел, и теперь точно знаю, что они не кусаются. К тому же, из дворца их не выпускают, а я совсем в другую сторону. Ну все, я пойду.

Бездушный не стал возражать, однако смотрел вслед господину с укоризной во взгляде; Теодато легко сбежал по ступенькам крыльца, во дворе с оседланной лошадью его ожидал один из конюхов.

— Чертова скотина, — буркнул Теодато, сунув ногу в стремя, — когда-нибудь я от тебя избавлюсь.

«И буду ездить на машине», — добавил он про себя. Жеребец сердито заржал и попытался вырвать уздечку из рук придерживавшего его бездушного, и Теодато пришлось с силой ударить животное по крупу хлыстом.

В Централе улицы сияли многочисленными огнями; копыта лошади звонко цокали по мостовой. В Тонгву наконец пришло лето, но лучше от этого погода определенно не стала, теперь днем царила невыносимая жара, от которой спастись было возможно только в каменных стенах, а ночью по-прежнему было чертовски холодно. Теодато пустил жеребца рысью и неловко поправлял тужурку, оглядываясь; в голове у него крутились разрозненные мысли. Богатые дома высились по обе стороны от него. Он смотрел вокруг и думал себе, «ведь все это построили руки бездушных». В чем-то Контарини (а вернее, написавшие его труд инопланетяне) был определенно прав. Общественное устройство на Тонгве далеко от идеала, хуже того, — все здесь как будто застыло. Сколько себя помнил Теодато, всегда все было одинаково. Богатые аристократические кланы владели всем: землями в самом городе и вокруг него, поместьями, усадьбами, заводами, фабриками. Но работали всюду бездушные, получая за свой труд сравнительно небольшую плату. Немудрено, что аристократов все устраивало, и потому полубезумные планы Кандиано просто обязаны были провалиться, потому что кто в здравом уме пойдет от добра добра искать? Что до бездушных, они настолько необразованны, что им тоже и в голову не придет менять свою жизнь: нужен кто-то, кто донес бы до них такую идею и повел их за собой.

При мысли об этом по спине у Теодато побежали мурашки. Если б Кандиано с самого начала обратился к бездушным вместо того, чтобы цацкаться с аристократами, все могло бы обернуться куда… страшнее.

Он беспрепятственно миновал границу Централа, и улица резко пошла вниз, становясь все уже и уже. Теодато примерно помнил дорогу; это его не беспокоило, но тут ему в голову вдруг пришло: и что, он вот так вот возьмет и завалится домой к чужим людям?.. А… черт побери, а если она уже не живет там? А если…

Но поворачивать назад он не собирался, и тем более твердо был намерен сдержать данное Белу слово. Теодато очевидно было, чего опасается угрюмый черноглазый кеттерлианец: у бездушных совсем иное отношение к инопланетянам, и если хоть одна живая душа догадается, что муж Нины оказался одним из них… вспоминая, какие были лица у Морвейна и его спутников, Тео принимался посмеиваться про себя. Они действительно такие, как о них говорил Гальбао: бесстрастные на вид, будто сами — машины, ни за что не покажут своих истинных чувств… но ему, Теодато, было так совершенно очевидно, что этот Уло (кажется, на самом деле его зовут Эохад Таггарт) заботится о своей женщине, даже любит ее, но самому ему неловко было просить незнакомого человека об услуге, и тогда Морвейн воспользовался своей дружбой с Тео, чтобы помочь. Они, кажется, обо всем условились заранее, так что здоровяк Каин сам отыскал Тео и привел его.

Тем сильней Тео хотелось исполнить просьбу этих людей, и он твердо решил, что приведет Нину к себе домой, будет делать вид, что она всего лишь служанка.

Вот он различил в сумерках знакомый уже домишко, на втором этаже которого, он знал, раньше жил Таггарт. В окне наверху тускло горел свет; подумав, Теодато спешился и завел лошадь в темный тупик, привязал ее к чахлому кусту, а сам осторожно направился к двери. Дверь была не заперта; кажется, семейство на первом этаже уже легло спать, и никто не вышел навстречу. Стараясь как можно меньше шуметь, он поднялся по крутой лестнице и постучал.

Открыли ему не сразу, и то сперва лишь образовалась узенькая щелочка, в которую выглянули настороженные черные глаза.

— Нина, — чрезвычайно обрадовался Теодато, сразу узнав ее. — Нина, не бойся. Ты помнишь меня?

— Г-господин Теодато? — щелочка немного приоткрылась. — Силы небесные, что вы тут делаете? В такой час?

— Может, пустишь меня? Если твои соседи снизу услышат…

Она распахнула дверь, и он шагнул внутрь. Нина была одета в сильно поношенное, но чистое платье, в комнате горела электрическая лампочка, а стол весь оказался завален каким-то тряпьем; кажется, женщина занята была рукодельем.

— Вы один? — спросила Нина; ее глаза блестели в сумраке. — Ведь вы рисковали, придя сюда, вы понимаете?

— Да, да, — отмахнулся Теодато и весь так и просиял: — Я видел твоего Уло, Нина.

Губы ее дрогнули, и она в невольном жесте прижала кулаки к груди, но сказать ничего не посмела будто.

— Это он просил меня отыскать тебя, — добавил Тео. — Он беспокоится о тебе. Ты можешь пойти со мной, у меня дома безопасно, все подумают, что ты просто служанка. Я обещал позаботиться о тебе, Нина.

— …Спасибо, господин Теодато, — совсем растерялась женщина. — Спасибо… он… во дворце? Да?

— Да, во дворце. Поговорить с ними с глазу на глаз непросто, — ухмыльнулся он, — но мне это удалось. Возможно, и впредь получится хоть изредка обмениваться с ним парой слов. Ну что, ты идешь?..

— С вашего позволения… мне лучше остаться тут, господин Теодато, — покачала она головой. — За мной наблюдают, я знаю. Будет очень подозрительно, если я вдруг переберусь в Централ…

— Но… — чуть растерялся Тео, не ожидавший такого поворота и встревожившийся от ее новостей.

— Все будет в порядке, — воскликнула Нина. — Я нашла работу, я теперь на текстильной фабрике… вам тоже следует поберечься, господин Теодато.

— Во всяком случае, я буду тебя навещать! — решительно возразил он. Женщина всплеснула руками.

— Не подвергайте себя такой опасности!

— Но я обещал! Ты думаешь, я оставлю одинокую женщину без помощи?

Она вздохнула и покачала головой.

— Хорошо, — согласилась она. — Только будьте очень осторожны, пожалуйста. Если удастся вам еще увидеть его — передайте, что у меня все в порядке… ах, неужели вы и вправду видели его!..

Теодато рассмеялся и самовольно опустился на шаткий стул.

— Честное слово, Нина, — сказал он. — Ведь ты знала, что он не из нас?

Она будто снова напугалась, но Тео примирительно поднял ладонь.

— Не бойся. Тот человек, который тогда приходил вместе со мной, — он тоже один из них. Я всех их видел сегодня утром. Я даже имел дело с одной из их машин!

Глаза Нины расширились.

— Я состязался с машиной, — не утерпел и похвастался он. Нина продолжала смотреть на него, и Теодато рассказал о своем соревновании с планшетом профессора Квинна, увлекся, в нем опять вспыхнули мечты. — Может, когда-нибудь все-таки нам позволят открыто общаться с ними, и тогда я-то непременно отправлюсь на их планету! У меня обязательно будет такая же штука, и…