Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918 - Пайпс

* * *

Хотя Чехословацкое восстание и не было направлено против большевистского правительства, оно стало самым серьезным военным испытанием для большевиков с момента подписания Брест-Литовского договора. Месяц за месяцем шли пустопорожние разговоры, а Красная Армия все еще оставалась в основном на бумаге. Вооруженные силы большевиков в Сибири состояли из нескольких тысяч «красногвардейцев» и примерно такого же числа прокоммунистически настроенных немецких, австрийских и венгерских военнопленных. Эти разношерстные формирования, не имевшие централизованного командования, не представляли никакой угрозы для чехословаков. В отчаянии советское правительство обратилось в конце июня в Берлин за разрешением вооружить немецких военнопленных для борьбы с Чешским легионом71.

Именно чехословацкое восстание наконец заставило большевиков всерьез взяться за создание армии. Бывшие царские генералы, заседавшие в Высшем военном совете, уже давно убеждали их отказаться от идеи полностью добровольной армии, состоящей исключительно из «пролетарского элемента», и ввести всеобщую воинскую повинность. Учитывая структуру населения России, подавляющее большинство в такой армии составили бы крестьяне. Поскольку не было никакой реалистической альтернативы, Ленин и Троцкий вынуждены были преодолеть свое неприятие идеи регулярной армии с профессиональным офицерским корпусом во главе и крестьянской солдатской массой. 22 апреля правительство выпустило распоряжение всем гражданам мужского пола в возрасте от восемнадцати до сорока лет пройти восьминедельную военную подготовку. Распоряжение касалось рабочих, учащихся и крестьян, не участвующих в «эксплуатации», то есть не использующих наемного труда72. Это был первый шаг. 29 мая Москва объявила всеобщую мобилизацию, которую предполагалось осуществлять по этапам. Первыми должны были явиться на призывные пункты рабочие Москвы, Дона и Кубани — 1896 и 1897 годов рождения; затем — рабочие Петрограда; после этого очередь должна была дойти до рабочих железных дорог и служащих. Срок прохождения военной службы должен был составить шесть месяцев. Крестьян этот призыв пока не касался. В июне жалованье солдата было повышено со 150 до 250 рублей в месяц и была сделана первая попытка ввести стандартную униформу73. Одновременно правительство начало добровольную регистрацию бывших офицеров царской армии и открыло Академию Генерального штаба74. Наконец, 29 июля Москва издала еще два декрета, заложивших основы того, что впоследствии стало известно как Красная Армия. Одним из них вводилась принудительная военная служба для всех мужчин в возрасте от восемнадцати до сорока лет75. Таким образом можно было поставить под ружье более пятисот тысяч человек76. Вторым декретом предписывалась обязательная регистрация всех офицеров старой армии (с 1892 по 1897 год рождения) по обозначенным округам; уклонившихся от регистрации ожидал суд Революционного трибунала77.

Так родилась Красная Армия. Организованная с помощью профессиональных офицеров, которые вскоре заняли в ней почти все командные должности, она по своей структуре и дисциплине была, естественно, очень похожа на армию Российской империи78. Единственным нововведением стали в ней политические комиссары, которые назначались из верных большевиков-аппаратчиков и несли ответственность за лояльность командования всех уровней. Выступая перед Центральным исполнительным комитетом 29 июля, Троцкий с самоуверенностью, так вредившей его популярности, заверил тех, кто выражал беспокойство по поводу надежности бывших царских офицеров, именовавшихся теперь «военными специалистами», что всякий из них, задумавший предательство против советской России, будет тут же расстрелян. «При каждом специалисте должен быть комиссар справа и слава, с револьверами в руках»79.

Красная Армия быстро стала баловнем нового режима. Уже в мае 1918 года солдаты получали более высокие жалованье и хлебный паек, чем промышленные рабочие, выражавшие против этого протест80. Троцкий вновь ввел в армии показуху и традиционную военную дисциплину. Первый парад Красной Армии, в котором участвовали в основном латыши, состоялся 1 мая в Москве на Ходынском поле и представлял собой весьма унылое зрелище. Но уже в 1919-м и последующие годы Троцкий ставил на Красной площади такие тщательно подготовленные и отрежиссированные парады, от которых у старых генералов наворачивались слезы на глаза.

