Черный Дракон - Денис Анатольевич Бушлатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Надеюсь, — давит из себя Коннор, — убийца из тебя получше чем цирюльник.
— Хочешь и это на себе опробовать? — Блез хмыкает у него за спиной и зарывает пальцы в волосы, чтобы загладить их на сторону и добраться до чистой части головы. К его чести, отмечает Коннор, делает он это хоть и уверенно, но без грубости. — На кой хер я тогда стараюсь?
— А как же ты сам выберешься из города? — вновь отмирает Ада, уже забравшаяся на кровать с ногами. — У тебя… — она вдруг пунцовеет, жмется, но все же заканчивает: — есть документы?
Угрюмо сидящий как можно дальше от них с того самого момента, как вернулся наемник, Ричард на секунду поднимает глаза. Коннор и сам подбирается, ожидая его ответа на вопрос, что, хоть и был действительно важен, на фоне прочего не приходил в голову ему самому.
Прежде ему не доводилось в действительности общаться с рабами. Среди знати Делориана, что окружала его с самого рождения, особенно почитались те, кто мог позволить себе держать в доме нанятых, а не купленных слуг, и все же он знал, что рабы в империи не имели документов — привилегии имперских граждан. Их получали лишь те, кому удавалось выкупить себя у хозяев или обрести свободу иным способом — и вовсе не тем, которым воспользовался Блез.
— Только поводок и кожаный ошейник, — тот встает сбоку от стула и становится виден неподвижному Коннору хотя бы краем глаза, — когда остаюсь один, я натягиваю их и тоскую по Мавру, — одной рукой он сжимает голову под подбородком и заставляет чуть запрокинуть ее, пока кисть осторожно касается висков. Голос его становится серьезнее: — У меня есть клеймо Триады, принцесса, это единственные мои документы, по ним я могу разъезжать по всей империи.
— Но ведь если покажешь метку — Мавр узнает, где ты сейчас?
— На это я и надеюсь. Думает небось, я сразу в Теллону собрался, а в Транос двинул, чтобы пиратской помощью против него заручиться. Искатели Дракона скоро про Двинтилий узнают, ну и до него слухи дойдут, а ему между делом кто доложит, что меня в другой стороне видел. Сюда бы ни один дурак не сунулся, ищи он Дракона, вот и Мавр пусть не думает, что я этим промышляю. И ищет меня в стороне от тайников, мне не жалко.
— Так это что, — подает голос Коннор, — тебя и в самом деле из города выпустят по одной только метке? И даже без бумаги, где имя твое и куча печатей?
— Представь себе, — совершенно спокойный наемник оказывается перед ним. — А в последний раз мое имя на имперской бумажке с печатями писали, когда Триаде продавали.
— Интересно, — Коннор щурится от мельтешащей перед лицом руки в короткой перчатке, — настоящее писали или то уже, которое ты себе придумал?
— Настоящее. Это я придумал уже в Триаде.
За спиной наемника Коннор улавливает движение, с которым Ада придвигается к ним на кровати.
— Почти все теллонцы, кого здесь встречал, себе что новое придумывают, чтобы среди других не выделяться. А у тебя вон как, — он подбородком указывает на провисший ворот чужой рубашки, под которым становится видна кожа ниже ключиц, — вижу, Сердце Терры на груди себе наколол. Куда уж больший символ Теллоны, чем ее герб и знак Первых богов? Да и акцент какой остался за столько-то лет в империи. Восемнадцать? Могу поспорить, у большинства тех, кто из Клермона в жизни не выезжал, и то слабее.
— К чему клонишь, почти не рыжий?
— Понять не могу, с именем-то тебе чего скрытничать?
— Для заказчиков имперских, — наемник выпрямляется, выгибая затекшую спину и осматривая работу со всей критичностью. — Брови тоже надо, а то совсем на идиота похож.
— А давно заказчики стали убийц в Триаде нанимать не по заслугам, а по именам? Разве только у тебя случай совсем особый…
Коннор испуганно дергается, когда на сидение прямо между его разведенных ног со стуком опускается носок чужого сапога. Одной рукой Блез для устойчивости опирается о свое согнутое колено и оказывается так неудобно близко, что Коннор может сосчитать каждую его ресницу.
— Ты не стесняйся, — подбадривает наемник с издевкой в голосе и сдвигает сапог еще ближе, заставляя Коннора всем телом вжаться в спинку стула, — расскажи-ка про мой случай, умник.
Пока он кажется полностью увлеченным кистью, мелкими мазками скрывающей рыжие брови под слоем травяной каши, Коннор невольно бросает взгляд за его спину. Из-под пальцев Ады выскальзывают новые пряди ее собственных волос, и несостоявшаяся коса падает на грудь, а глаза у нее становятся совсем круглыми, будто плошки. Даже Ричард на миг отбрасывает все напускное безразличие и хмурится — смущенно и недоумевающе.
— Могу вспомнить разве только одно теллонское имя, которое б так оскорбляло имперцев и было похоже на то, каким ты называешься, — Коннор стоически держится и не показывает смущения, даже когда напоследок, прежде, чем Блез отстраняется, прямо по его лицу проскальзывает по обыкновению не удержавшаяся под шнурком прядь чужих волос.
— Да не тяни ты, — наемник отходит и ухмыляется. — Хоть так помяни Первых богов, имперский цветочек.
— Беленус. Так ведь тебя мать твоя назвала?
— Больно набожная была, — наемник стягивает перчатки, — из тех, для кого коверкать божье имя почти что преступление. Раньше, в Ферране, даже сокращать его при себе не давала. Хотел бы я посмотреть на ее лицо, узнай она, что я с ним теперь делаю. Вот и подумай, кто бы из троебожников стал свое дело Беленусу доверять? Времени у тебя как раз с полчаса, а потом голову мыть вали.
Уже позже, наедине с собой в темной и холодной ванной комнате, Коннор вспоминает что-то странное, едва уловимое, изменившееся во взгляде и голосе наемника в тот самый момент, как он услышал вопрос о матери. И странным оно было вовсе не само по себе, скорее от того, что, сколько бы раз прежде не упоминал он сам свою продажу матерью работорговцам, даже в те мгновения Коннор не замечал за ним того же, что заметил сейчас, спросив всего лишь про имя. И сейчас, столько времени спустя, он все еще набит тайнами и неясностями больше, чем старый матрас клопами, и это не дает Коннору покоя. Стоит ему лишь подумать, что все начинает проясняться, как
