Сороковник. Части 1-4 - Вероника Горбачева

Всегда приятно работать с профессионалом. Мишель схватывает на лету мои замечания и просьбы, делает поправки на цвет, фасон, длину, ряд костюмов переводит на брючный вариант. Мага пытается отсидеться, но местный кутюрье теребит и его, умоляя сказать своё веское слово. Зевнув, кумир всех топ-моделей этого Мира закладывает нога на ногу и начинает лениво раздавать плюхи.

Ему не нравится практически всё. Он заставляет одну из девушек переодеться раз восемь, пока не добивается соответствия верхней и нижней части ансамбля по каким-то ему одному ведомым параметрам. Он бракует практически половину из предложенного, и у Мишеля на лбу проступает испарина. Он безжалостно заставляет продемонстрировать ему даже бельё, при этом часть девочек, наиболее стыдливых, самосевом выпадает из общего числа. Потом он прогоняет бесстыдниц, возвращает скромных и уже на них тестирует последние, по его же выражению, «цветные тряпки».

И, между прочим, остаются довольны и те, кого выгнали, и те, кто остались. Как он умудрился всем нахамить и никого при том не обидеть?

За это время от скуки я успеваю втихаря догрызть печенье и напиться кофе, который, даже остывший, оказывается невероятно вкусным. Я уже махнула рукой на то, что у меня отобрали инициативу. Пусть справляется сам, раз уж ввязался.

И, судя по всему, Мага входит во вкус.

Похоже, здесь он частый гость. Для кого-то долгожданный, для кого-то — дорогой. Достаточно дорогой, прихожу к выводу, детально рассмотрев его шитое серебром одеяние, стилизованное под старинный камзол, с манжетами и жабо из тончайшего кружева. На ком другом этот изысканный туалет сидел бы нелепо, но на Некроманте — как будто бы вместе с ним родился, вырос и досконально знает каждую линию его тела, подчёркивая только в наилучшем ракурсе.

Наконец Мага торжественно расцеловывает моделей в щёчки, подозреваю — это и есть тот приз, ради которого они безропотно позволяют собой помыкать. Мишель, распаренный и довольный, выписывает счёт, я вытягиваю шею, дабы хотя бы глазком взглянуть на сумму, но тут Мага под столом ощутимо наступает мне на ногу, и я в попытке его лягнуть отвлекаюсь. Момент упущен. Они с Мишелем распивают по рюмочке коньячку, и Мага распоряжается насчёт доставки.

Нас торжественно провожают целой толпой до порога. Если бы обслуживающий персонал носил чепчики, в воздух полетело бы не менее полусотни. Вслед нам несётся лёгкое дыхание фиалок.

Н-да.

Скажите, как можно быть таким?

Мы выходим из магазина.

У меня настолько голова идёт кругом от пережитого, и, право, я затрудняюсь сказать, что для меня более тяжело — объяснение с Магой или показ мод, что я не сразу понимаю: для себя так ничего и не выбрала. Это ты, Мага, виноват, думаю сердито. Забил мне голову своими претензиями. И в расстройстве даже не возражаю, когда он переводит меня на другую сторону улицы.

Он сам распахивает передо мной дверь очередной лавочки. И я оказываюсь…

… в настоящем раю для рукодельниц.

— О-о! — только и могу сказать я. — О-о!

Передо мной широкими волнами раскатываются километры льна, шёлка и канвы всех расцветок. Закручиваются серпантины мулине, цветными котятами нежатся клубки шерсти. В отдельных витринах щерятся иглы всех мастей: для вышивки, для штопки, для бисера, для лент, для кожи… Притягивают взор лорнеты ножницы, манят округлостями пяльцы. Эдем. Седьмое небо. Эльдорадо.

Только ведь я всего не унесу, сколько хочется.

Но всё равно, всё равно… Моё сердце тает, и понять его может только вышивальщица. Сейчас я готова простить Маге даже то, что он со страдающей миной усаживается на предложенный продавщицами — конечно, хорошенькими — стул и всем своим видом показывает, что, конечно, готов ждать меня хоть до морковкина заговенья, но, боже мой, какая скука сопровождать этих женщин… И демонстративно чуть не засыпает от этой скуки.

Самое обидное, что из того, что здесь предложено, мне сейчас ничего не нужно. Но злобный зверь хомячок, известный каждой запасливой домохозяйке, искушает меня купить «ну хоть что-нибудь», лишь бы не выходить с пустыми руками и не жалеть об упущенном. Подавив вздох, припоминаю, чего именно не хватает в рукодельной шкатулке, и выбираю уже целенаправленно, стараясь не поддаваться соблазнам. Хомячок внутри меня тихо бесится, но я наступаю ему на хвост и велю замолчать.

Ограничиваюсь несколькими мотками пряжи, декоративными шнурами, и десятком пасм мулине. Не удержавшись, прихватываю дорожный набор, из тех, что берут с собой на всякий случай — пуговицу, например, пришить, прореху заштопать. Как будто мне в Квесте будет до пуговиц… Неважно, это уступка грызуну. А вот из этих декоративных бусин можно будет наделать фенечек, заодно и Гелю к делу пристроить: возня с мелкими ярко раскрашенными предметами не только улучшает моторику, но и подкорку оживляет.

Ну, всё, говорю сама себе, потому что снова чувствую неприязненный, ощутимый взгляд, так и высверливающий позвоночник. Позволяю раскрутить себя на неплохую сумочку, убеждая, что это исключительно для того, чтобы не нести покупки в руках, и, наконец, расплачиваюсь. Хозяйки разочарованы, как и я, но что поделать. Будь моя воля, я бы снесла отсюда не меньше половины товаров…

Выхожу с блаженненькой улыбкой на устах. Мага, наконец, не выдерживает.

— Женщина, ты купишь, наконец, что-то для себя лично или нет? Что-нибудь, по-настоящему ценное? Отвести тебя снова к Мишелю? Если уж ты столь щепетильна, расплачивайся за себя сама, я даже заходить не буду, чтобы тебя не смущать.

— Не надо, — отказываюсь я. — Хотя спасибо, конечно…

Ох. Кажется, я его поблагодарила. Сама не заметила, как с языка сорвалось.

Он смеряет меня негодующим взором.

— Ты совершенно разрушаешь мои стереотипы. Женщина должна быть корыстной, неблагодарной, падкой, как сорока, на всё звенящее и блестящее и… Я не ослышался? Ты сказала мне «спасибо»?

— Ослышался. Я абсолютно неблагодарная. И не хочу рушить стереотипы, даже твои.

Я всё ещё не могу согнать улыбку, а в таком настроении становлюсь удивительно благодушной.

Мага смотрит оценивающе. Хочет воспользоваться моим хорошим настроением, что ли? Очередную каверзу подстроить или гадость сказать? Морально я готова ко всему, кроме того, что слышу затем.

— Ива, — говорит он, и от неожиданности я останавливаюсь. — Да, я так тебя называл когда-то, и ты не возражала… Я приношу извинения за вчерашний инцидент. Я вёл себя безобразно, признаю к собственному стыду. У меня есть перед тобой только одно оправдание: я ревновал и думал, к тому же, что ты водишь меня за нос. Прости.