* * *

Чехословацкое восстание поставило большевиков перед лицом не только военных, но и политических проблем. В городах Поволжья, Урала и Сибири было полным-полно либеральной и социалистической интеллигенции, которой не хватало смелости противостоять большевикам, но которая готова была воспользоваться возможностью, предоставленной другими. В основном оппозиционеры были сосредоточены в Самаре и Омске. После разгона Учредительного собрания около семидесяти депутатов-эсеров уехали в Самару и провозгласили себя законным российским правительством. В Омске находился штаб центристов, предводительствуемых кадетами; здешние политики хотели оградить Сибирь от большевизма и от гражданской войны. Как только Чешский легион освободил от большевиков главные города центрального Поволжья и Сибири, интеллектуалы зашевелились.

Когда 8 июня чехи взяли Самару, депутаты Учредительного собрания, при большевиках находившиеся в подполье, выступили открыто, создав Комитет Учредительного собрания (Комуч) с директорией из пяти человек. Программными лозунгами Комитета были: передача всей власти Учредительному собранию и аннулирование Брестского договора. За несколько недель, которые за этим последовали, Комуч выпустил ряд декретов, выдержанных в духе российского демократического социализма и провозгласивших, в частности, отмену ограничений свободы личности и упразднение революционных трибуналов. Он также возродил органы местного самоуправления — земства и городские управы, однако сохранил и Советы, распорядившись провести в них новые выборы. Кроме того, Комуч денационализировал банки и заявил готовности признать внешние долги России. Большевистский декрет о земле, скопированный с аграрной программы эсеров, был оставлен в силе81.

Если Комуч считал себя правопреемником большевистского режима, то сибирские политики, находившиеся в Омске, ставили перед собой более скромные региональные цели. Они повели организационную работу в районах, которые чехословаки освободили от большевиков, и 1 июня 1918 года провозгласили себя правительством Западной Сибири.

Первоначально чехословаки не выказывали симпатий к российской антибольшевистской оппозиции82. Когда эсеры обратились к ним за поддержкой, они отказали на том основании, что единственной своей целью считают быстрое и безопасное перемещение во Владивосток. Однако, хотели они того или нет, им было не избежать участия во внутренней политической жизни России, потому что для достижения своей цели они вынуждены были входить в отношения с местными властями, то есть сотрудничать с Комучем и Сибирским правительством83.

Когда чехословаки восстали, в Москве были убеждены, что они действуют по распоряжению правительств Четверного согласия. И хотя не существует данных, которые подтверждали бы такое предположение, коммунистические историки впоследствии придерживались этой версии. Однако, по словам французского исследователя, просмотревшего все относящиеся к этому вопросу архивные материалы, «ничто не указывает на то, что французы были подстрекателями [Чехословацкого] восстания»84. Это подтверждает точку зрения Садуля, безуспешно пытавшегося еще в ходе событий убедить своего друга Троцкого, что французское правительство не несет ответственности за действия чехословацких войск85. Действительно, по крайней мере вначале, Чехословацкое восстание принесло неожиданное разочарование французам, ибо разрушило их планы переброски легиона на Западный фронт86. Не существует данных и о причастности к восстанию Великобритании. Коммунистические историки пытались также возложить вину на Масарика, однако в этой ситуации он пострадал больше всех, так как участие чехословаков во внутренних делах русских ставило под угрозу его намерение сформировать во Франции чешскую национальную армию*.

* «Напрашивается вывод, что никакое внешнее потворство или подстрекательство, будь то со стороны Четверного согласия или штаб-квартиры белого подполья, не играло сколько-нибудь существенной роли в принятии чехами решения поднять оружие против советской власти. Военные действия открылись спонтанно... ни одна из заинтересованных сторон к ним не стремилась» (Kennan G.F. The Decision to Intervene. Princeton, N. J., 1958. P. 164).

Но в чем бы ни состояла историческая правда, для Москвы было столь же естественно усматривать в действиях генерала Гайды руку Четверного согласия, как и для чехословаков считать, что приказы об их разоружении издаются под давлением Германии. Чехословацкое восстание окончательно закрыло для большевиков возможность экономического и военного сотрудничества со странами Четвертого согласия и толкнуло Москву (которая, впрочем, пошла на это довольно охотно) в объятия Германии.