Великая русская революция, 1905-1922 - Дмитрий Лысков

Но существует, и стандартно упускается из виду, фактор, вообще не имеющий отношения к внутренней ситуации в России — речь идет о глобальной пандемии «Испанки», которая с огромным числом жертв прокатилась по всему миру в 1918‑19 годах. Считается, что жертвами Испанского гриппа во всем мире стали от 20 до 100 миллионов человек, заражены были более 500 миллионов. Несмотря на то, что однозначных статистических данных о распространении «Испанки» в нашей стране нет, нет и никаких оснований полагать, что пандемия миновала Россию и не собрала свою обильную смертную жатву в воюющей стране. Куда больше верится в то, что в обстановке разрухи значительное число заболеваний не фиксировалось, или заболевания валили на «привычный» тиф. Оценить масштабы смертности от «Испанки» в РСФСР пытались в разных публикациях и, опираясь на доступные, но отнюдь не полные сведения, называли число умерших от 2 до 3 миллионов.

Глава 9. Военный коммунизм: до основанья, а затем…

1. Финансы. Галопирующая инфляция и возрождение натурального обмена

В первые месяцы своего существования Советская власть по объективным причинам не могла озаботиться сбором налогов и формированием государственного бюджета. С началом немецкого наступления, интервенции Антанты и Гражданской войны этот вопрос и вовсе отошел в теоретическую плоскость. Текущие финансовые нужды новой власти решались при помощи печатного станка.

Такое решение проблемы подсказывал весь предыдущий государственный опыт в области финансов — эмиссию бумажных денег начало и активно проводило для покрытия расходов бюджета еще царское правительство.

Вплоть до начала Первой мировой войны масштабы эмиссии в России определялись законом 1897 года, согласно которому Госбанк мог иметь не более 300 млн. руб. бумажных денег, не обеспеченных золотом. Одним из первых законодательных актов военного времени стал закон от 27 июля 1914 года «О некоторых мерах финансового характера…», который, во-первых, приостановил размен кредитных билетов на золото, а во-вторых — отменил действующий эмиссионный закон[841]. Положение от 27 июля предоставляло Государственному банку право выпустить в обращение дополнительно 1,2 млрд. руб. кредитных билетов в дополнение к уже находящимся в обращении 300 млн.

В дальнейшем эмиссия стала важным фактором покрытия дефицита бюджета. Эмиссионное право банка было расширено положением Совета Министров от 17 марта 1915 года — до 2,5 млрд. руб., указом от 29 августа 1916 года — до 5,5 млрд. руб., положением Совета Министров от 27 декабря 1916 года — до 6,5 млрд. руб[842].

Рост денежной массы характеризовался следующими цифрами: На 1 января 1914 года в обращении было 1633 млн. руб.; на 1 января 1915 г. — 2947 млн.; на 1 января 1916 г. — 5617 млн., на 1 января 1917 г. — 9103 млн. руб. Масса кредитных билетов за эти годы выросла более, чем 5 раз[843].

Столь масштабные вливания бумажных денег в экономику породили двоякую ситуацию. С одной стороны из обращения практически исчезли золотые, серебряные, а затем и медные монеты. Они оседали на руках населения, предпочитавшего хранить накопления в металле. Возник так называемый «дефицит денег».

С другой стороны эмиссия прошлых лет, призванная покрыть дефицит бюджета, запустила процесс, при котором любое уменьшение эмиссии приводило к невозможности оплачивать государственные расходы. Требовалось все большее и большее использование печатного станка. Примерно к этому времени относят возникновение ситуации, которая в экономике называется «инфляционным мультипликатором». В российских условиях это означало, что на каждый 1 процент увеличения денежной массы приходилось более, чем 5 процентов повышения цен.

Стремясь компенсировать дефицит денег, а также покрыть собственные расходы, Временное правительство 4 марта 1917 года специальным указом расширило право Государственного банка на выпуск денежных знаков до 8,5 млрд. руб. Затем последовал ряд специальных постановлений (от 15 мая, 11 июля, 7 сентября, 6 октября), в соответствии с которыми объем эмиссии был доведен до 16,5 млрд. рублей[844].

