А до Берлина было так далеко... - Василий Шатилов

Мы подъехали к избе, на крылечке которой стояла хозяйка. Она встретила нас с доброй улыбкой:

— Пожалуйста, входите в горницу.

Вошли в горницу: чисто, тепло, на столе уже стоял горячий самовар. Сели за стол. После трех выпитых стаканов горячего чая усталость взяла свое. Забрался на теплую русскую печь и сладко заснул. Сколько спал, не знаю, но сквозь сон вдруг услышал:

— Товарищ полковник! Товарищ полковник! Я с трудом открыл глаза. Это меня зовут. Возле печки стоял старший лейтенант Курбатов.

— Вставайте! К вам настойчиво рвется священник по какому-то важному делу.

Я спросонок не сразу понял — зачем, по какому делу потребовался я попу. С 1925 года ведь неверующий. Слез с печи, и тут же ко мне шагнул в полном облачении, в ризе, с крестом на груди священник.

— Мне необходимо ваше разрешение на проведение служения по случаю освобождения псковской земли от нашествия фашистов.

Я, скажу честно, растерялся, не знал, как поступить.

— Через полчаса дам ответ.

Тут же посоветовался с начальником политотдела подполковником Хромовым. Он тоже не знал, как быть. Тогда позвонили члену Военного совета армии генералу Д. Е. Колесникову. Он подумал и сказал:

— На пользу делу — пусть служит, да только пусть добавит при службе, что город Холм тоже освобожден от немецко-фашистских оккупантов.

Вскоре раздался колокольный звон. Я вышел на крыльцо, давно такого перезвона не слышал. Вспомнил, как, бывало, мальчишкой на святки залезешь на колокольню и перезваниваешь в лад маленькими колоколами с большими.

По улицам пошли богомольцы.

После окончания молебна зашел ко мне начальник политотдела Степан Лаврентьевич Хромов и рассказал:

— Когда собрался народ, появился священник в тяжелой золотой ризе, махнул крестом, и все замерли. Он начал проповедь: «Мы беспощадны к врагу! Мы за святое дело, за освобождение! Так встанем, братья и сестры, все как один на защиту Родины!» Читая, он то повышал, то понижал голос до шепота. В заключение хор исполнил «Слава Красной Армии». Народ остался доволен службой…

За пять дней наступательных боев дивизия освободила 210 населенных пунктов и вышла на рубеж в девяти километрах восточнее города Дно.

Салют Родины

В круглой чугунной печурке тихо потрескивали дрова, от нее веяло теплом. На самодельном столике покачивается язычок коптилки. Передвижной наблюдательный пункт оперативной группы — машина «додж», на три четверти крытая фанерой, утепленная, поставленная на широкие полозья, подцеплена к трактору-вездеходу. Он медленно тянет ее по глубокому снегу за передовыми отрядами, которые идут параллельно отходящим подразделениям противника, а иногда обгоняют их, отрезают им пути отхода, но бывает, что и отстают от бегущих фашистов. Идут смело и решительно в темную ночь и неизвестность. Радисты то и дело запрашивают командиров передовых отрядов о достигнутых рубежах, о действиях противника. Мы в свою очередь наносим на карту полученные сведения.

— Завтра праздник — день Красной Армии, — вслух размышлял я. — Надо нам взять Дно! Вот это был бы подарок!

Добылев открыл дверцу и сердито сказал:

— Ну и погода! Задерживает наше наступление. Если так будет вьюжить и дальше, мы до утра не доберемся и до хуторов.

Я выглянул на улицу. Сильную оттепель сменил крепкий мороз, метель прямо гнала по голубоватому затвердевшему насту бесконечные ленты сухого колючего снега. Целые снежные перевалы вставали на пути главных сил дивизии. Они отстали от передовых отрядов.

— Они-то вовремя выйдут на указанный рубеж, а главные силы могут запоздать, — с тревогой сказал я.

— Пока, товарищ полковник, и передовые батальоны, и главные силы идут по графику, — откликнулся начальник оперативного отделения майор Пташенко. — Но я беспокоюсь за капитана Рождественского, уехал давно с боевым приказом в 140-й полк, по времени должен быть там, а его все еще нет.

— В такую погоду неудивительно сбиться с дороги, — предположил полковник Добылев.

— Вызывайте начальника штаба, полка майора Шишкова, — приказал Пташенко радисту.

Тот быстро связался со 140-м.

— Капитан Рождественский прибыл?

— Нет, — лаконично ответил по рации майор Шишков.

— Вышлите ему навстречу лыжников.

— Высылаю.

Минут через двадцать майор Шишков доложил:

— Прибыл Рождественский с боевым приказом. Поставленная в приказе задача нам с командиром полка ясна…

140-му стрелковому полку предстояло изменить направление наступления, для чего продвинуться севернее деревни Коряково на деревню Суки и обойти Дно с юга.

Всю ночь 171-й и 232-й стрелковые полки дивизии преследовали отходящего врага и только перед рассветом были остановлены на рубеже Каменка, Общество Хуторов.

Первым доложил командир 171-го полка подполковник Воронин по рации:

— Вместе с 625-м артиллерийским полком вышли на рубеж Каменка, Бабино, где и были остановлены организованным огнем врага. Разведка установила, что в каждом опорном пункте обороняется до роты пехоты и до десятка танков и штурмовых орудий. Из глубины обороны их поддерживают до трех артиллерийских дивизионов. Готовим атаку. Подтягиваем орудия на передний край для сопровождения пехоты огнем прямой наводки, ставим минометы на огневые позиции.

Вслед за Ворониным доложил командир 140-го полка майор Родионов:

— Выполняя ваш приказ, продвигаюсь на Суки. Разгромил до роты пехоты неприятеля в опорном пункте Межник. Подхожу к высоте 78,7, что севернее четырех километров от села Выскодь.

Тем временем 232-й стрелковый полк вместе с приданным нам 239-м танковым полком подполковника И. П. Горячева, следуя во втором эшелоне дивизии, подошел головой колонны к деревне Заханье.

Итак, все части дивизии подошли к последнему рубежу обороны города и станции Дно. Фашистское командование рассчитывало здесь остановить наступление 182-й дивизии и 137-й бригады полковника С. С. Шульгина с 37-м танковым полком подполковника М. А. Шило, действующих во взаимодействии с частями 111-го корпуса 54-й армии, и не допустить в город и важный железнодорожный узел, где были собраны крупные запасы продовольствия, боеприпасов и военно-техническое имущество для немецкой группы войск «Север». Забегая вперед, должен сказать, что вывезти им ничего не удалось.

Командир корпуса приказал атаковать всеми имеющимися силами, а для этого ввести в бой второй эшелон — 232-й полк вместе с 239-м танковым.

К 11.00 части вышли на исходный рубеж атаки, артиллерия заняла огневые позиции. После короткого артиллерийского налета по опорным пунктам врага вперед пошла пехота с танками.