Совьетика - Ирина Маленко

– Мама, мама, посмотри на этого мальчика! – зашептала я. – Он, оказывается, еще жив!

Я посмотрела на переднюю скамейку. А он совсем не изменился, только немного поправился…

Володя Зелинский, терский казак из Грозного, выступал 5 лет назад на той самой Спартакиаде, и я тогда ужасно возненавидела его – за то, что он у того моего земляка выиграл… Воспоминания детства хлынули в мою голову нескончаемым потоком. Как он, худенький, смуглый до черноты, с красивым злым лицом, к негодованию трибун, выбивал одного нашего земляка из соревнований за другим. Он был очень талантлив – я помнила, какой он прекрасный спринтер, но с тех пор я ни разу не слышала о нем. Где он был все это время, что происходило в его жизни?

Я была глубоко взволнована – сама не зная, почему.

Прислушавшись к разговору гонщиков, я поняла, что в самом начале сентября они будут на нашем треке – каким жалким ни было его состояние в тот период, но некоторые соревнования на нем еще проводились. Вот и в сентябре там предстоял чемпионат страны для спортсменов-армейцев,- как они называли его между собой, «вооруженка» .

И мне вдруг так захотелось увидеть его снова, увидеть, как он выступает, узнать, что было с ним за все эти годы, вообще узнать его поближе – ведь он был частью моего детства!- что я сказала маме:

– Мам, пойдем с тобой в сентябре на эту «вооруженку»! Ну, опоздаю я на пару дней в институт, ничего страшного, раз в жизни можно…

Мама посмотрела на меня с удивлением – не потому, что я предложила ей пойти на какие-то, в общем, незначительные соревнования, а потому, что она почувствовала это мое волнение.

Но я никому – не то, что ей, а даже себе самой!- не созналась бы в зарождающихся у меня в тот момент чувствах. Ведь они противоречили выработанным мною для себя принципам.

Через пару недель наступил сентябрь. Дни еще были теплыми, а вечера и ночи – уже прохладными. Сентябрь – мой самый нелюбимый месяц в году, еще со школьных времен. Но в том году я этого не замечала. Нарядившись, согласно нашей местной традиции, в свои самые лучшие платья, мы с мамой в назначенный день сидели на трибуне нашего старого трека…

Здесь мы сразу бросились всем в глаза, потому что зрителей практически не было. Не только велосипедисты, но и их тренеры пытались произвести на нас впечатление. Я принесла с собой свой фотоаппарат, чтобы запечатлеть спринтера Зелинского – да не просто фотоаппарат, а с одолженным по такому случаю с маминой работы гигантским фоторужьем, что вызвало среди спортсменов веселый переполох!. Моя мама очень понравилась его тренеру – жгучему одесситу Матвею Георгиевичу.

Весь трек скоро понял, за кого мы болели.

И тогда я увидела прежнего Зелинского, во всей его спортивной красе. Я смотрела, как лихо, как бесшабашно, как отважно побеждал он своих соперников одного за другим – и поражалась, почему же он до сих пор ни разу не стал чемпионом страны! Ведь у него такой редкий в спринте талант, такое чувство тактики, такая скорость!

…Как мы узнали позже, ларчик просто открывался – у него, оказывается, до сих пор не было подобных амбиций. Он работал на треке – как другие работают в офисе: зарабатывая сборной все эти годы положенные очки и довольствуясь позицией твердого «середнячка». Его больше интересовало как получить квартиру, нежели медали и чемпионские звания. Теперь он квартиру в Одессе уже себе заработал и успокоился на достигнутом. Ему уже было 24 года, и он собирался скоро повесить велосипед на гвоздь.. Если бы не встретил нас…

У него просто никогда в жизни не было собственных болельщиков. Мы оказались первыми. И это произвело на него огромное впечатление.

Вдохновение – великая вещь! Это я знаю по себе. Впервые в жизни, не считая ранней амбициозной юности, Зелинскому вдруг захотелось побеждать и блистать на треке. И он начал побеждать – да еще как!! Его товарищи по сборной не узнавали его. Даже Матвей Георгиевич таращился на него так, словно впервые в жизни его увидел. Его выступление на скромной «вооруженке» было вполне достойно Олимпийских игр.

Разве я могла от такого оторваться и уехать в Москву, не дожидаясь финала! К своему собственному ужасу, я услышала, как говорю маме:

– Мама, я хочу с ним познакомиться!

Случай предоставился в последний день, когда мы принесли на трек отпечатанные нами фотографии.

– Привет прессе!- закричал снизу Матвей Георгиевич.- Для нас фотографии есть?

Мама кивнула, что есть. И Матвей Георгиевич махнул первому попавшемуся под руку своему гонщику – это оказался Зелинский:

– Володя, сходи, забери!