В августе 1917 года Временное правительство осуществило «реформу», выпустив так называемые «керенки». На купюрах было указано, что они являются казначейскими знаками, «обязательными к обращению наравне с кредитными билетами», что они «размениваются государственным банком на золотую монету без ограничения суммы и обеспечиваются всем достоянием государства». В реальности это была не более, чем дань традиции — ни о каком золотом стандарте речи не шло с 1914 года.

Основой для керенок стала русская марка консульской пошлины в 10 руб., выпускавшаяся до Февральской революции. Новые денежные знаки и эти марки имели почти одинаковые рисунки, единые размеры[845]. Главным достоинством новых казначейских знаков была простота и дешевизна их изготовления.

В марте 1917 года по отношению к февралю эмиссия Временного правительства составила 260,2 %, в апреле 110,2 %, в мае — 171 %, в июне 202,6 %, в июле 250,1 %, в августе 298 %, в сентябре — 452,6 % и, наконец, в октябре — 463 %. При Временном правительстве темпы увеличения денежной массы в обращении были в четыре с лишним раза выше аналогичных показателей до Февраля[846].

Для Советов первых недель после Октября экономические вопросы тесно сплелись с проблемами политическими. Забастовка служащих Государственного банка породила кризис платежеспособности правительства. Национализация и восстановление контроля над банком решили проблему лишь отчасти — забастовка сотрудников Экспедиции по заготовлению государственных бумаг спровоцировала острый дефицит наличных денежных средств. Этой ситуации мы обязаны появлением в начале 1918 года ряда наполовину курьезных, наполовину трагических декретов ВЦИК, согласно которым к деньгам приравнивались краткосрочные обязательства государственного казначейства, облигации «Займа свободы», который проводило еще Временное правительство, купонные листы некоторых дореволюционных ценных бумаг[847].

Уже в мае 1918 года был поставлен вопрос нормализации государственной экономики и необходимости проведения денежной реформы. На I Всероссийском съезде представителей финансовых отделов Советов Ленин констатировал, что «финансовое положение страны критическое» и обрисовал принципиальные меры, которые должны быть осуществлены в ближайшей перспективе. Среди них — «финансовая централизация страны», «правильная постановка прогрессивно-подоходного и поимущественного налога» для формирования государственного бюджета.

Практику взимания контрибуции с буржуазии — своеобразного классового «налогообложения», Ленин, не отвергая как явление, назвал «мерой переходного времени» и объявил: «теперь переходное время кончилось и обложение имущих классов должно уступить место единому центральному государственному налогу».

Ленин говорил: «Единственно правильным с социалистической точки зрения налогом является прогрессивно-подоходный и поимущественный… Подоходный налог должен быть взимаем со всех без исключения доходов и заработков». Ключевым здесь является «со всех без исключения», то есть как с заработков пролетария, так и с доходов буржуа. Речь шла о переходе от революционной вольницы, от экспроприации и насильственного «перераспределения» средств от богатых к неимущим, к нормальной, привычной нам сегодня налоговой политике государства.

Касаясь вопросов эмиссии и неизбежной инфляции лидер большевиков отмечал: «работа печатного станка, практиковавшаяся до настоящего времени, может быть оправдана, как временная мера, и должна уступить место прогрессивно-подоходному и поимущественному обложению»[848].

Наконец, следующая задача — «это замена старых денежных знаков новыми». «Мы должны предпринять строжайший учет имеющихся бумажек для полной замены всех старых денег новыми… Предстоит тщательная подготовительная работа — подготовка нескольких миллиардов новых денег, создание в каждой волости, в каждом квартале крупного города сберегательных касс, но мы не остановимся перед этими трудностями. Мы назначим самый короткий срок, в течение которого каждый должен будет сделать декларацию о количестве имеющихся у него денег и получить взамен их новые; если сумма окажется небольшой, он получит рубль за рубль; если же она превысит норму, он получит лишь часть»[849].

Однако начало Гражданской войны похоронило эти планы, поставив перед советским правительством совсем другие приоритеты. Опорой экономической политики, как и ранее, оставался печатный станок.