Василий Мудрый - Николай Иванович Смирнов

осушке болот. Но те каналы заросли кустарником и заплыли илом. Нужно все начинать сначала и делать так, чтобы болота давали народу пользу…

Беспокоясь об осушении болот, мы с колхозниками в то же время думали о том, чтобы не нарушить сложившееся в природе равновесие, не нанести вред водной системе. Надо сохранить лес. Больно смотреть, что кое-кто у нас бесшабашно относится к лесу, рубит подряд и молодняк, мало заботится о посадках…»

Действительно, генерал Зелинский заботился в свой век о прибылях поместья и был, управляя этими угодьями, прав. Не его вина, что в годы междоусобиц все пришло в запустение. И генерал Корж в свою очередь вновь начал мелиорацию для блага Беларуси и земляков своих.

Записи Василия Захаровича свидетельствовали о его интенсивной деятельности, он часто раньше полуночи не возвращался: «был домой в 24 часа», «Воскресенье. В пять часов утра погода мягкая. Едем в лес». И тут же следовало замечание бережливого хозяина: «Эх, лес, лес! Если бы ты мог рассказать человеку, сколько пользы приносишь ему и окружающей природе, как украшаешь и обогащаешь землю и самого человека! А он этого не хочет понимать».

И Корж с возмущением описывал, как вальщики не щадили молодняк, губили подлесок, крайне нерационально разделывали ценнейшую древесину. Он всегда думал о будущем лесов, спорил, доказывал, вставал на их защиту, лично вмешивался и пресекал злоупотребления и расхитительство. А как это актуально уже в наши, «рыночно-коммерческие» времена!

Вновь перечитав роман «Русский лес» Леонида Леонова, Корж в связи с этим размышлял: «Мне кажется роман нужно было писать смелее, глубже вскрывать недостатки в этом большом, государственном деле. А мы тем временем уничтожаем леса и опустошаем природу».

Бывая вечерами в избах колхозников, Корж видел, что единственное освещение у них — керосиновые лампы. А у некоторых — коптилки, плошки, иногда и лучина. Так же, как и в былую старину. Но ведь есть села в районе, где сияет электрическая лампочка.

«А почему бы у нас не провести электричество?» — думал Василий Захарович, — да и не только для освещения хат. Электричество должно двигать моторы на фермах, токах». Председатель, который был до него, пытался кое-что предпринять в этом отношении, но оставил дело не завершенным.

Поехал Корж в Микашевичи (бывший районный центр) посмотреть удобрения и поговорить с Бельсельэлектро о строительстве электростанции. Нужно было и головотяпов привлечь к ответственности: всучили колхозу испорченный двигатель, а правление, считай, выбросило на ветер 100 тысяч рублей. И ни денег, ни света. Там же Василий Захарович вынужден был кое с кем даже поругаться, и хоть испортил себе настроение, но и другим дал почувствовать, как надо относиться к своим обязанностям.

Пора уже отрешиться от равнодушия и безразличия к делу, которое тебе поручено. «Это же безобразие», — решительно заявил он тогда некоторым, «засидевшимся» в своих руководящих креслах, чиновникам.

Возвращаясь из Микашевичей, Корж заехал на станцию и увидел, что удобрение, которое колхоз выхлопотал с величайшим трудом, свалено под откосы и приходит в негодность. «Общенародное — значит, ничье!» — с досадой подумал Василий Захарович.

Поговорил он тогда «по-свойски» с начальником станции, ответ которого был один: «Сараев нет, построить их я не могу, не имею для этого средств». А кто же будет строить? Выходит, колхозники. Опять замкнутый круг!

Приехал Василий Захарович в правление колхоза, и решило руководство после «разговора по душам» послать на станцию бревна, людей, чтобы они построили сарай для удобрения, иначе предстояло возить на поля почти пустой шлак. И это на такое большое расстояние! Откуда же тогда богатым трудодням браться?!

Из дневника В.З. Коржа: «Я стучусь во все инстанции, прошу, настаиваю, требую. Начальник Республиканского управления электрификации обещает смонтировать колхозную электростанцию. Начальник Белорусской железной дороги заявил, что поможет со строительством хранилища для удобрения на станции, выхлопотал семян, выпросил мелиоративную технику. Не так легко это. Но я должен выполнить свои обязанности перед колхозниками, которые ожидают от меня очень многого. Ведь нужно начинать все сначала. Электростанция, семена, животноводство, и все-все, куда ни посмотришь, необходимо налаживать и переделывать. Для этого всегда надо быть на месте. А кому мотаться по организациям? Без этого пока не обойтись…

Многое нам обещали в районных, республиканских организациях и уже помогали. Но мы не ждали, когда нам преподнесут все на тарелочке. Прежде всего, сами впрягались, работали в полную нагрузку, искали внутренние резервы укрепления и подъема экономики».

Думая о строительстве кирпичного завода, электрификации сел, Корж вместе с членами правления не забывал главную проблему — хлеб насущный. Весна приближалась. Надо было готовиться к севу. Урожаи в тех краях до этого были низкими: 5—7 центнеров с гектара. А где выход? Только мелиорация. Болота должны стать золотым дном, основой колхозного изобилия.

Были и другие проблемы. Что представлял собой колхоз имени Ворошилова в 1954 году? 1000 гектаров пашни и больше десяти тысяч гектаров леса, болотистых лугов и трясины. И на этой земле жило около тысячи семей. Выходило по гектару общественной пашни на семью. Очень мало, если учесть, что в полевой части Минской области на колхозную семью приходилось 5, а то и 10 гектаров колхозного поля.

Василий Захарович не менял свой стремительный, деловой ритм жизни.

Из записей В.З. Коржа: «17 марта 1955 года. Четверг был днем тяжелым. Ходить по учреждениям в Минске и так вообще-то вещь неприятная, а ведь ночь не спал, поспал только часа полтора. Побывал в Министерстве мелиорации насчет Двинского канала. С главным инженером рассмотрели план, откуда его начинать и куда вести. Но это пока проекты… Надо еще много лазить и говорить… Побывал в Белкоопсоюзе, на базе кое-что достал, но фугостанок, который там стоит, нам не дают, а он нам нужен дозарезу. В Министерстве местной промышленности взял ордера на мельницу…»

Через несколько дней в его записях буквально крик души:

«Как это надоедает клянчить. Душа уже хочет видеть, что делается в хозяйстве». И переживания от встреч, как говаривал столь импонировавший ему Александр Суворов «… с немогузнайками, лживками, лукавками», а то и попросту с глупостью, и вечно встающий сакраментальный вопрос: «Когда же сам народ хозяином станет? Как приятно, когда человек все выполняет по-человечески…»

Однако и ничто человеческое Василию Захаровичу не было чуждо. Он мог оценить прекрасное: «27 марта 1955 года. В воскресенье побывал в театре, посмотрел «Коварство и любовь». Это старинная заграничная вещь, но артисты в Белорусском художественном театре играют так искусно, что хочется от души сказать им спасибо,