Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Россия дважды покорила в нынешнем столетии сию Финляндию. И по Абовскому миру уступила обратно до реки Кюмень, вследствие чего нынешний королевский дом получил шведскую корону. – напомнила еще раз Екатерина. – Следовательно, тогда закончились все замыслы о независимости Финляндии. Сим заявлением стараются сбить с пути финнов, но такова ли была признательность и попечение Швеции о них в тяжелые времена. Что-то не припоминает Густав о том, как в несколько лет неурожая, поразившего Финляндию, случился бы великий голод промеж финнов, кабы Россия не открыла им своих житниц…

- Спренгпортеном попрекает, в измене обвинив оного.

- Да! Только запамятовал Густав, что в день вступления генерала в русскую службу, от лица короля Спренгпортена поздравил его же министр, - подумала и добавила, - да и после изъявлял ему самое дружеское расположение.

- И про турок… про союз… - не забывал Храповицкий.

- И про Оттоманскую Порту… - кивнула императрица. – Ссылается на союз с ними в силу договора 1739 года. Только не все земные обитатели забыли, что первым же артикулом Абовского мира, заключенного в 1743 году, объявлены недействительными все трактаты, которые могли быть противны этому мирному договору. Видно, как король сам относиться к соблюдению договоренностей, и как должно понять его уверения в дружбе с 1772 года и его приезды в Петербург и Фридрихсгам. А ныне предлагает себя в посредники! А где беспристрастность – главная добродетель посредника? Он вдруг вспомнил Карла XII и его дружбу с турками. А нынешние турецкие министры и сам султан знают ли, что Карл XII существовал на свете и кто его преемник? Известно только, что тот самый Карл был в тягость туркам, и что они, сбыв его с рук, были очень рады! А ныне требует всю Финляндию от России за убытки. Пусть от Порты получает платеж. За то Россия может от него требовать удовлетворения за все оскорбления, за причиненный вред, за чрезвычайные вооружения и за остановление отправлявшегося на Средиземное море флота.

По окончании двухмесячного труда Екатерина сама заботилась о правильности переводов. Особенно на французский. Ей льстило внимание посланника Парижа графа Сегюра:

- Ваше величество, - низко склонился он перед ней, ознакомившись с «Возражениями». – нота шведского короля и его декларации написаны очень обыкновенным вороньим пером, а то, что я прочел, пером орлиным!

Слова посланника бальзамом пролились на радостную сочинительницу. Но Екатерина выпытывала у Храповицкого, не говорил ли француз еще чего-нибудь.

- Указал на некоторые ошибки грамматического свойства, а также то, что во французском варианте видна немецкая конструкция изложения. – Сообщил секретарь доверительно.

- Ошибки исправить! – приказала. – А что касается остального, так на немецком писано, и должно видеть, что сие есть перевод. Здесь изящества особого не надобно! Раздать брошюру всем дипломатам держав, что с нами пребывают в лучших отношениях, а также разослать в Европу - Гримму, Циммерману, Броуну, Польману и Гинцелю.

- А Англия? – спросил Храповицкий.

Екатерина задумалась ненадолго, потом тряхнула головой:

- Что касаемо английского посланника, устроить так, чтобы экземпляр этой «пьесы» попал к нему как бы случайно!

- Слушаюсь, матушка.

Не все было так гладко и складно в этом сочинении. Кое-кто и заметил:

- Только высокое звание писательницы могло предохранить эту брошюру от публичной критики!

Кое-где и лукавила императрица. Вслух-то порой высказывалась куда более откровенно. Хотя бы о той же Финляндии:

- Да сдалась она мне… Нужны мне ее камни, да болота…

Только закончила занятия литературой, как пришли дурные вести из Копенгагена. Датское войско покинуло территорию Швеции, отступив в свои пределы.

- Хороши союзнички! Верно, что царь Петр никогда особо не доверял им. – Вспыхнула гневом Екатерина. – Канцлер Бернсторф ведет себя, как подданный короля английского, фельдмаршал Гессенский только и думает о том, как дочь свою пристроить за наследного датского принца, а тот, пленен англичанами и восхищен прусской дисциплиной, к нам прилепился лишь для завоевания! Знает, что при союзе с Англией и Пруссией будет во всем им повиноваться. – Всем датчанам крепко досталось от императрицы.