И уже через минуту новоявленный чемпион «вооруженки», сам еще не привыкший к своему новому статусу, смущаясь и краснея, сидел с нами рядом на трибуне…

…Мы говорили только минут 15. Но я долго еще с улыбкой вспоминала этот разговор, садясь в электричку и отправляясь наконец в Москву. То, как на прощание они с Матвеем Георгиевичем на пару кричали нам с полотна трека, махая руками, типично одесское:

– Берегите себя!

Шел дождь, велогонщики должны были покинуть наш город завтра. А я уже думала о том, как поеду в январе на зимний чемпионат страны в Крылатское…

В Москве, к моему удивлению, меня встретили переполохом. Я не думала, что меня вообще кто-нибудь хватится – за 4 дня!

– Где ты была? – завопила Лида с порога, – Тебя по всему институту ищут! Тебя посылают в Голландию.

Я сначала подумала, что это ее вечное и неисправимое чувство юмора. Но Лида говорила, оказывается, правду. Меня и еще 3 студентов – я самая старшая по возрасту – действительно собирались впервые в истории нашего вуза отправить на 2 месяца по обмену в кап. страну…

Я была ошарашена этой новостью. Даже не могу сказать, что я обрадовалась. На Запад я никогда не стремилась. Он меня не интересовал. У меня не было преклонения перед джинсами и жевательной резинкой и интереса к закупке бытовой аппаратуры.

Я больше была озабочена мыслью, а почему решили послать именно меня. Ведь хотя я и отличница, мало ли у нас отличников, зато я никогда не занималась активно общественной работой, не занимала никаких комсомольских должностей и не выступала на собраниях с речами. Так почему же именно я?

Оказалось, все объяснялось намного проще: Михаил Евсеевич, который уже официально стал руководителем моей будущей дипломной работы, как я упоминала, был в очень дружеских отношениях с нашим «Рейганом». И он меня ему рекомендовал… Я еще не поняла, что критерии изменились. Что, возможно, как раз наоборот, будь я комсомольской активисткой – не формально, а искренне- никто бы меня туда не послал.

Началась ужасная суматоха. До отьезда необходимо было собрать кучу характеристик, пройти полный медосмотр и инструктаж в КГБ по тому, как себя надо вести за границей.

С характеристиками дело уладилось быстро: наш групповой комсорг посоветовала мне написать характеристику на себя самой, а она ее подпишет. Собрав необходимую кучу бумажек, я побежала к нашей институтской медсестре.

– Пошлите меня на медосмотр в нашу поликлинику. Меня тут вместе с еще 3 нашими студентами в Голландию посылают…

– Нет-нет, их посылают в другую страну!- уверенно сказала медсестра, – В Нидерланды.

……

Инструктаж оказался менее глупым, чем я предполагала. Если честно, даже совсем не глупым. Не было на нем никакои истерии, никакого запугивания. Совсем не так, как в знаменитой песне Высоцкого. Очень спокойный, с умным лицом мужчина средних лет вполне нормальным тоном рассказал нам, чего за границей лучше не делать и почему и с какими неприятностями можно столкнуться и как в таких случаях поступать.

– Лучше никуда не ходить по одиночке и не общаться с нашими эмигрантами.

Бывают иногда и провокации в магазинах: вам могут что-нибудь подложить в сумку, а потом устроить скандал и вызвать полицию: мол, советский гражданин украл такой-то и такой-то предметы. Не участвуйте в местных демонстрациях, не подписывайте никаких воззваний. Вот, пожалуй, и все. Руководствуйтесь собственным здравым смыслом, вы же не маленькие. Если вам что-то кажется подозрительным, держитесь от этого подальше. Если возникнут какие-то проблемы, всегда обращайтесь в наше посольство и консульство.

Не так страшен КГБ, как его малюют. Особенно когда его малюют все одни и те же лица – и именно те, в отношении которых он нас предостерегал…

Я пыталась вспомнить, что я знаю о Голландии с детства. Ну, кроме коньков, тюльпанов, художников, Петра Первого и мельниц, а также первой в мире буржуазной революции и наличия колоний и участия в работорговле. Вспомнились советская детская книжка об осаде Лейдена – «Кеес- адмирал тюльпанов» и мемуары Арда Схенка.

Перед поездкой я постаралась прочитать как можно больше о стране, которую я должна была увидеть. Картина получалась устрашающая.

«Нидерланды – член НАТО. На голландской земле размещены американские «крылатые» ракеты», – сообщал мне справочник «Страны мира». Я чувствовала себя как перед выходом в открытый космос. Причем без скафандра. Вадим Николаевич! Михаил Евсеевич! За что же вы меня так? Разве нет на Земле приличных стран?