- И эти туда же! – разошлась Екатерина, имея в виду Англию и Пруссию. – Английский министр Элиот поначалу слишком сильно кричал, вступаясь за шведов, а потом, мундир надев, вовсе соединился с Густавом. Это ли не участие в военных действиях супротив России? А Фридрих-Вильгельм II? Считает достаточным, что Густав делает какие-то там шаги к примирению! При том пруссаки тайно готовят вторжение в Померанию, Голштинию и Лифляндию. Устрашить нас вздумали?

Громко хлопнула в ладоши:

- А ну, собрать мне Госсовет! Хочу общее мнение выслушать.

Брюс, Панин, Вяземский, Остерман, Воронцов, Стрекалов и Завадовский высказались отклонить посредничество Англии и Пруссии, согласившись лишь за ведение подобных переговоров с участием Дании и Австрии. Про самого Густава все были единодушны:

- Со шведским королем трактовать не возможно, ибо на его слова и обеты положиться нельзя!

Совет предложил турецкую войну обратить в оборонительную, изготовиться к войне с Пруссией и заключить союз с Францией, а также другими Бурбонскими домами:

- Не унывать, ни бояться не должно: Россия без всякого напряжения имеет 300 000 человек войска!

Осторожный граф Шувалов противился:

- Принимая во внимание тяжелое ныне состояние финансов, новая война будет весьма обременительна для нас. Успокоим Англию и Пруссию теми заверениями, что на шведские земли мы не претендуем, а лишь хотим восстановления прежней формы правления. По Англии, желательно заключить торговый договор, а вот от союза с Францией, связанной и со Швецией и с Турцией следует отказаться, как от вредного нам.

- Этого кого я должна успокаивать? – разозлилась императрица, - Короля прусского? За то, что земли им вернула в 1762 году? За то, что пособие оказала в деле баварском? Буде два дурака не уймутся, - имея в виду королей Швеции и Пруссии, - то станем драться! Графа Румянцева-Задунайского обратить для наступательной войны на Пруссию, чтоб отнять те земли, что я ему отдала!

Неожиданно Шувалова поддержал фаворит Мамонов, до сей поры отсиживавшийся молчком:

- Не следует по моему разумению, прусский двор упрекать в возвращении земель.

- Да что ж это такое! – всплеснула руками императрица, на глазах показались слезы. – Неужели мои подданные, видя обиды чинимые мне королями Пруссии и Англии, не смеют сказать им правды? Разве вы им присягали? Нечто не видите, что чем больше им уступают, тем более они требуют.

Шувалов с Мамоновым потупились.

- Повелеваю! – решила Екатерина, - наскоро потребовать изъяснений от дворов английского и прусского в самых умеренных изречениях. Действия их министров признать пристрастными, а потому отказаться от услуг сих дворов в медиации . Учтиво изъясняясь – показать всем зубы! А сами меж тем к зимней кампании готовиться будем. – За перо взялась. – Циммерману, пожалуй, отпишу, как Густав не перестает меня удивлять – ко всем адресуется – ко французскому двору, к английскому, к испанскому, к прусскому, к штатам генеральным, к королю датскому… Ко всем вместе и к каждому порознь, кроме меня, от которой мир зависит!

Глава 13. Дела семейные.

«День всякий днем вчерашним наставляется»

Публилий Сир

Веселовский с внучкой по-прежнему проживал в Хийтоле. Лето сменилось осенью, багрянцем да золотом наполненной, а там и листочки облетели все, одни ели-сосенки зеленеть остались. Дожди пошли, да все холодало и холодало. Глянь и морозец ударил первый, хрустящий. Ольга уже пообвыклась, по-русски говорить стала совсем чисто. Щебетала все, деда веселила. Так хорошо ей было здесь, после всего, что выпало на долю девичью. Лишь иногда набегала тень на ее прекрасное личико, хмурилась Ольга, вспоминала былое. Да о Пете своем грустила. Полковник отставной Алексей Иванович по первому времени вовсе боялся отойти от внучки – опасался. А после привык – ничего беды никакой не предвещало. Война совсем остановилась, шведы покинули русские пределы, да и наше воинство, гвардия прежде всех, на квартиры потянулись зимние. Но, о кампании будущей не забывали. Готовились. Стали и Алексея Ивановича привлекать к службе. Указ вышел царицын: «Которые старые, да увечные, при штабах находиться можно. Рекрутов обучать, да офицерство молодое». Так было Высочайше сказано. Делать нечего, пришлось и старому Веселовскому в Кексгольм отправляться. Одна забота – как тут внучка без него?